Устраняются допущенные ошибки и недоработки и принимается процессуальное решение

28 апреля 2022 г. Конституционный Суд РФ вынес Определение № 897-О, касающееся вопроса устранения судебных ошибок после вступления в силу судебных актов по уголовным делам.

Читайте также

Проблема далеко не нова – вопрос о правовых инструментах, а также пределах возможностей для устранения судебной ошибки неоднократно ставился многими заявителями перед высшими судами, включая КС.

Инструментов, способных устранить судебную ошибку, лишь три: кассационное производство (гл. 47.1 УПК РФ), надзорное производство (гл. 48.1 УПК) и возобновление производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств (гл. 49 УПК). При этом каждый из институтов имеет формальную регламентацию, включая ограничения по внесению повторных процессуальных обращений.

Так, согласно ст. 401.17 УПК не допускается внесение повторных кассационных жалобы, представления по тем же правовым основаниям, теми же лицами в тот же суд кассационной инстанции, если ранее эти жалоба, представление в отношении того же лица рассматривались данным судом в заседании либо были оставлены без удовлетворения постановлением судьи.

По смыслу указанной нормы отсутствует запрет на внесение повторных кассационных жалоб, если они подаются по новым правовым основаниям, по которым ранее вопрос перед кассационными судами не ставился.

Так, согласно ранее действовавшей редакции ст. 401.17 УПК не допускалось внесение повторных или новых кассационных жалобы, представления не только по тем же правовым основаниям, но и по новым. Новая редакция данной статьи Кодекса (Федеральный закон от 17 апреля 2017 г. № 73-ФЗ) была принята после того, как надежды заявителей, «разбитые» формальными отписками кассационных инстанций о недопустимости внесения повторных жалоб, стали предметом разбирательств, в том числе в Конституционном Суде. Казалось бы, она должна была обеспечить неформальный подход при устранении судебных ошибок.

Читайте также

Дополнительную надежду дало разъяснение в п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 2019 г. № 19 «О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции», согласно которому положения ст. 401.17 УПК, устанавливающие запрет на внесение повторных кассационных жалобы (представления), не могут рассматриваться в качестве правового основания, препятствующего выявлению и устранению ошибок, свидетельствующих о неправосудности принятого судом решения. То есть если из повторных кассационных жалобы, представления усматриваются основания для отмены или изменения обжалуемого решения, такие жалоба, представление подлежат рассмотрению в установленном законом порядке.

Указанные изменения в правовом регулировании вопросов внесения повторных жалоб, безусловно, вытекали из ранее высказанной Конституционным Судом позиции, согласно которой запрет на подачу кассационной жалобы тем же лицом, в том числе после того, как в рассмотрении предыдущей жалобы было отказано, не препятствует устранению судом кассационной или надзорной инстанции существенных нарушений уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявших на исход дела, которые не предполагают отказ в рассмотрении жалобы в случае обнаружения ранее не выявленной судебной ошибки, подлежащей исправлению.

Таким образом, согласно толкованию указанной нормы, высшими судами рассмотрение повторных жалоб допустимо во всех случаях обнаружения судебной ошибки при применении уголовного или уголовно-процессуального права, причем не только если соответствующее правовое основание ранее не ставилось перед соответствующей инстанцией. Полагаю, это логично, ведь судебные ошибки могут заключаться и в необоснованном непринятии соответствующей судебной инстанцией правового основания, ранее заявленного лицом, участвующим в деле.

Новая конструкция ст. 401.17 УПК дала надежду многочисленным заявителям, которые не преминули ею воспользоваться, но в подавляющем большинстве случаев снова получили отписки о недопустимости внесения повторных жалоб.

Следует признать, что, несмотря на новую редакцию нормы и ее официальное толкование, неопределенность в вопросе допустимости повторных кассационных жалоб осталась, на что обратил внимание Юрий Гомзиков, по жалобе которого вынесено Определение КС № 897-О.

Ранее Суд Определением от 10 февраля 2022 г. № 188-О отказался рассматривать жалобу этого заявителя на ст. 76 УК и ст. 25 УПК, регламентирующие порядок освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, однако при этом заявитель Юрий Гомзиков посчитал, что КС в данном определении сделал иные выводы относительно смысла положений нормативных правовых актов, примененных при рассмотрении уголовного дела, потерпевшим по которому является заявитель.

На основании данного определения Юрий Гомзиков вновь обратился в суд кассационной инстанции, но получил ответ о недопустимости обращения с повторными жалобами.

Как следует из Определения от 10 февраля 2022 г. № 188-О и подобных актов КС, относительно оценки ст. 401.17 УПК выработана правовая позиция о том, что данная норма не препятствует устранению судебной ошибки; при этом обращение с жалобой без надлежащих правовых оснований к отмене или изменению судебного решения влечет оставление жалобы без рассмотрения. В свою очередь, вопрос о наличии оснований для разрешения жалобы по существу является предметом соответствующих судебных инстанций.

На мой взгляд, исходя из этой позиции КС, при повторном обращении с жалобой кассатор оказывается в неравной ситуации, так как вынужден обосновывать, что правовые основания его обращения являются новыми и (или) направлены на устранение ранее допущенной судебной ошибки. Поскольку жалоба является повторной, – то есть фактически последней, – проверить правильность позиции судьи кассационной инстанции о том, что повторная жалоба не содержит новых правовых оснований, довольно проблематично. Кассатор, получивший немотивированный ответ на доводы жалобы, обращается с «новой повторной жалобой» в надежде, что его «услышат». Практика показывает, что в таком «хоре голосов» дела с действительно допущенными судебными ошибками «тонут» в море отписок кассационных инстанций.

Кроме того, заявитель во второй жалобе в КС просил оценить конституционность норм не только ст. 401.17, но и п. 1 ч. 4 ст. 413 «Основания возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств» Кодекса. Характерно, что, – как следует из Определения № 897-О, – нормы ст. 413 УПК в деле заявителя не применялись – с заявлением о возобновлении производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств он к прокурору не обращался. Между тем применение в деле заявителя нормы, конституционность которой он оспаривает, – обязательное условие для инициирования проверки ее конституционности.

Согласно п. 3 ч. 4 ст. 413 УПК РФ перечень «новых обстоятельств» для возобновления производства по уголовному делу не является исчерпывающим – таковыми могут быть любые не известные суду на момент вынесения решения обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния. Примечательно, что Конституционный Суд в обсуждаемом определении дал оценку возможности использования своих актов в качестве нового обстоятельства для возобновления производства по делу без привязки к конкретному правовому основанию, определяющему новые обстоятельства для возобновления производства, из указанных в ч. 4 ст. 413 УПК (хотя, напомню, заявитель обжаловал в КС только одно из этих оснований – п. 1 ч. 4 ст. 413 УПК, определяющий в качестве нового обстоятельства признание Конституционным Судом закона, примененного судом в данном уголовном деле, не соответствующим Конституции).

При этом КС привел четкую и недвусмысленную правовую позицию о том, что его решения являются официальным поводом для возобновления производства по делу ввиду новых обстоятельств в отношении лиц, выступавших заявителями в рассматривавшемся деле, в отношении которых в постановлении или определении КС (если заявитель обратился в Суд до вынесения им постановления, но заявление не успели принять или соединить с производством, по которому вынесено постановление КС) указано на необходимость пересмотра дела. Лица, не являющиеся заявителями в конституционном судопроизводстве, могут использовать постановления КС в качестве нового обстоятельства в их деле, если такое постановление соответствует критериям новых обстоятельств (например, устраняет преступность и наказуемость деяния в деле участника уголовного судопроизводства).

В соответствии с позицией КС его определения об отказе в принятии жалобы, – даже если заявителем в конституционном судопроизводстве был сам участник уголовного дела и при иной трактовке уголовного или уголовно-процессуального закона по сравнению с позицией судов, – в качестве нового обстоятельства квалифицироваться не могут.

Такое ограничение применения института возобновления производства по делу ввиду новых обстоятельств – при условии, что правовые возможности устранения судебной ошибки в кассационном порядке вызывают вопросы, – на мой взгляд, небезупречно. Почему-то КС по-разному подходит к оценке способов устранения ошибок правоприменителя – в зависимости от стадии конституционного судопроизводства. Какое значение имеет, на какой стадии конституционного производства и каким актом (определением или постановлением КС) выявлена судебная ошибка, если она влияет на преступность и наказуемость деяния? Не вижу рационального объяснения ограничению применения в подобных случаях института возобновления производства по делу ввиду новых обстоятельств, если установленное любым актом Конституционного Суда неверное толкование уголовного и уголовно-процессуального закона может повлиять на вопрос оценки преступности и наказуемости деяния.

Таким образом, КС четко и недвусмысленно отнес все подобные случаи в кассационную процедуру. Между тем Суд признает, что его определение «может быть учтено (подлежит учету) судами общей юрисдикции при вынесении ими решений», а следовательно, подлежит обязательной оценке при пересмотре решений. Полагаю, если доводы повторной кассационной жалобы, направленной на устранение судебной ошибки, подкреплены определением КС об отказе в принятии жалобы по обращению заявителя, кассационный суд обязан рассмотреть ее по существу.

1. После объявления решения суд, принявший решение по делу, не вправе отменить или изменить его.

2. Суд может по своей инициативе или по заявлению лиц, участвующих в деле, исправить допущенные в решении суда описки или явные арифметические ошибки.

(в ред. Федерального закона от 28.11.2018 N 451-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

3. Утратил силу. — Федеральный закон от 28.11.2018 N 451-ФЗ.

(см. текст в предыдущей редакции)

(Brett Jordan at Unsplash.com)

Обстоятельства дела

Арбитражный суд города Москвы определением от 11.10.2021 в рамках обособленного спора по делу о банкротстве общества «СК «УС-620» признал недействительными договоры поручительства между должником и АКБ «Пересвет» (далее также – банк), заключенные в обеспечение обязательств общества «Проектное бюро Инженер» по кредитным договорам с банком.

Признавая сделки недействительными, суд пришел к выводам, что они одновременно повлекли оказание предпочтения банку, а также были совершены во вред кредиторам (пункт 2 статьи 61.2, пункт 2 статьи 61.3 Закона о банкротстве).

Устанавливая состав недействительности сделки, совершенной во вред кредиторам, суд, помимо прочего, указал, что, «…согласно выписке из ЕГРЮЛ в отношении ООО «СК «УС-620» по состоянию на 04.10.2021 г., АКБ «ПЕРЕСВЕТ» (ПАО) являлся участником должника, о чем 20.08.2015 г. внесена запись ГРН».

На основании этого суд первой инстанции заключил, что должник и банк являлись аффилированными лицами на момент совершения оспариваемых сделок.

Банк обратился с апелляционной жалобой, в которой, не отрицая возможность оказания предпочтения заключением договоров поручительства, просил исключить из мотивировочной части определения выводы об аффилированности банка по отношению к должнику, об участии банка в уставном капитале должника; об извлечении банком преимуществ из своего незаконного и недобросовестного поведения; о погашении требований банка в результате перечисления денежных средств по договорам поручительства; об осведомленности банка о цели причинения вреда кредиторам; о наличии оснований для признания договоров поручительства недействительными по пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.

Суд апелляционной инстанции на основании материалов дела (представленной заявителем выписки из ЕГРЮЛ) также установил, что банк являлся участником должника (вероятно, имела место ошибка в ЕГРЮЛ, согласно которому сведения о банке ошибочно содержали статус не залогодержателя доли в уставном капитале, а статус участника общества).

Но только в суде апелляционной инстанции банк указал, что он не является аффилированным с должником лицом, а договор залога доли (99,8%) в уставном капитале ранее был признан недействительным (решение Арбитражного суда города Москвы от 08.08.2016 по делу № А40-216102/2015).

Однако, как указал суд апелляционной инстанции, банк не обосновал невозможность представления суду информации о правоотношениях участника должника (залогодателя) и банка в суде первой инстанции, а потому данные доказательства на основании статьи 268 АПК РФ приняты не были.

Арбитражный суд Московского округа, отказывая в удовлетворении кассационной жалобы банка, сделал вывод, что суд кассационной инстанции не вправе отвергать обстоятельства, которые суды первой и апелляционной инстанций сочли доказанными, и принимать решение на основе иной оценки представленных доказательств, поскольку иное свидетельствует о выходе за пределы полномочий, предусмотренных статьей 287 АПК РФ, о существенном нарушении норм процессуального права и нарушении прав и законных интересов лиц, участвующих в деле.

Верховный Суд РФ определением от 24.11.2022 отменил постановления судов апелляционной и кассационной инстанций, указав, что Девятый арбитражный апелляционный суд «…никакой оценки доводам, приведенным в апелляционной жалобе, не дал, то есть фактически апелляционная жалоба осталась не рассмотренной».

Анализ дела

Данное дело интересно с точки зрения изучения вопросов (1) обязанности арбитражного суда первой инстанции устанавливать объективную истину по делу и (2) прав судов апелляционной и кассационной инстанции по исправлению судебных ошибок, хоть  и допущенных судом первой инстанции, но только в связи с процессуальным бездействием одной из сторон и при полном выяснении всех известных суду обстоятельств дела.

В настоящем деле имела место ошибка, совершенная судом первой инстанции. При наличии вступившего в законную силу судебного акта, признавшего ничтожной сделку залога доли в уставном капитале, то есть доказательства отсутствия правоотношений между залогодателем и залогодержателем, суд сделал вывод о наличии соответствующих прав из договора залога у банка.

Исходя из обстоятельств дела можно сделать вывод о том, что к данной ошибке привело процессуальное бездействие заинтересованного лица с правами ответчика – банка, который не привел в свою защиту довод о наличии вступившего в законную силу решения суда о признании договора залога недействительным в суде первой инстанции.

В то же время суды апелляционной и кассационной инстанции, исследуя материалы обособленного спора, сделали справедливый вывод о том, что они не вправе выходить за пределы представленной АПК РФ дискреции и переоценивать установленные судом первой инстанции обстоятельства.

Процессуальное законодательство РФ предполагает, что арбитражный суд апелляционной инстанции является судебным органом, имеющим возможность рассмотреть дело повторно, однако сделать он это вправе только по имеющимся в деле доказательствам. Новые же доказательства могут быть приняты, если сторона докажет уважительность их непредоставления в суд первой инстанции. Данное правило исходит к основным принципам гражданского процесса – диспозитивности и состязательности, которые закреплены в процессуальных кодексах.

О состязательности (der Verhandlungsmaxime) в цивилистическом процессе говорил еще N. Gönner [1], определяя это понятие как такой «…строй процесса, при котором стороны состязаются перед судьей как самостоятельные субъекты процесса. Судья не ведет с ними, как средствами познания правды, следствие».

Мнения же современных ученых разняться относительно того, должен ли суд устанавливать объективную истину или, лишь руководя процессом, устанавливая предмет и распределяя бремя доказывания, определять формальную истину (не выходя за рамки представленных доказательств). Автор поддерживает позицию [2], что гражданский процесс de lege lata не направлен на обязательное установление объективной истины, а лишь способствует ее установлению посредством процессуальных инструментов.

На невозможность установления объективной истины в арбитражном процессе указывали и высшие суды Российской Федерации [3].

Из этого следует, что состязательный процесс предполагает право (необходимость) стороны действовать активно и представлять доказательства своей правоты, а в противном случае – самостоятельно нести неблагоприятные последствия своего процессуального бездействия (die Selbstverantwortlichkeit). Ответчик же, «…не оспаривающий необоснованный иск истца, нарушает свой интерес, но не правовую обязанность», – указывал K. Hellwig [4].

Исходя из этого возникает очевидный ответ на еще не заданный мной вопрос ­– а допустима ли действующим законом судебная ошибка, хоть и противоречащая объективной истине, но сделанная на основании оценки тех доказательств, которые были представлены сторонами при полном соблюдении норм процессуального права и сомнений у суда в которых возникнуть не могло?

Такая ошибка допустима, и на это прямо указывает преобладающая судебная практика арбитражных судов [5], свидетельствующая о недопустимости пересмотра судом как апелляционной, так и кассационной инстанций судебных актов, вынесенных на основе всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств.

Более того, суды кассационной инстанции вообще не вправе непосредственно исследовать доказательства и устанавливать фактические обстоятельства дела. «Иное позволяло бы суду кассационной инстанции подменять суды первой и второй инстанций, которые самостоятельно исследуют и оценивают доказательства, устанавливают фактические обстоятельства дела на основе принципов состязательности, равноправия сторон и непосредственности судебного разбирательства, что недопустимо» [6].

В рассматриваемом деле заинтересованное лицо, не представившее доказательство – не заявившее суду о наличии вступившего в законную силу решения суда, установившего отсутствие правоотношений между ним (заинтересованным лицом) и третьим лицом, приняло на себя неблагоприятные последствия своего бездействия, о чем было справедливо указано судом апелляционной инстанции. 

Отдельно стоит отметить, что, по моему мнению, судебный акт о признании недействительным договора залога доли в уставном капитале преюдициальным не является ввиду «ограниченности субъективных пределов» преюдициальности [7], указанных в части 2 статьи 69 АПК РФ. С другой стороны, вопрос о преюдициальности судебного решения в настоящем деле рассмотрению не подлежит вовсе, поскольку узнать о подобном решении как о доказательстве суд мог только от стороны, занимающей активную процессуальную позицию. 

Таким образом, определение суда первой инстанции хоть и является ошибочным с точки зрения объективной истины, но не влечет возникновения оснований для его отмены или изменения (статьи 270, 288, 291.11 АПК РФ).

В то же время Верховный Суд РФ вышел за пределы своей дискреции – установление только существенных нарушений норм материального и процессуального права – и отменил судебные акты, поскольку они, по его мнению, имеют определенные юридические последствия для банка (например, презумпция осведомленности о неплатежеспособности) и влияют на исход иных обособленных споров, в том числе возможности привлечения банка к субсидиарной ответственности.

Можно ли из этого сделать вывод, что Верховный Суд РФ толкует действующее арбитражное процессуальное право России как позволяющее в исключительной ситуации судебной ошибки (даже когда ошибка вызвана пассивным процессуальным поведением стороны по делу, но влечет настолько неблагоприятные для нее последствия, что ставит под сомнение саму цель судопроизводства) суду отступить от установленных законом пределов рассмотрения дела и своей дискреции и исправить такую ошибку, по сути, переоценив имеющиеся в деле доказательства?

[1] Gönner, N. Handbuch des deutschen gemeinen Prozesses. Приводится по статье Т.М. Яблочкова «К учению об основных принципах гражданского процесса» (1914).

[2] Актуальные проблемы гражданского и административного судопроизводства / Д.Б. Абушенко, К.Л. Брановицкий, С.К. Загайнова и др.; под ред. В.В. Яркова. Москва: Статут, 2021. 460 с. Параграф 6 главы 1 (Д.Б. Абушенко), параграф 7 главы 2 (С.К. Загайнова).

[3] Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 04.03.2014 № ВАС-19623/13 по делу № А40-152732/2012.

[4] Hellwig, K. Lehrbuch des Deutschen Zivilprozessrechts, Vol. II. Приводится по статье Т.М. Яблочкова «К учению об основных принципах гражданского процесса» (1914).

[5] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 19.10.2022 № 09АП-31686/2022-ГК по делу № А40-3975/2022, постановление Арбитражного суда Московского округа от 17.03.2021 № Ф05-4056/2021 по делу № А40-30037/2018.

[6] Определение Конституционного Суда РФ от 17.02.2015 № 274-О.

[7] П.Н. Мацкевич. О действии свойства преюдициальности судебного решения при рассмотрении вопросов включения в реестр требований кредиторов в рамках производства по делу о банкротстве // Актуальные проблемы российского права. 2017. N 5. С. 198 — 206.

В силу ч. 1 ст. 200 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации после объявления решения суд, принявший решение по делу, не вправе отменить или изменить его.

Изготовление и вручение сторонам по делу различных по содержанию судебных решений, отличных от принятых и ранее оглашенных в судебном заседании по результатам рассмотрения дела не допускается.

Однако на практике имеют место случаи, когда в решении суда допускаются описки в фамилиях и инициалах лиц, участвующих в деле, датах, номерах документов, суммах.

Порядок исправления описок и явных арифметических ошибок в решении суда определен ч. 2 ст. 200, ст. 203.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Так, суд может по своей инициативе или по заявлению лиц, участвующих в деле, исправить допущенные в решении суда описки или явные арифметические ошибки.

Федеральным законом от 28.11.2018 № 451-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» с 01.10.2019 из Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации исключены положения, согласно которым вопрос о внесении исправлений в решение суда рассматривался в судебном заседании.

Согласно ст. 203.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации вопросы исправления описок и явных арифметических ошибок рассматриваются судом в десятидневный срок со дня поступления заявления в суд без проведения судебного заседания и без извещения лиц, участвующих в деле. Однако, в случае необходимости суд может вызвать лиц, участвующих в деле, в судебное заседание, известив их о времени и месте его проведения.

По результатам рассмотрения суд выносит определение, которое направляется лицам, участвующим в деле, в течение трех дней со дня его вынесения. На такое определение суда может быть подана частная жалоба.

Для правильного исполнения судебного постановления также играет важную роль разъяснение его резолютивной части, так как именно в ней формулируется основа исполнительного листа.

В соответствии со ст. 202 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в случае неясности решения суда, принявший его суд по заявлению лиц, участвующих в деле, судебного пристава-исполнителя вправе разъяснить решение суда, не изменяя его содержания.

Разъяснение решения суда допускается, если оно не приведено в исполнение и не истек срок, в течение которого решение суда может быть принудительно исполнено.

При этом в соответствии с п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.12.2003 № 23 «О судебном решении» суд не может под видом разъяснения изменить, хотя бы частично, существо решения, а должен только изложить его же в более полной и ясной форме.

Порядок разъяснения решения суда установлен ст. 203.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и не отличается от порядка исправления описок и явных арифметических ошибок.

Аналогичные нормы содержатся в ст. ст. 184, 185 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации.