Скандально устраненный с поста председателя Народного совета ДНР Андрей Пургин дал первое с этого момента большое интервью в эфире порталов Накануне.RU и Насправди.
Он рассказал о положении в республике, об обстоятельствах своей
отставки, о том, почему погоня за сиюминутной выгодой опасна уходом со
стратегического пути, и каков этот путь для России и Русского мира,
«лабораторией» по возрождению которого в новом качестве стал Донбасс. Накануне.RU приводит текст беседы.
Вопрос: Мы с вами встречались в мае, вы были,
несмотря на тяжелейшую обстановку, полны оптимизма и планов на будущее.
Теперь — стало лучше или хуже?
Андрей Пургин: Есть положительные сдвиги
организационного характера, улучшилась гуманитарная обстановка,
ситуация с поставками продукции, осуществляются выплаты, тогда как в
мае это было только эпизодически. Но мы вступили в зону турбулентности,
политических рисков, и это более серьезно, чем гуманитарные вопросы,
вопросы обеспечения работы и так далее. Януковича снимали дважды на
пике, и как вы понимаете, вопросы экономики не всегда являются
определяющими. В нашей ситуации тем более — вопросы идеологии,
понимания людей, что происходит — наиболее важны. Сегодня политическая
зона турбулентности, зона рисков намного больше, чем была в мае.
Есть плюсы, и они носят экономический и организационный характер, на
сегодня организационные вопросы — некоторые — решаются, возможно, мы
даже пройдем без особых потерь зиму, есть решение вопросов
энергетического характера, вы знаете, что мы сейчас в вопросе
энергообеспечения остро зависим от Российской Федерации — от поставок
электричества, газа, и эти вопросы относительно решены. Но мы вступили
в зону политических рисков.
Вопрос: Как раз о рисках. Многие не поняли
происходящее 4 сентября в Донецке. Можно ли сказать, что все делалось в
соответствии с законами ДНР?
Андрей Пургин: Конечно же, нет, это откровенный
беспредел, к законам все это не имеет никакого отношения, и все это
действие продолжается — с преследованием людей, близких мне, чуть ли не
вплоть до преследования родственников, сейчас идет продолжение этих
действий, там интенсивно формируется уголовное дело. К законам это не
имеет никакого отношения.
Вопрос: Глава фракции «Донецкой республики» Орлов сказал..
Андрей Пургин: Он не является главой фракции,
никакой из двух. Главой одной является Мальков, главы второй еще нет,
возможно, будет Коваль. Орлов не является главой фракции и депутатом.
Вопрос: Ну так его представили, когда он сказал, что революционные потребности республики выше закона.
Андрей Пургин: Это говорит о том, что власть начала
сильно окукливаться, закрываться, возомнили, что прежде всего должны
обеспечивать какие-то финансовые потоки, видимо, эта задача сейчас и
стоит — обеспечить для элиты финансовые потоки с Украиной, которые
сейчас очень сильно развиваются. Но это и является зоной
турбулентности. Власть закукливается, начинает защищать сама себя,
фактически становится однопартийная система, хотя формально движений
два, но, как вы понимаете, сейчас это одна очень мощная вертикаль —
сплетенная косичка, которая начинает отрываться от народа и жить своей
жизнью в обеспечении псевдоэкономических потребностей республики. И это
один из основных вызовов на сегодняшний день. Власть создает еще один —
государственный народ, и защита его становится первостепенной.
Вопрос: Чем были вызваны столь неожиданные события — когда вы возвращались из Питера — все можно было сделать спокойно?
Андрей Пургин: Это вседозволенность, когда не
строится правовое государство, когда строится государство по
целесообразности, ни в коем случае не революционной, наши революционеры
себя считают элитой, ездят с огромным количеством охраны на
бронированных машинах. Эта вседозволенность сыграла злую шутку, в этой
операции участвовало до 2 с лишним тысяч человек. В данном случае это
эксцесс во многом неожиданный даже для тех, кто это начинал делать. Это
ощущение у власти, что они являются такими богами и могут все. Власть
очень часто сама себя убивает из страха, и это играет с ней злую шутку,
это не первая, не вторая, не третья власть, это миллионный раз в
истории, когда властные структуры начинают отрываться от интересов
людей, и власть становится эдакими придатком людей, и люди ее терпят, и
не более того.
Вопрос: Очень большая волна пошла, что основная
задача медийных фигур — посидеть в сторонке, как выразился один из
известных писателей, посидеть на жердочке, мол, за нас все решат, не
надо нагнетать волну. Ваше отношение к этому?
Андрей Пургин: Я думаю, это ошибка, она состоит в
том, что люди опять начинают отходить от идеи. Самое страшное, что
может случиться, если люди забьют на власть и снова начнут ее
воспринимать как отдельную планету, отдельную касту и необходимое зло,
такой репрессивный аппарат, который висит над людьми. У нас война,
очень тяжелая гуманитарная ситуация, очень много оружия на руках. К
этой ситуации нужно относиться очень осторожно, это возможность
внутренней гражданской войны. Я хочу подчеркнуть, что мои друзья и
соратники не произвели ни одного действия, которое могло быть
истолковано, как попытка вернуть себе пост, в отличие от людей, которые
подняли по тревоге пару тысяч вооруженных до зубов человек. Это может
привести к самому страшному — потере доверия людей, что люди будут
относиться к этому как при Украине — как к шоу, действу, которое мало
влияет на их повседневную жизнь. У людей должно быть понимание, куда мы
движемся, что мы строим, но на сегодня такого понимания все меньше и
меньше.
Вопрос: Вынужден с вами согласиться, потому что
если в мае командиры, солдаты говорили, что готовы и ждут только
приказа, чтобы пойти вперед, и их ничто не остановит, то сейчас
говорят, что не знают, что делать. Второе лицо в государстве говорит,
что строит ДНР. Но в то же время это же лицо ведет минские переговоры и
договаривается об интеграции части Донецкой области в состав Украины —
этой, профашистской. И люди не знают, что делать.
Андрей Пургин: Есть такое выражение — это хуже, чем
предательство — это ошибка. На сегодня совершена большая ошибка, может
быть, не совершена, но мы идем к ней. Ошибка в том, что за какими-то
сиюминутными, финансовыми интересами перемещения угля, перетоков
электричества, зарабатывания денег совершено отступление назад. Мелкие
сиюминутные интересы оказались важнее, чем фундаментальные, глобальные
вещи, которые должны жить десятилетия и поколения. Рискуют душами и
внутренним миром миллионов людей.
Вопрос: В Донецке отдали на откуп другим
идеологическим группам самое важное — идеологию, образование и все
остальное, покусившись на деньги, я правильно понимаю?
Андрей Пургин: Вы эти группы зря называете
идеологическими. Группы, которые заинтересованы в денежных потоках и
прочем и которые воспринимают ресурс не как инструмент для достижения
глобальных идеологических целей, эти группы не могут называться
идеологическим. Идеология финансовой элиты является античеловеченой,
потому что она не заботится о благополучии общества. Финансовая элита,
ее идеал человека — идеальный потребитель, который клонируется, не
имеет семьи, веры, церкви. Эта цель несознательная. Идея воспринимается
многими как ширма, возможность людям запудрить мозги, припорошить
порошком, и такое ощущение есть — что идет уход от глобальных идей, это
серьезная проблема, но, надеюсь, она не фатальна, и есть возможность
вернуться назад .
Вопрос: Возвращаясь к перевороту, я не могу представить, как вы дальше можете продвигать эти идеи.
Андрей Пургин: Я не хочу преувеличивать свои
возможности как технолога, возможно, будут какие-то нестандартные
решения с нашей стороны, горизонтальные связи — это то, в чем ничего не
понимает никакая власть, это то, чем мы занимались долгие годы до
этого, приблизительно в таких же условиях — наружка, прослушка, сейчас
это немного грубее, но последние десять лет мы находимся примерно в
такой же ситуации. Сейчас очень трогательная связь СБУ-шников, которые
называются МГБ, и СБУ-шников, которые действительные СБУ-шники с той
стороны. Некоторые действия даже осуществляются синхронно. Сетевые
горизонтальные структуры позволили совершить Донбассу то, что он
совершил, каким-то образом зацепиться, выиграть не сражение, не войну,
а бой, сделать шаг вперед. Сейчас пауза, но шаг вперед Донбасс сделал,
дал надежду, что мы сможем что-то сделать в будущем. Я не стремлюсь
отвоевывать место во властной вертикали, но я очень надеюсь на то, что
мирное время, возможность вернуться людям и подумать о будущем позволит
создать горизонтальные структуры, которые будут влиять на властные
структуры. Тот, кто будет владеть системным дискурсом, будет оказывать
косвенное влияние на действия власти. И я надеюсь, что у нас это
получится.
На сегодня действительно возникает ощущение, что наше движение
остановлено, это не сброс, не reset, а пауза для решения тактических
вопросов. Попытка финансами заменить идею приведет к потере веры, и это
будет иметь серьезные последствия. Но власть, элиты такие вещи не
оценивают, они считают, что зрелищами можно заменить важные вещи. Но
манипулировать людьми становится все тяжелее.
Вопрос: Я могу сослаться на свой печальный опыт, в
Харькове мы тоже боролись последние 10 лет, все было хорошо ровно до
вооруженного переворота, после этого правила поменялись. Апухтин был
посажен в тюрьму и уже не может ничего, я вынужден был бежать для того,
чтобы говорить. Тогда еще были СБУ-шники, которые предупреждали, что
завтра поступит распоряжение, и ты не выедешь. Вы в Донецке занимаете
ту же позицию, что и Апухтин. В конце концов будет сфабриковано дело.
Андрей Пургин: Это судьба многих революционеров,
понятно, чтоб бесконечно избегать этого нельзя. Все люди, которые
создавали отжатое движение «Донецкая республика», находятся со мной, я
к сегодняшнему движению имело мало отношения, я надеюсь, что мы сможем
сохранить определенное влияние на процессы, хотя они носят
горизонтальный, непрямой характер. Никто от тюрьмы и от сумы не
застрахован — но такая жизнь, каждый выбирает, сохранить ли честь и
достоинство или где-то прогнуться, уступить. В сегодняшней власти
человек пять готовы публично прийти, пожать мне руку. Это выбор,
который делает каждый человек. Мы свой сделали давно и от него
отступать не намерены. Понятно, что политика — это искусство
возможного, но есть черта, которую переступать никогда нельзя. Есть
вещи, в рамках которых мы можем маневрировать, идти в фарватере чьих-то
решений, но есть вещи, которые не дозволены. Это разрешенный цинизм,
который становится просто цинизмом.
Вопрос: Вы долго молчали после освобождения, а потом дали интервью ВВС, Фонтанке…
Андрей Пургин: Кто позвонил и набился на интервью —
тем и дал очень короткие интервью. У меня телефон потух совсем — можно
было выключить, ничего бы не изменилось. Я слабо разбираюсь в
российском медиа-пространстве, от «Фонтанки» корреспондент был какой-то
глупый, бесконечно задавал одни и те же вопросы. Я мало представлял,
что это за издание.
Вопрос: Это не в упрек, вопрос — остальные медиа пытались дозвониться?
Андрей Пургин: Многие брали интервью, которые, впрочем, до сих пор нигде не опубликованы.
(Интервью, взятое заместителем гл.редактора РНЛ Александром Тимофеевым, было опубликовано сразу же. — Прим. Ред.)
Вопрос: Может быть, целесообразно заниматься работой за пределами ДНР?
Андрей Пургин: Нет, не думаю, я не собираюсь
покидать Донецк. Может быть, только по работе в Крым или еще
куда-нибудь. Меня очень интересует Санкт-Петербург, российские
патриотические структуры, которые активно строятся, имеют
горизонтальную структуру, но у них очень мало опыта. Нам есть чем с
ними поделиться, опыт принять их, они, возможно, услышат нас. Эти
поездки возможны, но покидать Донецк я не собираюсь.
Вопрос: Вы упоминали, что ситуация в ДНР позволяет
надеяться, что удастся пережить зиму. Я знакомился с заявлением
Захарченко, который заявил, что разрешена работа ахметовской Топливной
энергетической компании, которая должна поставлять уголь, которого нет
на территории ДНР. А при чем тут ТЭК? Да, это компания, шахты которой
находятся на территории хунты, и которая платит там налоги. Но какая
необходимость разрешать деятельность компании в ДНР, если этот уголь
можно купить и в России?
Андрей Пургин: Не совсем так. У нас перекрестная
поставка угля. Зуевская ТЭС — единственное, чем мы сейчас оперируем.
Старобешево работает на Мариуполь и играет мало роли в обеспечении
энергетической безопасности республики. Донецк потреблял электричество
из Курахово, а в Курахово уголь поставлялся из Красноармейска. Донецкий
уголь сжигался где угодно, только не на Донбассе. Мы потребляли
электроэнергию с Запорожской АЭС. Зуевская ТЭС потребляет угли, которые
у нас не производятся, наши угли нужны на территории западной,
центральной Украины. Нет современных ТЭС, которые являются всеядными и
потребляют все марки угля. Мы отдаем уголь за 50 долларов, а плохой
южноафриканский уголь Украина покупала за 100 долларов, российский
Украина берет по 85. Мы висим такой гирей на РФ, которая поставляет
большое количество электроэнергии, а юг России всегда был довольно
энергодефицитен. Большое количество производств мы не можем даже
запустить, потому что не будет электричества. Но даже эти экономические
хитросплетения не дают повода забирать у людей мечту и возможность
строить то, что мы строили. Мы должны отстоять свою независимость и
направление в сторону России, воссоединения с русским народом, и будем
меняться в ту хорошую сторону, в которую начинает меняться Россия.
Вопрос: Запущены минские переговоры, и есть
вероятность, что они закончатся успешно. В конечном итоге это должно
быть воссоединение Донбасса с Украиной, конечным пунктом будет передача
границы под контроль Киева. Вы видите какие-то предпосылки, чтобы этот
план не сработал? И что тогда ждет ДНР?
Андрей Пургин: 4 числа, когда произошли известные
события, было заявление Дайнеко о том, что ничего страшного, если
граница будет отдана под украинский контроль. Я так же пессимистично,
как вы, не оцениваю это все. Минск — это долгий процесс, и такой
безоговорочной капитуляции не будет. Это все очень сложно, там много
участвует сил, интересы Европы не совсем совпадают с интересами
Америки, интересы Украины не совсем совпадают с интересами Европы и
Америки. Я думаю, что на сегодняшний день есть вероятность подписания
документов и продвижения вперед, но для Украины, как и для нас, как
оказалось, мир становится опаснее войны. Остановка конфликта обнажает
такое количество проблем, как это ни прискорбно говорить, но мы из
одной люльки — Донбасс и Украина, болеем одними болезнями —
выстраивается вертикаль, отрыв от общества, нет социальных лифтов,
отсутствие горизонтальных связей, и создаются препосылки новых
революционных изменений. То, что происходит на Украине, похоже на то,
что происходит у нас. Но это тупик, нет ответа на вопросы, которые
задаются с обеих сторон границ. Контроль за идеологией, финансовыми
потоками и всем остальным будет за тербатами на профашистской Украине,
эти люди заработали денег и будут влиять на политику на местах. Бумажки
можно подписать любые, но они очень мало будут стоить в реальности.
Украина находится фактически в дефолте, который юридически не объявлен,
экономика летит в пропасть, зимой начнутся блэкауты. Экономика
мобилизации была выгодна прежде всего украинской стороне. Если будет
война остановлена, люди с оружием разойдутся по Украине.
Сказать, чем закончатся эти разнонаправленные потуги по Минску,
сложно, да, неясно, зачем подписывать документы с теми людьми, с
которыми вообще ничего не стоит подписывать, и это вызывает неприятие.
Уже было подписано три документа, ни один из них не выполнен ни в одном
пункте. Сегодняшняя власть на Украине не готова выполнять то, что она
подписала. Сменить вектор Украина не собирается — она идет в сторону
титульного украинского нацизма, обслуживания антироссийских интересов
США, это идет в противоречие с документами. На практике борьба за души,
сердца людей может быть проиграна в результате этих манипуляций. Но как
площадка и процесс Минск является ценным приобретением, надеюсь, что не
на десятилетие. Если комплекс мер выполнять пошагово, не начинать с
границы, то по пунктам мы получили бы страну, которая бы была в других
границах, не называлась бы Украина, а Порошенко и Турчинов сидели бы в
тюрьме. Но это невозможно. Между подписанием и имплементацией очень
большая разница.
Вопрос: Возникает ситуация наподобие Брестского
мира в 1918 — тогда понимали, что это не конец войны, а передышка перед
большой схваткой.
Андрей Пургин: Можно воспринимать Минск как
процесс, если его не нумировать, то ничего страшного в Минске не
происходит. Это политические маневры, которые снимают уровень агрессии.
Они нужны любой стране, любым людям, которые ответственны за жизнь
своих граждан. Минск дает надежду, что вопрос будет решен мирным путем.
Но сегодня цугцванг, самый лучший ход — никуда не ходить. Документ
оторван от реальности, его практически невозможно ввести в жизнь.
Вопрос: Как расценивать заявление Порошенко, что
Минск должен быть выполнен к 1 января 2016, или же все заканчивается, и
мы начинаем новую войну? Это шантаж или подготовка путей к отступлению?
Андрей Пургин: Порошенко находится в очень сложной
ситуации, если проследить текстово заявления Порошенко, то есть
заявления для Запада миролюбивые, что выполняется Минск, и это дается в
западных СМИ, но не дается на украинских каналах. На следующий день
делается заявление для внутреннего пользования — то, о чем вы говорите,
что мир сорван, мы будем бороться с Россией без объявления войны, это
для мобилизации населения, чтобы оно терпело прямую власть олигархов.
На Украине уникальная ситуация — финансовая элита напрямую управляет
страной, отказались даже от прокладок представительской демократии. Все
это делается, чтобы держать людей в состоянии мобилизации, оголтелого
патриотизма, накачки, у многих ощущение, что в Донбассе стреляют средь
бела дня, насилуют женщин, идет очень серьезная попытка разорвать в
голове Харьков, Донецк, Одессу, происходит десакрализация народа. Все
эти заявления рассчитаны на внутреннюю публику для накачки людей
агрессией. Я повторял и повторяю: Порошенко — как хороший полицейский,
там есть плохие. Но в целом на Украине нет элит, которые заинтересованы
в завершении конфликта. А заявления Порошенко — политическое
маневрирование, чтобы сохранить лицо и сохраниться как власть.
Вопрос: При заключении Минска-2 была победа в
Дебальцево, и Порошенко был поставлен перед выбором. Сейчас давление на
Киев не идет. Изменения в Конституцию не внесены. Минский протокол
выполняют именно республики. В долгосрочной перспективе все это ведет к
поражению. Наступает разочарование.
Андрей Пургин: Вы озвучили существующую проблему.
Политическое маневрирование есть, и реальная политика должна быть. Но
это [должен быть] один из 10 кусочков мозаики. У нас, к сожалению,
происходит, что имиджевая политика занимает практически все. Мы должны
работать у себя на построение справедливого общества, привлекательного
для Харькова, Запорожья, Одессы и других городов, не пытаться строить
какой-то донецкий народ, хотя из моих уст это звучит очень странно,
считается, что мы такие фанатики Донбасса, которые строят донецкий
народ, но тем не менее строят донецкий субэтнос, принадлежностью к
которому я горжусь, но окукливание и изоляционизм ни к чему хорошему не
ведет, мы одинаковые с Харьковом, Одессой, Запорожьем, это наши люди,
это как матрешка, Донбасс — это маленькая матрешка, мы должны собрать
большую матрешку, стать частью большого Русского мира. Эти вещи отошли
на второй план, люди не понимают, ради чего это все было затеяно.
Конечная цель теряется во мгле и во мраке, потому что политические
манипуляции и экономические локальные интересы стали первостепенными.
Они должны присутствовать, но не должны быть первоплановыми. Должна
быть идеология, построение справедливого общества. Люди не хотят
«Партию регионов» (ПР) в миксе с КПСС и НПО-шниками. Если люди не
получают изменения и остается в повестке реал-политика, то это все
плохо. Рассмотрение Минска под лупой — это диверсия, мы забываем в это
время смотреть, что мы строим, к чему стремимся, есть ли долгосрочные
планы. Определяющие — те вещи, которые волнуют людей. Мы скатываемся в
телевизор, в котором происходит Минск, бодание заявлений для внешнего,
внутреннего пользования. Кучма придумал евроинтеграцию, к ней Украина
стремилась, но никто не объяснял, что это такое. Здесь то же самое.
Очень тяжело объяснить ополченцам, за что воевали, проливали кровь, что
им рассказать своим детям — за что они совершили высший гражданский
подвиг, а эти люди — добровольцы, они не были призваны. Они воевали за
свободу, завоевана или она?
Вопрос: Людям очень важно объяснить, за что они воюют. В ваших планах — построение этой матрицы, я правильно пониманю?
Андрей Пургин: То, чем занималась «Донецкая
республика» 10 лет — это попытки построения сетевой структуры людей,
которые были готовы брать ответственность, предпринимать действия для
изменения ситуации. Задачи сейчас не поменялись — формировать системный
дискурс, положительную повестку дня, а положительная повестка дня — это
и есть по большому счету идеология, это то, что у людей будет внутри и
то, что будет сформировано на поколение. Сейчас этого нет, мы
восстановили старые структуры ПР, туда попали еще грантоедческие
структуры, которые вписались в старые структуры. Это не то, за что
воевали. Нужны нестандартные рецепты, старые не очень хорошо работают.
Пришедшие люди копируют то, что было до этого. Может быть, не со зла,
не имея злого умысла. На сегодня востребованы нестандартные решения.
Как реферндум, что толкало Крым, что до 4 сентября толкало Донбасс.
Есть запрос на целую систему нестандартных решений, использования новых
инструментов. Мы других людей с Марса не завезем, у нас есть люди, и
они могут то, что могут, нельзя сказать, что они плохие — они такие,
какие есть. Но эти навыки устарели. Только нестандартные решения дадут
новый толчок. Референдум — нестандартное решение в той ситуации,
поэтому он взорвал все. Это был массовый гражданский подвиг.
Вопрос: Весь Донбасс голосовал на референдуме, а что теперь ждать тем районам, где теперь укровойска?
Андрей Пургин: Да, есть мнение, что серьезными
военными действиям хотелось бы решить этот вопрос, но на сегодня это
маловероятно. Если мы начнем строить здесь то, что станет
привлекательным для остальных — это всегда пробьет все границы. Если
люди будут этому завидовать, это даст большую перспективу для
воссоединения людей, семей, народов. Мы не должны пытаться построить
донецкий народ, Харьков, Одесса, Запорожье — это наши люди , мы должны
дать пример. Именно потеря веры приводит к тому, что мы плывем по
течению. Болото не взрывается, болото гниет и освобождает место для
тех, кто придут на смену тем, кто сгниет в этом болоте.
Вопрос: Референдумы действительно были нестандартным решением. Но это с неодобрением было встречено Москвой.
Андрей Пургин: Изменения в России я рассматриваю в
положительном ключе, перед российской элитой поставлено условие, что вы
там уберите Путина, а мы с вами договоримся, и это очень опасно. В
Донецке 23 февраля большое количество людей защищали памятник Ленину,
там было много радикальных молодых людей с имперскими повязками и
красными повязками. Люди с красными повязками Ленина охраняли, а с
имперскими охраняли, чтобы, возможно, потом снести его самим. Но они
охраняли его как символ. Никто не имеет права решать за нас, стоять
этому памятнику или нет. Те люди, которые скептически относятся к левым
идеям, реально в большом количестве охраняли Ленина. Россия на
сегодняшний день находится в состоянии перестройки, потому что болеет
весь мир. У нас цивилизационный кризис — не финансовый, не
экономический, это все чепуха. У нас кризис идеи, цивилизации. Мы
далеко шагнули экономически и технически, но социальные институты и
развитие общества деградировало, мы стали менее коллективными, мы стали
обществом потребителей, это шаг назад. Россия тоже находится в стадии
перемен, российский народ и элиты должны решить — готовы ли они
предложить миру цивилизационный проект и предложить выход, или Россия
будет маленькой региональной страной, которая будет плыть в мейнстриме
евроатлантических ценностей. Россия переживала очень много тяжелых
времен, идет мобилизационный процесс, Россия страдает тем, чем страдают
многие страны — когда власть становится отдельной кастой. Но я думаю,
что российское общество меняется, требует перемен от власти, и власть
будет вынуждена меняться. И хочется верить, что она сменится спокойным,
эволюционным путем. Давление Запада, как ни странно, оказывается
помощником для мобилизации российского общества. И российская элита
вынуждена искать помощи и опоры в народе.
[…] В России еще нет консенсуса элит, который позволит выработать
стратегическое направление. Поэтому рулят тактические шаги. Они могут
быть вредны, потому что вываливаются за стратегическое направление.
Именно в Донбассе решается очень много для Русского мира. Именно в этом
месте, там, где год за пять, мы можем найти рецепты, которые будут
востребованы в большой России. Мы являемся лабораторией, в которой
решаются большие вопросы — больше чем мы думаем — отстоит ли Россия
большую русскую идею, если не отстоит, то могут победить очень много
маленьких людей, это взорвет Россию изнутри. Но Россия, возможно, этим
и сильна — просчитать Россию невозможно, почитайте Бисамрка, это
страна, которая напрямую управляется Богом. Но на Бога надейся, а сам
не плошай — мы должны предложить миру что-то свое.
Источник
Создатель Microsoft и глава крупнейшего благотворительного фонда Билл Гейтс написал в журнал Wired трогательное и важное эссе о том, как спасти наш мир.
Я слегка повернут на удобрениях. То есть меня восхищает их функция, а не процесс использования. Я бываю на совещаниях, где они всерьез обсуждаются. Я читаю книги об их преимуществах и о том, что случается, когда их используют слишком активно. Мне приходится напоминать себе не увлекаться разговорами об удобрениях на вечеринках, так как большинство людей не находят эту тему столь же захватывающей.
Но как и любой человек, чуть-чуть одержимый чем-нибудь, я считаю, что моя одержимость абсолютно оправдана. Две пятых населения Земли обязаны своей жизнью более богатым урожаям, которые удобрения сделали возможными. Удобрения помогли запустить «Зеленую революцию» – взрыв производительности в агропроме, который вытащил сотни миллионов людей из нищеты.
Сегодня я трачу много времени на продвижение инноваций, которые делают обычную жизнь лучше – так же, как удобрения. Хочу подчеркнуть: целых 40% населения Земли сегодня живы потому, что в 1909 году немецкий химик Фриц Габер придумал, как синтезировать аммиак. Другой пример: за последние 25 лет заболеваемость полиомиелитом снизилась больше чем на 99%, не потому, что болезнь отступает сама по себе, но потому, что Альберт Сейбин и Джонас Солк изобрели вакцину от полиомиелита и мир предпринял масштабную программу вакцинации.
Благодаря таким изобретениям жизнь постепенно становится лучше. Легко прийти к противоположным выводам: сейчас, когда я пишу это эссе, уже больше 100 тысяч людей погибли в гражданской войне в Сирии, и глобальные проблемы вроде изменения климата пока не имеют простых решений. Но если посмотреть на долгую перспективу, практически по всем показателям прогресса мы живем в лучшую эпоху за всю историю. Войны происходят реже. Ожидаемая продолжительность жизни за столетие удвоилась. Начальную школу посещают больше детей, чем когда-либо. Мир лучше, чем он когда-либо был.
Но пока он еще не так хорош, как нам хотелось бы. Если мы хотим ускорить прогресс, нужно упорно гнаться за такими же прорывами, каких достигли Габер, Сейбин и Солк. Это факт: инновации делают мир лучше, и чем больше инноваций, тем быстрее прогресс. Это убеждение лежит в основе той работы, которой мы с моей женой Мелиндой занимаемся в нашем фонде.
Конечно, не все инновации одинаковы. Мы хотим отдать наше состояние обществу таким образом, чтобы добиться наибольшего эффекта, поэтому мы ищем возможности инвестировать в проекты с наибольшей отдачей. Это означает, что мы беремся за самые большие проблемы мира и финансируем самые вероятные решения. И это еще более масштабный вызов, чем может показаться. У меня нет волшебной формулы, расставляющей мировые проблемы в порядке приоритета. Главной проблемой мира можно обоснованно считать бедность, болезни, голод, войну, недостаток образования, неэффективное управление, политическую нестабильность, вялую торговлю или несправедливое положение женщин. Мы с Мелиндой сосредоточились на бедности и болезнях на глобальном уровне, и на образовании – в США. Мы выбрали эти проблемы, опираясь на идею, которую привили нам родители: жизнь всех людей одинаково ценна. Если начать с этого, быстро видишь, в каких случаях мир действует так, будто одни жизни стоят меньше других. А значит, именно в этих случаях можно изменить больше всего, именно здесь каждый потраченный доллар имеет наибольший эффект.
С тех пор, как мне исполнилось тридцать, я знал, что в будущем передам свое состояние обществу. Успехи Microsoft обеспечили мне колоссальное состояние, и я чувствовал себя ответственным за то, чтобы использовать его с умом. Я много читал о том, что правительства недостаточно инвестируют в фундаментальные исследования. Я думал, что это большая ошибка. Если не дать ученым простор для углубления наших фундаментальных представлений о мире, мы не создадим основы для следующего поколения инноваций. Поэтому я решил, что лучше всего смогу помочь, если открою институт, где лучшие умы мира соберутся для проведения исследований.
Я не помню в точности момент, когда мое мнение изменилось, но я связываю это с поездкой в Африкой в 1993 году. Мы с Мелиндой поехали на сафари увидеть диких животных, но в итоге впервые внимательно рассмотрели состояние полной нищеты. Помню, как разглядывал из окна длинную цепочку женщин, идущих вдоль дороги с большими канистрами воды на голове. «Как далеко живут эти женщины? – задумывались мы. – Кто присматривает за их детьми, пока их нет?».
Это был наш первый урок по проблемам беднейших людей мира. В 1996 году мой отец прислал нам статью из New York Times о том, что миллион детей ежегодно умирает от ротавирусных инфекций; для детей в богатых странах эта болезнь не так опасна. Друг дал мне экземпляр Доклада Всемирного банка о мировом развитии, где подробно описывались проблемы с детскими болезнями.
Мы с Мелиндой были шокированы, что никто не предпринимает более упорных усилий. Хотя правительства богатых стран потихоньку выделяли помощь, немногие фонды всерьез занимались проблемой. Корпорации не работали над вакцинами и лекарствами от болезней, в основном касающихся бедных людей. Газеты не особенно писали о смертях этих детей.
Так я пересмотрел свои представления о том, как происходит мировой прогресс. Я преданный фанат капитализма. Это лучшая система в истории, позволяющая ставить личные интересы на благо общества. Эта система принесла многие из тех прорывов, что улучшили жизнь миллиардов людей, от самолетов до кондиционеров и компьютеров.
Но капитализм сам по себе не ориентируется на нужды бедных людей. Это означает, что рыночные инновации могут даже расширить разрыв между богатыми и бедными. Я сам видел, насколько эта пропасть широка, когда побывал в трущобах Дурбана, в ЮАР, в 2009 году. Большая яма вместо туалета – это было уничижительное напоминание о том, насколько я воспринимаю как данность современную канализацию. Между тем 2,5 млрд людей по всему миру не имеют нормальной канализации и водопровода, и в том числе из-за этого гибнут 1,5 млн детей каждый год.
Правительства тоже недостаточно стимулируют инновации. Хотя помощь богатых стран спасает множество жизней, правительства, как правило, недостаточно инвестируют в исследования и изобретения, особенно касающиеся жизни бедных. Они избегают рисков, ведь их политические оппоненты охотно эксплуатируют любые их неудачи, поэтому властям трудно решиться выделять деньги инноваторам, понимая, что многие из них потерпят провал.
К концу 1990-х я отказался от идеи создать институт фундаментальных исследований. Я начал искать другие сферы, куда бизнес и государство недостаточно вкладывают. Вместе с Мелиндой мы нашли несколько таких сфер, которые ждут-не дождутся филантропии – особенно того, что я называю каталитической филантропией.
Каталитическая филантропия работает во многом так же, как обычные рынки: ты инвестируешь ради большой отдачи. Но есть принципиальная разница. В филантропии инвестор не нуждается в том, чтобы получать выгоду для себя. У нас двойной подход: 1) сузить разрыв, чтобы достижения богатых стран быстрее достигали бедных стран; и 2) направить более существенную часть мирового интеллекта на проблемы, с которыми сталкиваются только люди из бедных стран. Конечно, тут есть свои сложности. Мы работаем в глобальной экономике, масштабы которой – десятки триллионов долларов, так что любые филантропические проекты на этом фоне выглядят небольшими. Если хочешь большого эффекта, нужен рычаг: такая методика вложений, которая приносит стократный, тысячекратный результат.
Найти такой рычаг можно, если посмотреть на проблему, которой рынки и правительства уделяют недостаточно внимания. И мы с Мелиндой заметили, как мало внимания уделяется здоровью мира в середине 1990-х. Дети умирали от кори, потому что им не делали прививку стоимостью в 25 центов, а значит, это была большая возможность: спасти множество жизней относительно недорого. Это же касалось и малярии. Когда мы выдали наш первый большой грант на исследования в области малярии, тем самым удвоился объем денег, выделяемых на такие исследования во всем мире. Не потому, что наш грант был такой большой, а потому, что денег прежде выделялось так мало.
Но не обязательно искать проблему, которую никто не замечает. Можно также найти стратегию, которая никому не приходит на ум. Возьмите работу нашего фонда в образовании. Правительство тратит на школы огромные деньги. Один штат Калифорния выделяет примерно $68 млрд в год на школьное образование, в 100 с лишним раз больше, чем наш фонд тратит по всей Америке. Как же мы можем добиться чего-то в сфере, на которую государство тратит так много?
Мы искали новый подход. Для меня одна из великих трагедий нашей системы образования – то, что учителям почти не помогают найти самых эффективных коллег и учиться у них чему-то. Разговаривая с преподавателями об их потребностях, мы поняли, что умное применение новых технологий может многое изменить. Учителя должны иметь возможность смотреть видео с уроками лучших представителей их профессии. И возможность записывать собственные уроки, а потом анализировать их вместе с консультантами. Этот подход все остальные упускали из виду. И теперь мы работаем с учителями в нескольких округах страны, устанавливаем системы, которые дают учителям обратную связь и нужную им поддержку.
Во многом наша цель – обеспечить посевное финансирование для многих идей. Некоторые из них провалятся. Мы выполняем функцию, которую не может выполнить правительство – делаем много рискованных ставок в расчете на то, что некоторые из них принесут результат. А после этого правительство и другие инвесторы могут масштабировать успешные результаты – это для них более комфортная роль.
Мы стремимся привлечь к работе не только правительства, но и компании, потому что именно из бизнеса приходят основные инновации. Я слышал, как люди описывают экономику будущего как «посткорпоратистскую» и «посткапиталистическую» – в ней крупные корпорации рухнут, а все инновации будут приходить с самого низу. Какая чепуха! Люди, которые такое говорят, не могут убедительно объяснить, кто же будет производить лекарства или дешевую экологичную энергию. Каталитическая филантропия не заменяет бизнес. Она помогает довести до бедных больше инноваций, придуманных бизнесом.
Посмотрите, что произошло в XX веке с сельским хозяйством. Десятилетиями ученые работали над улучшением сельскохозяйственных культур. Но эти достижения в основном принесли пользу богатым странам. Затем в середине столетия вмешались фонды Форда и Рокфеллера. Они профинансировали исследования Нормана Борлоуга по созданию высокоурожайных сортов пшеницы, что и породило «Зеленую революцию». (Как говорил Борлоуг, удобрения были топливом этой революции, но новые сорта стали катализаторами, запустившими ее.) Ни одна частная компания не проявила интереса к работам Борлоуга. Там не просматривалась прибыль. Но сегодня все те люди, которые благодаря этим открытиям вырвались из бедности, представляют собой огромную рыночную возможность – и теперь компании мчатся предложить им свои продукты.
А вот более свежий пример: наступление «больших данных». Спору нет, доступность огромных массивов информации совершит революцию в американском здравоохранении, промышленности, ритейле и т.д. Но она также поможет 2 млрд беднейших людей мира. Сейчас исследователи пользуются снимками со спутников, чтобы узнать больше о состоянии почвы и помочь бедным фермерам планировать урожаи. Нам нужно больше таких инноваций. Иначе Big Data будут лишь огромным упущенным шансом.
Меня часто спрашивают: «А я что могу сделать? Как я могу помочь?»
Правительства богатых стран должны поддерживать и даже увеличивать гуманитарную помощь – она спасла миллионы жизней и помогла множеству людей преодолеть свою бедность. Поэтому хорошо, когда политики слышат о необходимости делать это дальше от своих избирателей, особенно в нынешние трудные времена, когда все стремятся сократить бюджеты.
Компании – особенно в высокотехнологичном секторе – могут направить часть времени своих ведущих разработчиков на решение проблем тех людей, которые остались за бортом глобальной экономики или же лишены экономических возможностей и в наших странах. Если вы отличный программист или генетик, знаете, как разрабатывать новые сельскохозяйственные сорта, прошу вас узнать больше о проблемах бедных людей и подумать, как вы можете помочь.
Я по природе оптимист. Технологии помогают нам встретить самые главные вызовы. И они сближают людей с разных концов света. Я думаю, это помогает объяснить растущий интерес молодых людей к глобальному здравоохранению и проблемам бедности. Нам, людям из богатых стран, все труднее игнорировать нищету и страдания на другом краю планеты.
Технология раскрывает в нас врожденное сострадание к другим людям. И в итоге именно это сочетание научных прорывов и нашей просыпающейся глобальной совести может стать самым мощным инструментом усовершенствования мира.
Источник
Интересная статья? Подпишитесь на наш канал в Telegram, чтобы получать больше познавательного контента и свежих идей.
17 ноября 2013
Предложения с «думаю больше»
|
Думаю, больше, чем проинформировали. |
|
Думаю, больше всего меня волнует, как люди воспримут меня. |
|
Но, думаю, больше меня печалит то, что я научился оправдывать свои поступки. |
|
Ну, думаю больше нет причин откладывать ремонт веранды. |
|
Что ж, по моему суждению, как я думаю, больше нельзя. |
|
У меня снова шар для боулинга вместо головы, но думаю, больше меня не вытошнит на мою обувь. |
|
Над этим я думаю больше всего. |
|
Думаю, больше всего я люблю то, как чувствую себя рядом с ней. |
|
Сатья Саи Баба, я думаю, больше известен своей любовью и жертвенностью. |
|
Я думаю больше о подобных вопросах — являются ли уровни в первую очередь связаны с чтением или письмом? |
| Другие результаты |
|
Так что между тем, что мы думаем, нашим восприятием, и реальностью по данным статистики существует большая разница. |
|
Так что я думаю, это самая большая проблема в повседневной жизни. |
|
Я думаю, что это была самая большая ошибка, которую они сделали. |
|
Я думаю, карри и большая бочка вина. |
|
Я думаю, что подавать эссе в таком виде — большая ошибка. |
|
Вообще-то, я думаю, это большая ошибка. |
|
Мек’лет определенно имеет свои преимущества, но я всё-таки думаю, большая длина бат’лета является решающим фактором. |
|
Но в случаях, когда продавец и покупатель не в равной степени зависят от этих отношений, большая уязвимость более зависимой стороны может использоваться как источник принудительной силы менее зависимой стороной Россия думала, что является менее зависимой, чем Украина и решила использовать эту силу. |
|
Нас учили, что погибнуть за родину это большая честь. Всем промыли мозги, и мы думали, что это очень благородно. Когда мне исполнилось 14 лет, я подал рапорт, решив стать летчиком. |
|
Я думаю, что в этом и заключается самая большая проблема будущего. |
|
Думайте об айсберге, часть которого вы можете видеть над водой, но это только вершина, большая часть его находится ниже поверхности, ментальное существование примерно то же самое. |
|
Дженни обожает ходить туда, где снимают кино, в Аптаун (район города), большая фанатка группы Ace of Base она думает, что станет знаменитостью, если промелькнет в одном из эпизодов сериала. |
|
Он знает, — думал Китинг, — и я знаю, что в мотивах Стивена Мэллори кроется гораздо большая опасность, чем в его злодейском покушении. |
|
Если вы пытаетесь переложить вину за некомпетентность вашего подразделения на инспектора Мортон, вы большая сволочь, чем я думал. |
|
Думаю, все такие отчасти, но Адам точно большая тряпка. |
|
А ты думал, на ФМРТ появится большая стрелка, указывающая на мигающий знак с надписью савантизм? |
|
Думаю, Иисус вероятно был трудным подростком… большая афро прическа, неудачник в спорте. |
|
Я думаю, он… да, он обновлял мою студию, и он был… Вы знаете, это большая работа. |
|
Он думал, что видел призрак… он был напуган…или это могла быть одна большая галлюцинация, или же Этвуд и правда мог что-то видеть. |
|
Мы не смогли удалить ее полностью. Но доктор Барнет думает, что бОльшая доза химии уменьшит опухоль, и через месяц он сможет убрать все целиком. |
Наука
Профессор Стивен Хокинг мирно покинул этот мир в возрасте 76 лет в своем доме в Кембридже – спустя 55 лет после того, как ему диагностировали заболевание двигательных нейронов и прогнозировали всего два года жизни.
Однажды он сказал: «Вселенная не была бы настолько великой, если бы в ней не было бы людей, которых ты любишь».
Стоит отметить, что по данным опросов Хокинга назвали одним из 25 величайших британцев всех времен.
История Стивена Хокинга
В 1963 году ему диагностировали редкое заболевание. На тот момент ему был 21 год, но он бросил вызов медицинским экспертам, которые сказали, что он не проживет и двух лет.
В последующие 55 лет он смог стать одним из величайших ученых со времен Альберта Эйнштейна. В первую очередь это связанно с его исследованиями загадок космоса, времени и черных дыр. И всё это он смог сделать, будучи прикованным к креслу, и общаясь с помощью компьютера и аппарата искусственной речи.
Его книга «Краткая история времени» стала международным бестселлером. Более 10 миллионов копий было продано по всему миру, хотя сам ученый шутил, что большинство из тех, кто купил книгу, так и не дочитали её, но еще больше людей не смогли понять всю ее многогранность.
Читайте также: Стивен Хокинг: Самая большая загадка для меня – женщины
Известного ученого также можно было увидеть в нескольких известных сериалах, включая «Теорию большого взрыва» и «Звездный путь». Его мультипликационная версия также появилась в сериале «Симпсоны». Хокинга увековечили в оскароносном фильме «Вселенная Стивена Хокинга».
По словам ученого, он захотел с помощью поп-культуры сделать науку более понятной людям. Также он советовал людям смотреть вверх на звезды, а не вниз на свои ноги.
Самые известные работы Хокинга включали математическую модель для Общей теории относительности Альберта Эйнштейна.
Он был автором и соавтором 15 книг.
Читайте также: Стивен Хокинг: «Пришло время покинуть нашу планету»
Про Стивена Хокинга
Мудрые изречения Стивена Хокинга
О том, почему Вселенная существует:
В книге «Краткая история времени» он написал: «Если мы найдем ответ на этот вопрос, это станет окончательным триумфом человеческого разума, ведь это будет означать, что мы смогли бы познать разум Божий «.
О своем диагнозе:
В интервью The New York Times в декабре 2004 года он сказал: «Мои ожидания снизились до нуля, когда мне было 21. Всё, что было потом, было бонусом».
О черных дырах:
Эйнштейн однажды сказал: «Бог не играет в кости со Вселенной». В своей книге «Природа пространства и времени» Хокинг дополнил его, сказав, что изучение черных дыр указывает на то, что Бог не только играет в кости, но к тому же бросает их порой туда, где их невозможно увидеть».
О своем коммерческом успехе:
В том же самом интервью The New York Times он сказал: «Я хочу, чтобы мои книги продавались на прилавках киосков в аэропортах».
О своей мировой известности:
На одном израильском телевизионном канале он сказал: «Недостатком моей знаменитости является то, что я не могу никуда поехать, чтобы меня не узнали. Мне недостаточно просто носить темные солнцезащитные очки и парик. Кресло-коляска выдает меня».
О несовершенства мира:
В своей передаче на канале The Discovery Channel он сказал: «Без несовершенства вы или я бы не существовали».
Об эвтаназии:
На одном из онлайн ресурсов он сказал: «Жертва должна иметь право завершить свою жизнь, если захочет. Но я думаю, что это было бы большой ошибкой. Насколько бы ни была плоха жизнь, всегда есть что-то, что можно сделать, и добиться успеха. Пока есть жизнь, есть надежда».
О хвастовстве:
В интервью The New York он сказал: «Люди, которые хвастаются своим IQ, неудачники».
О важности наличия чувства юмора:
В интервью The New York Times он сказал: «Жизнь была бы сплошной трагедией, если бы не была смешной».
О смерти:
В интервью The Guardian 2011 года он сказал: «Я жил с перспективой ранней смерти последние 49 лет. Я не боюсь смерти, но я и не спешу умереть. У меня есть так много всего, что мне хочется сделать».
О возможности контакта людей с инопланетянами:
В передаче «С точки зрения науки» на канале National Geographic он сказал: «Я думаю, это было бы катастрофой. Внеземные существа, вероятно, будут далеко впереди нас. История встреч более продвинутых цивилизаций с более примитивными не радует. Я думаю, что мы не должны активно их искать».
По его мнению, рано или поздно мы получим сигнал из космоса от разумной жизни. Но вот, нужно ли на него отвечать, является большим вопросом.
Стивен Хокинг в невесомости
Это больше, чем преступление: это ошибка
- Это больше, чем преступление: это ошибка
-
- Это больше, чем преступление: это ошибка
-
С французского: С’est plus qu’un crime, c’est unefaute.
Ошибочно приписывается министру иностранных дел Франции Та-лейрану, или министру полиции Фуше, которые якобы так прокомментировали казнь герцога Энгиенского, совершенную по приказу Наполеона I.
Фраза действительно сказана по поводу этого события и именно в осуждение Наполеона, но она принадлежит Буле де ля Мерту, председателю Законодательной комиссии, разработавшей знаменитый Гражданский кодекс Наполеона.
Талейран не мог сказать эти слова уже потому, что именно он убедил Наполеона в необходимости этой казни, чем французский император впоследствии его неоднократно и попрекал.
Существует другая версия фразы: Это хуже преступления: это ошибка.
Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. — М.: «Локид-Пресс».
.
2003.
.
Смотреть что такое «Это больше, чем преступление: это ошибка» в других словарях:
-
Ошибка — ■ «Это больше, чем преступление, это ошибка» (Талейран). ■ «Вам уже не придётся больше совершать ошибки» (Тьер). Обе эти фразы должны произноситься с чувством … Лексикон прописных истин
-
Гинзбург, Виталий Лазаревич — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Гинзбург. Виталий Лазаревич Гинзбург … Википедия
-
Виталий Гинзбург — Виталий Лазаревич Гинзбург Советский и российский физик теоретик, академик РАН Дата рождения: 4 октября 1916(19161004) Место рождения … Википедия
-
Виталий Лазаревич Гинзбург — Советский и российский физик теоретик, академик РАН Дата рождения: 4 октября 1916(19161004) Место рождения … Википедия
-
ШУЛЬГИН Василий Витальевич — (1.01.1878 2[15].02.1976), публицист, политический и общественный деятель, депутат II–IV Государственных Дум, активный участник право монархического движения, в дальнейшем один из лидеров Всероссийского Национального Союза (ВНС). Родился в семье… … Черная сотня. Историческая энциклопедия 1900–1917
-
Ахматов, Магамед Вахидович — Магамед Вахидович Ахматов Дата рождения: 21 января 1975(1975 01 21) (37 лет) Место рождения: Владимир, СССР Гражданство … Википедия
-
c’est plus qu’un crime, c’est une faute — фр. (се плю кён крим, сетюн фот) «Это больше, чем преступление, это ошибка» сказал министр полиции Фуше (по другим источникам Талейран), узнав, что консул Бонапарт казнил герцога Энгиенского. Толковый словарь иностранных слов Л. П. Крысина. М:… … Словарь иностранных слов русского языка
-
Пушкин, Александр Сергеевич — — родился 26 мая 1799 г. в Москве, на Немецкой улице в доме Скворцова; умер 29 января 1837 г. в Петербурге. Со стороны отца Пушкин принадлежал к старинному дворянскому роду, происходившему, по сказанию родословных, от выходца «из… … Большая биографическая энциклопедия
-
Оскар Уайльд — (1854 1900 гг.) писатель Актер вот критик драмы. Музыкальный критик это певец, или скрипач, или флейтист. Америку много раз открывали до Колумба, но никому об этом не рассказывали. Англичане обладают волшебным даром превращать вино в воду. Атеизм … Сводная энциклопедия афоризмов
-
Федеральный суд США — (USA Federal judiciary) Федеральный суд США это орган судебной власти США федерального уровня, созданный правительством для разрешения споров федерального уровня Федеральный суд США: федеральная судебная система США, кем назначаются судьи… … Энциклопедия инвестора