Типичные ошибки приводящие к возникновению паники информационный вакуум

Паника

Паника

Прежде чем попытаться определить сущность паники и объяснить это явление, следует описать и точно установить само явление. Необходимо знать, какое явление в жизни индивида или массы называется паникой, каковы его чисто описательные черты, каковы изменения в психической жизни массы или индивида, имеющие место при панике. 

Паника (от греческого panikon – безотчетный ужас), психологическое состояние, вызванное угрожающим воздействием внешних условий, и выраженное в чувстве острого страха, охватывающего человека или группу людей, неудержимого и неконтролируемого стремления избежать опасной ситуации.

Паника – крайний, неудержимый страх, сразу охватывающий человека или многих людей.

Панические состояния очень часто бывают вызваны невротическими страхами, т. е. такими, которые неадекватны объективной опасности и являются, скорее, признаками внутреннего неблагополучия.

Индивидуальная паника. Этот термин не употребляется по отношению к конкретно определенным случаям. В одном случае, согласно старому мифу, им обозначается безотчетный страх в предчувствии неизвестной опасности, который охватывает, скажем, заблудившегося в горах или лесу путника. В другом случае этим термином обозначается страх, вызванный воображаемой причиной; напримёр, когда в ожидании опасности человек принимает шуршание листьев за шум шагов и убегает, т. е. в таких случаях сила страха не оправдывается причиной, вызвавшей его. Этим термином обозначается также сильный ужас — безграничный страх, который овладевает индивидом.

Массовая паника. Под массовой паникой подразумевают панику, которая овладевает большой массой людей (толпой, войсковой частью и т.д.).

Паника массовая — один из видов поведения толпы. Психологически характеризуется состоянием массового, страха перед реальной или воображаемой опасностью, нарастающего в процессе взаимного заражения и блокирующего способность рациональной оценки ситуации, мобилизацию волевых ресурсов и организацию совместного противодействия.

Удалось выявить четыре комплекса факторов (иначе их называют также условиями, или предпосылками) превращения более или менее организованной группы в паническую толпу.

Факторы, способствующие возникновению паники 

Возникновению паники способствуют следующие факторы:  

1. Социальные факторы — общая напряженность в обществе, вызванная происшедшими или ожидаемыми природными, экономическими, политическими бедствиями. Это могут быть землетрясение, наводнение, резкое изменение валютного курса, государственный переворот, начало или неудачный код войны и т. д. Иногда напряженность обусловлена памятью о трагедии и (или) предчувствием надвигающейся трагедии, приближение которой ощущается по предварительным признакам.   

2. Физиологические факторы: усталость, голод, длительная бессонница, алкогольное и наркотическое опьянение снижают уровень индивидуального самоконтроля, что при массовом скоплении людей чревато особенно опасными последствиями. Так, типичными ошибками при организации митингов, манифестаций и массовых зрелищ становятся затягивание процесса, а также безразличное отношение организаторов к фактам продажи и употребления участниками спиртных напитков. В условиях социального напряжения, жары или холода и т. д. это повышает вероятность паники, равно как и прочих нежелательных превращений толпы.

3. Общепсихологические факторы — неожиданность, удивление, испуг, вызванные недостатком информации о возможных опасностях и способах противодействия.

4. Социально-психологические и идеологические факторы: отсутствие ясной и высокозначимой общей цели, эффективных, пользующихся общим доверием лидеров и, соответственно, низкий уровень групповой сплоченности.

 Одним из решающих факторов является наличие возбуждающих и стимулирующих панику слухов, например, «подогревающих» предстоящую опасность или степень ее негативных последствий (так нередко бывало на радиоактивно загрязненных территориях после чернобыльской катастрофы).

Принципиальными оказываются и личностные качества людей, особенно наличие предрасположенности к панике у так называемых паникеров. Очень важным условием возникновения паники становится доля таких людей в большой группе. Известно, что иногда достаточна и 1% паникующих, чтобы паникой была охвачена вся многочисленная группа людей.

Структура и динамика человеческих потребностей таковы, что люди могут, потеряв волю и достоинство, впасть в животное состояние. И те же люди, при появлении высокозначимых целей, способны в буквальном смысле стоять насмерть, ложиться под танки и бросаться в огонь. При этом внешняя оценка их поступков в экстремальной ситуации как героических, преступных или просто глупых сильно зависит от того, насколько собственные ценности наблюдателя согласуются с ценностными координатами наблюдаемого поступка.

Развитие паники

Механизмы развития паники. Наблюдения и описания многочисленных эпизодов коллективной паники позволили вычленить некий «усредненный« сценарий. Шокирующий стимул, очень сильный или повторяющийся, вызывает испуг сначала у одного или нескольких человек. В толпе минимальный порог возбудимости обычно имеют женщины или дети, а в боевой ситуации — молодые и неопытные, не закаленные в сражениях солдаты. Их испуг проявляется криками — односложными фразами («Пожар!» «Танки!») или междометиями, — выражением лиц и суетливыми телодвижениями.    

Эти люди становятся источником, от которого страх передается остальным. Происходит взаимная индукция и нагнетание эмоционального напряжения через механизм циркулярной реакции. Далее, если не приняты своевременные меры, масса окончательно деградирует, люди теряют самоконтроль, и начинается паническое бегство, которое кажется спасительным, хотя в действительности только усугубляет опасность.

 Присутствие в толпе женщин и детей (о приоритетном спасении которых при массовой панике уже никто не думает) плохо еще и потому, что звук высокой частоты — женские или детские крики — в стрессовой ситуации оказывает разрушительное влияние на психику. По той же причине, кстати, для противодействия панике, коллективной или индивидуальной, лучше служит низкий мужской голос, чем высокий женский. Напротив, провокации панического настроения среди неприятеля, вероятно, больше способствует визг атакующей калмыцкой конницы, чем мужественное «Ура! «.

Приведу еще ряд дополнительных замечаний, которые вносят коррективы в «усредненный» сценарий.

В очень редких случаях, когда шокирующий стимул необыкновенно силен, массовая паника может возникнуть сразу, без промежуточных, стадий. Т. е. толпа, как бы становится простой суммой насмерть перепуганных индивидов, но здесь уже срабатывает совсем другой механизм. В этих, повторю, редчайших случаях, паника перестает быть «вторичным» явлением и становится непосредственной, почти механической реакцией на стимул. Судя по описаниям, именно так произошло в Хиросиме среди тех, кто находились неподалеку от места ядерного взрыва, но не были сразу накрыты его волной.       

Гораздо типичнее и практически важнее обратная ситуация. Когда люди ожидают какого-то страшного события, средства, избежание которого неизвестны, стимулом паники может стать словесное обозначение ожидаемого события. Или какой-либо другой знак, дорисованный воображением до ожидаемого источника страха.

Сразу после шокирующего стимула обычно наступает так называемый психологический момент. Люди оказываются как бы во взвешенном состоянии («оторопь») и готовы следовать первой реакции. Иногда она оказывается парадоксальной. Например, по Фрейдовскому механизму противоположной реакции, человек может от испуга броситься навстречу опасности, и за ним следуют остальные. 

Развиваясь, паника проходит несколько фаз. žПаника начинается с появления шокирующего стимула. Он вызывает потрясение и восприятиё ситуации как кризисной. žВозникает состояние замешательства, т.е. индивидуальные и неупорядоченные попытки интерпретировать событие в рамках личного опыта или путем припоминания аналогичных ситуаций из косвенного опыта. Острая необходимость быстрой интерпретации стимула и немедленных действий часто мешает логическому осмыслению кризисной ситуации и вызывает страх. Начинается циркулярная реакция: страх одних отражается другими и в свою очередь усиливает страх первых.  Страх ведет к уменьшению уверенности в способности присутствующих коллективно противодействовать кризисной ситуации и создает ощущение обреченности. Неверие в возможность коллективного организованного спасения вызывает желание спастись индивидуально. 

Психологические особенности людей  в условиях паники

Вопросам психологических особенностей людей в условиях паники была посвящена одна из задач классического исследования посвященного изучению массовой паники в США в 1938 году, вызванной радио-спектаклем «Вторжением с Марса». Около 1 млн. американцев восприняли эту радиопередачу как репортаж с места событий. В результате исследования были выделены четыре группы людей, в разной степени поддавшихся панике. Первую группу составляли те, которые испытали легкое чувство страха, но засомневались в реальности таких событий и, подумав, самостоятельно пришли к выводу о невозможности вторжения марсиан. Вторая группа включала тех, кто в состоянии переживаемого страх не смог самостоятельно сделать выводы из ситуации, поэтому попытался проверить реальность этих событий с помощью других (обращались к соседям, знакомым, на радио и т.п., и только после этого приходили к отрицательному заключению). В третью группу вошли те кто испытав сильное чувство страха, не смог убедиться в нереальности происходившего с помощью других, поэтому оставался при своем первом впечатлении о полной реальности вторжения марсиан. И четвертую группу составили те, кто сразу паниковал, даже не пытаясь что-то узнать, уточнить или проверить.

Возникновение панического состояния оказалось связанным с целым рядом характеристик людей, особенно важным среди которых являются социально-демографические признаки. Высокий уровень образованности, информированности о космических явлениях тормозили развитие панических событий. Обратные характеристики, т.е. низкий уровень образованности и информированности, способствовали паническим настроениям людей. Другим важным признаком оказался имущественный статус: чаще паниковали люди из плохо обеспеченных семей, с низким уровнем материального благосостояния. При этом оказал влияние не сам по себе статус, а общие чувства тревожности, неуверенности, составляющие психологическую готовность такого класса людей к паническому восприятию событий.    Важным были также пол и возрастные признаки: женщины и дети испытывали более сильный страх намного легче поддавались панике. Наряду с социально-демографическими характеристиками существенную роль играют психологические свойства личности, особенно такие как: не критичность мышления, выраженная личностная тревожность и повышенная внушаемость — качества, предрасполагающие к возникновению панических состояний.

Меры по предотвращению массовой паники

Меры по предупреждению массовой паники связаны с учетом ее предпосылок (факторов).  Если речь идет о сформировавшейся группе, нацеленной на работу в стрессовых ситуациях (политической партии или боевом подразделении, научной экспедиции или отряде спасателей и т. д.), то, прежде всего, следует уделять внимание идейной и организационной подготовке к возможным опасностям, обеспечению эффективного руководства и воспитанию лидеров, пользующихся высоким доверием. Повторю, что при отсутствии духовно-психологических предпосылок паники коллектив способен достойно встретить самые суровые испытания. Но не всегда такая подготовка в принципе возможна, например, при массовых уличных мероприятиях, где участвует множество более или менее случайных людей. В таких ситуациях уже особое значение приобретает учет физиологических и общепсихологических факторов. Ранее указывалось на типичные ошибки, состоящие в затягивании мероприятий и безразличии к физическому состоянию участников (усталость, алкогольное опьянение и проч.).   При высокой социальной напряженности, некомфортных климатических условиях или неоднозначном прогнозе синоптиков надо подумать о динамизме митинга или демонстрации, чтобы свести к минимуму утомление людей и связанные с ним неожиданности. Службе охраны рекомендуется препятствовать проникновению в ряды демонстрантов нетрезвых людей и алкогольных напитков, предвидя возможность иррациональных реакций, особенно при вероятных провокациях. Как отмечалось, желательно избегать совпадения по времени с другими зрелищными событиями в городе (футбольный матч, карнавал и т. д.). В противном случае возможно, с одной стороны, переключение внимания, «перетягивание» значительной части толпы и превращение ее в окказиональную или экспрессивную (но не тогда, когда это запланировано организаторами). С другой стороны, вероятное столкновение толп (например, политическая демонстрация столкнется с возбужденными болельщиками, вышедшими со стадиона) чревато трудно предсказуемыми последствиями. Чрезвычайно важен учет общепсихологического фактора паники: прежде всего, своевременное информирование людей о возможных опасностях и имеющихся способах противодействия. Последнее касается предупреждения как коллективной, так и индивидуальной паники. Часто организаторы избегают предупреждать о возможных опасностях, ссылаясь на то, что часть участников демонстрации (митинга и т. д.) покинет ее ряды. Но, во-первых, здесь многое зависит от формы подачи информации — с акцентом на угрозах или на способах противодействия. Во-вторых, вопрос в том, стоит ли в погоне за массовостью повышать вероятность последующей паники, подвергая риску психическое состояние, здоровье, а иногда и жизни людей.

Как правило, реальная опасность обратно пропорциональна осведомленности, а точнее, оперативной готовности к ней. В 1970 году, когда в Чили проходила очень острая и драматичная избирательная кампания, правые боевики придумали эффективный способ разгрома левых демонстраций. Представьте, многотысячная колонна сторонников С. Альенде шествует во главе с популярными политическими лидерами. Когда голова колонны минует очередной перекресток, из-за угла выскакивает группа парней, вооруженных дубинками и кастетами, численностью около сорока человек. Они отсекают руководителей («голову») от остальной массы и энергично врезаются в толпу, нанося удары. Охрана демонстрации не успевает сориентироваться и своевременно вступить в бой, задние ряды не видят и не понимают; что произошло, но им передается испуг первых рядов — и через пять минут тысячи людей, опрокидывая друг друга, бегут врассыпную. (Обходится без жертв благодаря тому, что, слава богу, улица широка и из нее много выходов). Но не век коту масленица. После двух или трек провалов левые нашли контригру, и она оказалась на удивление простой. С приближением колонны к каждому перекрестку по бокам выстраивались, сцепившись локтями, ребята из охраны. Или параллельно демонстрантам, рядом с передними рядами, двигались два длинных грузовика. Можно было придумать и другие приемы, главное обстоятельство состояло в том, что демонстранты были теперь вооружены знанием о возможной опасности и психологически готовы ей противостоять. 

Но не век коту масленица. После двух или трек провалов левые нашли контригру, и она оказалась на удивление простой. С приближением колонны к каждому перекрестку по бокам выстраивались, сцепившись локтями, ребята из охраны. Или параллельно демонстрантам, рядом с передними рядами, двигались два длинных грузовика. Можно было придумать и другие приемы, главное обстоятельство состояло в том, что демонстранты были теперь вооружены знанием о возможной опасности и психологически готовы ей противостоять.

Еще один многократно апробированный прием — коллективное пение хорошо всем известной ритмической песни. Ранее говорилось о том, что действующая толпа аритмична и поэтому ритмический звук стимулирует превращение ее в экспрессивную или, в данном случае, препятствует превращению экспрессивной толпы в действующую (паническую). Но если для блокирования массовой агрессии применяются быстрые ритмы, то фактором противодействия панике служит более медленный размеренный ритм марша или гимна. Такой ритм может сыграть позитивную роль и после того, как паника уже началась. Во всех случаях, конечно, желательно наличие соответствующей музыки и динамиков, но и при отсутствии таковых не следует терять голову. 

Вот хрестоматийный случай из предвоенной жизни Европы. В 1938 году на трибунах парижского национального велодрома по окончании соревнования возник небольшой пожар. Сотрудникам удалось быстро локализовать огонь, но уже десять тысяч зрителей с чрезмерной энергичностью двинулись к единственному выходу. Ситуация грозила стать смертельно опасной. По счастливой случайности в толпе оказались двое психологов, которые смогли вовремя сориентироваться и принялись громко скандировать: «Ne-pousse-pas!» (Не-пус-па — Не-тол-кай). Ритм подхватили окружающие, он волной прошел по толпе. Через несколько минут тысячи людей дружно скандировали эту фразу. Толпа превратилась в экспрессивную, страх и суета сменились общим задором, и все благополучно покинули трибуны.

В преддверье и на ранней стадии развития паники может быть очень продуктивно использован юмор. Мне известны яркие случаи в разных странах, когда своевременная шутка снимала паническое напряжение, а выступление популярного юмориста решающим образом изменяло настрой массы. Часто это бывает связано с игрой слов и прочими языковыми двусмысленностями, которые трудно пересказывать на другом языке. Поэтому приведу только один пример из недавней российской истории. 20 августа 1991 года, в самый напряженный момент у Белого Дома, когда ожидали штурма, чуть ли не с участием танков, перед собравшимися «живьем» предстал популярнейший сатирик Геннадий Хазанов. Имитируя голос М. С. Горбачева, еще находившегося в Форосе, он медленно произнес: «Политику нельзя делать грязными трясущимися руками… «. Это был парафраз известного мотива, который часто звучал в выступлениях Президента СССР (про грязные руки в политике) — он был дополнен упоминанием о трясущихся руках самозваного председателя ГКЧГI, показанного по телевидению днем ранее. Речь Хазанова — «Горбачева» была встречена общим смехом облегчения и бурными аплодисментами. Многие из участников события считают тот момент психологически переломным в эпопее неудавшегося переворота…

Обсуждая способы ликвидации возникшей паники, полезно вспомнить о том, что ранее говорилось про психологический момент. Известны приемы возвращения этого момента, который, повторю, является наиболее подходящим для начала эффективного руководства.

Например, используется привычное стимулирование. Люди привыкли неподвижно застывать при исполнении национального гимна, и этот условный рефлекс может актуализоваться при громком включении первых же актов.

Другой прием — применение более сильного шокового воздействия. Например, выстрел в закрытом помещении способен произвести новую «оторопь», люди на секунду застывают – и становятся доступны для организующего воздействия.

Во время боя, в шуме канонады, выстрел едва ли произведет желаемый эффект. Его могла бы заменить внезапная стрельба в упор по своим убегающим солдатам. Из литературы, правда, известны удивительные случаи прекращения паники на поле боя неожиданным приказом. Командир дивизии увидел, что один из его полков в ужасе побежал от несуществующего противника. Встав на пути убегающих, он громко крикнул: «Стойте! Снимайте сапоги!». Окрик и вправду возымел действие. Солдаты принялись снимать сапоги, их внимание было переключено с мифической опасности на конкретное действие, после чего удалось привести полк в боеспособное состояние.

Еще более остроумное решение принял наполеоновский маршал М. Ней. Когда его войска в панике побежали с поля боя, он послал адъютантов передать приказ, что солдаты должны пробежать без остановки ровно 10 километров. По получении такого приказа войска пробежали еще примерно 3 километра, затем остановились, пришли в себя, и восстановил состояние боеспособности.

Последний случай чрезвычайно поучителен, психологически интересен и заслуживает специального анализа. Здесь ограничимся коротким комментарием. Анти-волевым действиям солдат было умело, возвращено субъективное качество произвольной планомерности, и это оказалось фактором отрезвления. Такой прием хорошо применим и во «внештатных» ситуациях мирной жизни.

Разумеется, все эти приемы предполагают наличие людей, не поддавшихся общему состоянию и готовых взять руководство на себя, а если таковых нет, то не о чем и говорить. Поэтому при правильной организации массовых мероприятий, кроме службы охраны, работает специально подготовленная команда. Она находится поодаль от массы, не принимая участия в общих действиях, чтобы избежать эмоционального кружения, и вооружена не дубинками, кастетами и прочими орудиями уличного боя, а музыкальными записями, динамиками и мегафонами. И главное, — знаниями, опытом и интуицией, которая есть дочь информации.

Средства борьбы с паникой

Противодействовать панике чрезвычайно трудно, справиться с этим может человек очень известный и уважаемый, придерживающийся твердой линии поведения, умеющий разговаривать с толпой и внушать уважение. Средства борьбы с паникой разнообразны. Убеждение (если есть время), категорический приказ, объяснение несущественности опасности или же использование силы и даже устранение наиболее злобных паникеров. Остановить толпу, которая впадает в панику, значительно легче, начиная с последних, уменьшая группу насколько это возможно; перегораживать дорогу толпе, которая движется, гораздо труднее, так как сзади давят на идущих впереди. Когда страх становится постоянным состоянием, он превращается в подлость. Как преодолеть эти трудности? Человек должен верить во что-то высшее, или в себя самого, или в правоту того, что он делает. Мотивация собственных поступков должна быть сильным импульсом, который помогает преодолевать трудности. Опыт, предыдущие испытания, прожитая жизнь могут придать силы человеку. Для выживания необходимо быть всегда психологически подготовленным. Такой человек находится в лучших условиях, и с ним не случиться ничего плохого. 

В чрезвычайной обстановке важно, чтобы вы были в состоянии:

žпринимать быстрые решения;

уметь импровизировать;

постоянно и непрерывно контролировать самого себя;

žуметь различать опасность;

žуметь распознавать людей;

žбыть независимым и самостоятельным;

быть твердым и решительным, когда потребуется, но уметь подчиняться, если необходимо;

žопределять и знать свои возможности и не падать духом;

в любой ситуации пытаться найти выход.

Необходимо помнить, что обязательными условиями благополучного преодоления всех трудностей при автономной ситуации являются проявление воли, настойчивость, грамотное действия. Паника и страх резко снижают твои шансы на спасение.

Лекция 3. Массовая паника: факторы и механизмы

Индивидуальная и массовая паника

Согласно приведенной выше классификации, паническая толпа — это подвид
действующей толпы (наряду с другими подвидами: агрессивной, стяжательной и
повстанческой). Из-за чрезвычайной социальной опасности и значимости
массовая паника часто выделяется «в особое производство», и ее изучению
уделено наибольшее внимание.

Слово «паника» происходит от имени Пана, греческого бога пастухов.
Пастухи часто становились свидетелями того, как вследствие самой
незначительной причины, особенно ночью, стада овец или коз, полностью
выйдя из-под контроля, бросались в воду, в огонь, или животные одно за
другим прыгали в пропасть. А. С. Прангишвили ссылался на описание
подобных явлений известным зоопсихологом Д. Брэмом: «Каждый
подозрительный шорох заставляет насторожиться все стадо. Молния, гром,
ураган, плохая погода лишают его возможности нормального поведения;
обезумевшее стадо разбегается по степи, овцы падают в воду, в огонь или
же совершенно неподвижно застывают на одном месте. В это время их
заносит снегом, заливает дождем, они замерзают, гибнут от голода, но не
делают никаких попыток укрыться или найти пищу. Так бессмысленно
погибают не одно и не два, а тысячи животных».

Пастухи объясняли это демоническое явление гневом Пана, во всех
изображениях которого, даже в живописи Нового времени (М. А. Врубель и
др.), присутствуют черты, вызывающие страх.

В последующем «полномочия» Пана значительно расширились: он сделался
богом войны, которому поклонялась вся Греция. Логическая связь между
мирной работой пастуха и военным делом кажется странной, если не
вспомнить об особенностях тогдашних сражений по сравнению с войнами
Нового времени.

Позднейшее развитие техники обеспечило возможность организованного
отступления, когда между отступающими подразделениями и неприятелем
сохраняется дистанция и отход с поля боя (с переходом на запасные
позиции и т. д. ) не обязательно является беспорядочным. В древности же,
как указывают военные историки, воины сражались «на расстоянии копья и
кинжала». Обычно это завершалось тем, что одна из сторон, не выдержав
натиска, бросалась в ужасе бежать, преследуемая и добиваемая
торжествующим противником.

По свидетельству Геродота, признание Пана богом войны и придание ему, так
сказать, «общенационального» статуса связаны с победой греков в
Марафонской битве, когда их врагов персов охватила безумная паника.
Известный гонец Фидопос, посланный в Спарту, рассказал, что по дороге
ему повстречался сам Пан и поручил спросить афинян, почему они
недостаточно ему (Пану) поклоняются, хотя он так милостив к ним и готов
помогать в будущем. После успешного окончания войны афиняне воздвигли
жертвенник Пану у подножия Акрополя и ежегодно совершали
жертвоприношения, сопровождаемые факельными шествиями…

Итак, этимологически термин «паника» предполагает массовый характер явления.
Однако в современных языках этот корень улавливается слабо,. и, во всяком
случае, в психологии принято различать массовую и индивидуальную панику.

Кроме того, массовая паника не обязательно выливается в форму собственно
панической толпы. Преобладающее настроение в обществе способно, не принимая
таких экстремальных форм, обернуться резким ухудшением психического и
соматического самочувствия, экономическим спадом, резким снижением средней
продолжительности жизни и т. д. и как следствие — депопуляционными
процессами.

Так, социолог и врач И. А. Гундаров, сопоставив разнородные статистические
данные, очень убедительно показал, что соответствующие явления в России
начала 90-х годов вызваны не экономическими, как принято считать, а
духовными факторами. Обобщив, далее, сведения также и по другим странам, он
сформулировал «закон духовной детерминации здоровья», помогающий значительно
лучше понять многие однобоко трактуемые феномены социальной жизни.

Панические состояния очень часто бывают вызваны невротическими
страхами, т. е. такими, которые неадекватны объективной опасности и
являются, скорее, признаками внутреннего неблагополучия. Это обстоятельство
настолько характерно, что некоторые авторы так и определяют панику: «ужас,
вызванный кажущейся опасностью». Подобные определения, наверное,
несколько преувеличены — паника может быть вызвана и вполне реальной
угрозой, — но мы далее убедимся, что решающим фактором паники,
действительно, почти всегда становится психическое состояние субъекта
(личности, общества, группы или толпы). С одной стороны, паника может
возникнуть безо всякой внешней опасности и в подавляющем большинстве случаев
оказывается несоразмерна ей. С другой стороны, никакая внешняя опасность
сама по себе недостаточна для возникновения паники. «Даже тогда, когда
паника вызывалась беспредельно большой опасностью, — писал А. С. Прангишвили,
— психологическая природа переживания ужаса принципиально такова, как и в
момент возникновения ее из-за незначительной причины (однако в последнем
случае эти особенности даны более выражено), поскольку в конце концов всякая
реальная и большая опасность может быть пережита и без паники. Так что
сильный ужас, связанный с паникой, и в случае реальной опасности может
считаться вторичным явлением».

В самом общем определении
паника — это состояние ужаса,
сопровождающееся резким ослаблением волевого самоконтроля. Следствием
оказывается либо ступор, либо то, что Э. Кречмер называл «вихрем движения»,
«гипобулической реакцией», т. е. дезорганизацией планомерных действий.
Поведение во внутренне конфликтной ситуации становится антиволевым:
эволюционно примитивные потребности, прямо или косвенно связанные с
физическим самосохранением, подавляют потребности, связанные с личностной
самооценкой.

Приведенное определение охватывает все формы коллективной и индивидуальной
паники, и многое из сказанного далее также применимо к индивидуальным
состояниям наряду с коллективными. Но предмет нашего курса — массовое
поведение поэтому начну с того, что в некоторых, хотя и очень редких случаях
паническая толпа складывалась из простой суммы индивидуально перепуганных
людей.

Так произошло, например, 30 октября 1938 года в Калифорнии при передаче
радиоспектакля по роману Г. Уэллса «Война миров», где, по сюжету,
страшные марсиане-кровопийцы, прилетев на Землю, начинают истреблять
человечество. Главные события, правда, были перенесены из Англии в
Америку.

Передача была оформлена таким образом, что у слушателя создавалось
впечатление прямого репортажа. Мастерски было спланировано и нагнетание
тревоги, упоминалось о том, что панику переживает правительство США и т.
д. В итоге многие приняли спектакль за чистую монету, побросали дома и
имущество и выбежали на улицы, образовав многотысячную паническую толпу.
Такого «успеха» авторы спектакля не ожидали…

Описанный случай произошел накануне Второй мировой войны, когда общая
атмосфера ожидания трагедии распространилась даже до Америки. Это замечание
вплотную подводит к следующему пункту нашего анализа.

Факторы возникновения массовой паники

Удалось выявить четыре комплекса факторов (иначе их называют также условиями,
или предпосылками) превращения более или менее организованной группы в
паническую толпу.

1. Социальные факторы — общая напряженность в обществе, вызванная
происшедшими или ожидаемыми природными, экономическими, политическими
бедствиями. Это могут быть землетрясение, наводнение, резкое изменение
валютного курса, государственный переворот, начало или неудачный ход войны и
т. д. Иногда напряженность обусловлена памятью о трагедии и (или)
предчувствием надвигающейся трагедии, приближение которой ощущается по
предварительным признакам.

Я не случайно обратил внимание на то, что калифорнийская паника случилась
в преддверье мировой войны. Отчасти похожими событиями изобиловала в тот
период и жизнь в Западной Европе. Уже после войны, в качестве довольно
жестокого эксперимента, спектакль повторили в Эквадоре и в Чили. Там
тоже возникли панические толпы, но гораздо меньшего масштаба. Причем в
Эквадоре, когда перепугавшиеся люди узнали, что все было «шуткой»,
паническая толпа превратилась в агрессивную и разгромила радиостанцию.

2. Физиологические факторы: усталость, голод, длительная бессонница,
алкогольное и наркотическое опьянение снижают уровень индивидуального
самоконтроля, что при массовом скоплении людей чревато особенно опасными
последствиями.

Так, типичными ошибками при организации митингов, манифестаций и массовых
зрелищ становятся затягивание процесса, а также безразличное отношение
организаторов к фактам продажи и употребления участниками спиртных напитков.
В условиях социального напряжения, жары или холода и т. д. это повышает
вероятность паники, равно как и прочих нежелательных превращений толпы.

3. Общепсихологические факторы — неожиданность, удивление, испуг,
вызванные недостатком информации о возможных опасностях и способах
противодействия.

В разгар партизанской войны в Никарагуа (середина 70-х годов)
правительственные войска впервые начали применять трассирующие пули. Это
было настолько неожиданно и необычно, что в нескольких столкновениях
закаленные отряды партизан обращались в паническое бегство. Только после
того, как бойцам растолковали механизм действия этого оружия, его
достоинства и недостатки, первоначальный психический шок сошел на нет.

Известны случаи, когда паника среди манифестантов возникала из-за того,
что многие неверно представляли себе политическую обстановку и статус
мероприятия. Например, люди думали, что оно санкционировано властями, и
появление полицейских с дубинками оказывалось шокирующей неожиданностью.
Или, наоборот, некоторые участники не знали, что акция согласована, и
неадекватно реагировали на полицейских. Были эпизоды (далее я об этом
расскажу), когда непредвиденные действия малочисленной, но хорошо
организованной группы политических врагов вносили смятение и панику в
многотысячную демонстрацию.

4. Социально-психологические и идеологические факторы: отсутствие
ясной и высокозначимой общей цели, эффективных, пользующихся общим доверием
лидеров и, соответственно, низкий уровень групповой сплоченности.

Исследователи массовой паники единодушно подчеркивают преимущественное
значение именно этого, последнего фактора по сравнению с предыдущими.
Любопытной иллюстрацией к сказанному может служить лабораторный эксперимент,
в котором использован модифицированный метод гомеостата, хорошо известный в
социальной психологии.

В большую прозрачную бутыль были на веревках опущены одинаковые
конусообразные предметы, другой конец каждой из веревок держали в руках
испытуемые. По размеру каждый конус легко проходил через горлышко, но
два одновременно пройти не могли. У днища бутыли находилось еще одно
отверстие, через которое поступала вода, и уровень ее, естественно,
повышался.

Задача испытуемых — вынуть из бутыли сухие конусы, за что они получали по
20 долларов. Но тот, чей конус намокнет, был обязан сам уплатить 10
долларов. Таким образом, «опасность» измерялась 30 долларами (получить
20 или уплатить 10). Испытуемые имели возможность заранее договориться о
согласованных действиях.

Когда в лабораторию приглашалась сплоченная группа с устоявшейся
структурой, взаимным доверием и эффективным руководством, все легко
справлялись с задачей. В случайно же собранных группах (если не
находилось умелого лидера) и во внутренне конфликтных коллективах
возникали трудности.

Те, кому предстояло действовать последними, нервничали, дергались и
непроизвольно мешали первым (психологи называют это идеомоторным
рефлексом). Их нервозность передавалась остальным, все суетились,
обвиняли друг друга и, вместе с уровнем воды в бутыли, рос страх
(потерять 30 долларов!). Признаки наступающей паники фиксировались
визуально — по возбужденному поведению, возгласам, выражению лиц — и по
объективным показателям: у испытуемых повышалось кровяное давление,
снижался кожно-гальванический рефлекс…

Этот эксперимент, авторам которого не откажешь в чувстве юмора,
демонстрирует, что для возникновения панической дезорганизации в слабо
интегрированной группе довольно даже смехотворной опасности. Далее мы еще не
раз убедимся, что опасность может быть и вовсе мифической или, во всяком
случае, несопоставимой с той, которая создается самим паническим поведением.

Вместе с тем история войн, революций, опасных научных экспедиций и т. д. дает
множество наглядных свидетельств того, как сплоченный коллектив
единомышленников способен даже при смертельной опасности и крайнем истощении
сил сохранять единство действий, не проявляя симптомов паники. А. С.
Прангишвили приводил другой пример. «Специальными исследованиями показано, —
писал он, — что среди членов пожарной, медицинской команд и других
организаций, которым поручается оказание помощи пострадавшим от
землетрясения, никогда не имеет место паника».

Объясняя такую стрессоустойчивость, нельзя, конечно, сбрасывать со счета
индивидуальные качества спасателей, исследователей или бойцов: тип
нервной, эндокринной систем и т. д. Но из литературы, из личного опыта,
из опыта моих друзей и многолетних психологических наблюдений мне
известно, что люди, стойко переносящие самые жестокие опасности, в
отдельности, оказавшись в другой, подчас значительно менее
травматической ситуации, но без актуализованной установки на мобилизацию
и практическое действие, теряют самообладание.

Мы позже вернемся к этому вопросу, но для начала приведу только один
пример из далекого прошлого. Историки не раз высказывали недоумение по
поводу того, что в Варфоломеевскую ночь суровые гугеноты, основа самых
боеспособных частей французской армии, позволили парижским бездельникам
резать себя, как баранов, не попытавшись организоваться, сопротивляться
и, в большинстве случаев, — даже бежать. Психологическая атмосфера резни
парализовала их волю, сформировала настроение обреченности и установку
жертвы.

В такой момент даже сильный человек способен испытать психический ступор,
подобно мощному бизону, настигнутому львицей. Это и имел в виду тот,
упомянутый в прошлой лекции сумгаитский парень, утверждая, что резня
несравненно страшнее войны…

Структура и динамика человеческих потребностей таковы, что люди могут,
потеряв волю и достоинство, впасть в животное состояние. И те же люди, при
появлении высокозначимых целей, способны в буквальном смысле стоять
насмерть, ложиться под танки и бросаться в огонь. При этом внешняя оценка их
поступков в экстремальной ситуации как героических, преступных или просто
глупых сильно зависит от того, насколько собственные ценности наблюдателя
согласуются с ценностными координатами наблюдаемого поступка.

Механизмы развития паники

Наблюдения и описания многочисленных эпизодов коллективной паники позволили
вычленить некий «усредненный» сценарий.

Шокирующий стимул, очень сильный или повторяющийся, вызывает испуг сначала у
одного или нескольких человек. В толпе минимальный порог возбудимости обычно
имеют женщины или дети а в боевой ситуации — молодые и неопытные, не
закаленные в сражениях солдаты. Их испуг проявляется криками — односложными
фразами («Пожар!» «Танки!») или междометиями, — выражением лиц и суетливыми
телодвижениями.

Эти люди становятся источником, от которого страх передается остальным.
Происходит взаимная индукция и нагнетание эмоционального напряжения через
механизм циркулярной реакции. Далее, если не приняты своевременные меры,
масса окончательно деградирует, люди теряют самоконтроль, и начинается
паническое бегство, которое кажется спасительным, хотя в действительности
только усугубляет опасность.

Присутствие в толпе женщин и детей (о приоритетном спасении которых при
массовой панике уже никто не думает) плохо еще и потому, что звук высокой
частоты — женские или детские крики — в стрессовой ситуации оказывает
разрушительное влияние на психику. По той же причине, кстати, для
противодействия панике, коллективной или индивидуальной, лучше служит низкий
мужской голос, чем высокий женский. Напротив, провокации панического
настроения среди неприятеля, вероятно, больше способствует визг атакующей
калмыцкой конницы, чем мужественное «Ура!».

Приведу еще ряд дополнительных замечаний, которые вносят коррективы в
«усредненный» сценарий.

В очень редких случаях, когда шокирующий стимул необыкновенно силен, массовая
паника может возникнуть сразу, без промежуточных стадий. Т. е. толпа
опять-таки, подобно калифорнийскому эпизоду, как бы становится простой
суммой насмерть перепуганных индивидов, но здесь уже срабатывает совсем
другой механизм. В этих, повторю, редчайших случаях, вопреки определению
Прангишвили, паника перестает быть «вторичным» явлением и становится
непосредственной, почти механической реакцией на стимул. Судя по описаниям,
именно так произошло в Хиросиме среди тех, кто находились неподалеку от
места ядерного взрыва, но не были сразу накрыты его волной.

Гораздо типичнее и практически важнее обратная ситуация. Когда люди ожидают
какого-то страшного события, средства избежания которого неизвестны,
стимулом паники может стать словесное обозначение ожидаемого события. Или
какой-либо другой знак, дорисованный воображением до ожидаемого источника
страха.

В Первой мировой войне немцы начали применять на западном фронте газы —
страшное оружие, против которого оказался бесполезен опыт бывалых солдат
и предсмертные мучения от которого превзошли все виденное ранее. Это
вызвало чрезвычайную напряженность в англо-французских войсках. Описан
ряд фронтовых эпизодов, когда газов не применяли, но кому-то что-то
казалось, и испуганный крик: «Газы!» — обращал в бегство целые
батальоны.

П. Н. Симанский рассказывает о панике, возникшей из-за того, что один
испуганный солдат закричал: «Обозы!». И о том, как истощенная в боях
бригада турок подверглась страшной панике, приняв за греческую кавалерию
лошадей собственной же артиллерии, возвращавшихся с водопоя.

Один немецкий генерал признался в своих мемуарах, что сам, вместе с
войсковыми частями и населением, пережил панику, вызванную видом
пленных русских солдат и распространившуюся глубоко в тыл (это
произошло после ожесточенных сражений у Мюленского озера во время Первой
мировой войны). А на похоронах жертв бомбежки во французском городе
Бреше сильная паника охватила участников процессии, принявших
пролетавшую птицу за вражеский самолет.

В. М. Бехтерев, ссылаясь на конкретные ситуации, отмечал, что «в театрах
или других многолюдных собраниях достаточно кому-нибудь произнести слово
«пожар», чтобы возникла целая эпидемия страха и паники, которая
молниеносно охватит все собрание и вызовет тяжелые последствия».

Столь же трагическими, сколь наглядными иллюстрациями ко многим
приведенным выше положениям изобилует начало Великой Отечественной
войны. Лейтмотивом предвоенной пропаганды служил тезис о том, что
Красная Армия будет вести войну только на чужой территории, так как
капиталистические государства не посмеют на нас напасть: буржуазные
правительства понимают, что их солдаты, дети рабочих и крестьян,
повернут оружие против своих классовых врагов. На этом фоне мощное
наступление фашистских войск в первые недели произвело настоящий шок.

Весьма эффективными были действия танковой армии немецкого генерала X.
Гудериана. Тактика «гудериановского мешка» состояла в том, что траншеи
противника брались в кольцо с последующим полным уничтожением живой
силы, и такая перспектива психологически подавляла обороняющихся бойцов.
Немцы умело пользовались этим обстоятельством. Были эпизоды, когда они,
сняв с мотоциклов глушители, имитировали звук приближающихся танков, что
становилось стимулом паники. Это и послужило поводом для создания на
фронте так называемых заградотрядов из войск НКВД, которые стреляли с
тыла по отступающим без приказа.

(Так мне рассказывали отец и его однополчане. Я умышленно не проверял,
насколько их рассказ соответствует официальной историографии: то, как
запомнили события их участники, само по себе важно и для психолога, и
для историка… )

И последнее замечание, чрезвычайно важное в практическом плане.

Сразу после шокирующего стимула обычно наступает так называемый
психологический момент. Люди оказываются как бы во взвешенном состоянии
(«оторопь») и готовы следовать первой реакции. Иногда она оказывается
парадоксальной. Например, по фрейдовскому механизму противоположной реакции,
человек может от испуга броситься навстречу опасности, и за ним следуют
остальные.

Это очень ярко описано в романе А. С. Серафимовича. Казачья конница, с
саблями наголо, с тыла пошла в атаку на беззащитный обоз, в котором —
только женщины, дети, старики и раненые; всех их ждала неминуемая
гибель. Люди застыли в оцепенении.

Вдруг «великое молчание, полное глухого топота, пронзил крик матери. Она
схватила ребенка, единственное оставшееся дитя, и, зажав его у груди,
кинулась навстречу нарастающей в топоте лавине.

— Сме-ерть!.. сме-ерть!.. сме-ерть идет!

Как зараза, это полетело, охватывая десятки тысяч людей:

— Сме-ерть!.. сме-ерть!..

Все, сколько их тут ни было, схватив, что попалось под руку, — кто палку,
кто охапку сена, кто дугу, кто кафтан, хворостину, раненые — свои
костыли, все в исступлении ужаса, мотая этим в воздухе, бросились
навстречу своей смерти».

Казаки, не ожидавшие такого, сами перепугались и повернули коней.

Такие случаи, конечно, редки и «не делают погоды» в общем массиве ситуаций
коллективного страха. Тем не менее я не случайно подчеркнул особую
практическую важность последнего замечания. Дело в том, что психологический
момент является самым подходящим для перелома ситуации человеком или
небольшой, но организованной группой лиц готовых взять на себя руководство.
К этому мы далее вернемся…

Предотвращение и ликвидация массовой паники

Меры по предупреждению массовой паники связаны с учетом ее предпосылок
(факторов).

Если речь идет о сформировавшейся группе, нацеленной на работу в стрессовых
ситуациях (политической партии или боевом подразделении, научной экспедиции
или отряде спасателей и т. д.), то прежде всего следует уделять внимание
идейной и организационной подготовке к возможным опасностям, обеспечению
эффективного руководства и воспитанию лидеров, пользующихся высоким
доверием. Повторю, что при отсутствии духовно-психологических предпосылок
паники коллектив способен достойно встретить самые суровые испытания.

Но не всегда такая подготовка в принципе возможна, например, при массовых
уличных мероприятиях, где участвует множество более или менее случайных
людей. В таких ситуациях уже особое значение приобретает учет
физиологических и общепсихологических факторов.

Ранее указывалось на типичные ошибки, состоящие в затягивании мероприятий и
безразличии к физическому. состоянию участников (усталость, алкогольное
опьянение и проч.). При высокой социальной напряженности, некомфортных
климатических условиях или неоднозначном прогнозе синоптиков надо подумать о
динамизме митинга или демонстрации, чтобы свести к минимуму утомление людей
и связанные с ним неожиданности. Службе охраны рекомендуется препятствовать
проникновению в ряды демонстрантов нетрезвых людей и алкогольных напитков,
предвидя возможность иррациональных реакций, особенно при вероятных
провокациях.

Как отмечалось, желательно избегать совпадения по времени с другими
зрелищными событиями в городе (футбольный матч, карнавал и т. д. ). В
противном случае возможно, с одной стороны, переключение внимания,
«перетягивание» значительной части толпы и превращение ее в окказиональную
или экспрессивную (но не тогда, когда это запланировано организаторами). С
другой стороны, вероятное столкновение толп (например, политическая
демонстрация столкнется с возбужденными болельщиками, вышедшими со стадиона)
чревато трудно предсказуемыми последствиями.

Чрезвычайно важен учет общепсихологического фактора паники: прежде всего,
своевременное информирование людей о возможных опасностях и имеющихся
способах противодействия. Последнее касается предупреждения как
коллективной, так и индивидуальной паники.

О зависимости между эмоцией и информацией философами, психологами и биологами
написаны целые тома, и эта проблема заслуживает особого разговора. Мы
коснемся лишь отдельных ее аспектов постольку, поскольку они относятся к
теме лекции. Сразу подчеркну, что все сказанное далее имеет отчетливые
нейрофизиологические объяснения, но, не будучи специалистом в
нейрофизиологии, я ограничусь феноменологической и психологической сторонами
дела.

В трактате одного средневекового мыслителя есть такая байка. Философ
подходит к группе смеющихся женщин и заявляет: «Если бы вы знали
столько, сколько знаю я, ваш плач был бы громче вашего смеха». Вероятно,
этот самодовольный пессимист просто не заметил, что знание всегда
преломляется через призму ценностей и психологических установок.
Порывшись в памяти, любой из нас обнаружит среди своих знакомых и хмурых
дураков, и жизнерадостных мудрецов. Психологам и врачам особенно хорошо
известно, сколь многое зависит от коммуникативной задачи и способа
подачи информации.

Эмоциональное состояние и поведение человека при опасности в огромной
степени определяется субъективным образом ситуации и, главное,
представлением о своей роли в ней. Паника может возникнуть тогда, когда
ситуация для меня необычна и неожиданна, мне неизвестны способы
преодоления опасности, отсутствует план действий и я вижу себя пассивным
объектом событий. Но при наличии знания (сколь бы иллюзорно оно
ни было) и программы действий (пусть и неадекватной) человек чувствует
себя активным субъектом — и ситуация решительно меняется.
Образуется другая доминанта, внимание переключается со страха и боли на
предметную задачу, в итоге же страх уходит совсем, а болевой порог
значительно повышается.

Еще в студенческие годы я познакомился с молодым латиноамериканским
революционером, известным героем, перенесшим пытки в тюремных застенках
и успевшим проявить у себя на родине чудеса храбрости. В Москве парень
простудился, и я отвел его к врачу, а врач прописал горчичники. Узнав о
назначении, этот герой-революционер покрылся испариной, весь сжался от
страха и наотрез отказался от процедуры, считая ее невыносимо
болезненной. Реакция была просто поразительной для
двадцатичетырехлетнего мужчины. «А правда, что тебе ломали кисти рук,
отбили почки?», — пытались мы его урезонить. — «Да, били меня крепко». —
«А как же?.. «. Но парень был простоватый, к рефлексии не склонный и,
кажется, даже не понял причину нашего недоумения. Поставить ему
горчичники медсестра так и не смогла. Позже, когда я уже профессионально
занимался психологией и готовил для подпольщиков специальный учебный
курс сопротивления пыткам (во избежание политических недоразумений курс
был назван туманно — «Психология воли»), мне пришлось проанализировать
большой массив подобных случаев. И убедиться, что мое тогдашнее
изумление было только следствием неопытности.

Я стал замечать, как ветеран, имеющий боевые раны, скрывает волнение,
отправляясь в зубоврачебный кабинет. Как опытные офицеры
воздушно-десантных войск вдруг начинают нервничать, оказавшись на
парашютной вышке в парке культуры и отдыха. Медсестры с усмешкой
рассказывали мне, что всегда держат наготове пузырек с нашатырным
спиртом, если предстоит взять кровь из вены у дюжего военного служаки —
по их словам, такие хлопаются в обморок гораздо чаще, чем нежные
дамочки. Вспомнил я и свой собственный опыт, особенно спортивный,
беседовал с профессиональными спортсменами и спортивными психологами.
Волнение боксера перед выходом на ринг против сильного противника сродни
волнению теннисиста в аналогичной ситуации. Тот факт, что на ринге я
почти наверняка получу чувствительные удары, которые на корте не грозят,
не отражается в эмоциональной палитре — внимание сосредоточено совсем на
другом. А на тренировках в фехтовальном зале мы «для закалки» выходили
на дорожку без кирасы или нагрудника: на голове стальная маска, на
правой руке специальная перчатка до локтя, а туловище почти не защищено.
Удары клинком сабли очень болезненны, на теле появлялись ушибы,
кровоподтеки и долго не заживавшие красные полосы. Но я готов ручаться,
что никто, взяв в руку эспадрон, не испытывал страха перед неминуемой
болью — того страха, какой мы испытывали при виде бормашинки, шприца или
хирургического скальпеля.

Все это примеры из одного ряда. Парашютист перед опасным прыжком, боксер
на ринге, опытный солдат в бою и даже революционер в пыточной камере —
это все субъекты деятельности, решающие предметные задачи с
соответствующей направленностью внимания и эмоциональным наполнением (в
крайнем случае, ненависть к палачам). Тот же парашютист на вышке (где
наличие противовеса и прочих страховок дает полную гарантию физической
безопасности), боксер, солдат или революционер в ожидании неприятной
медицинской процедуры могут стать совсем другими существами. Они
чувствуют себя беспомощными объектами чужой деятельности, и это
гнетущее ощущение бессубъектности — самодостаточная предпосылка страха и
боли.

Я упомянул о боли и еще раз подчеркну, что, вопреки расхожему
предрассудку, будто физическая боль есть «чистая» физиология, в
действительности это все тот же субъективный образ. Он является
элементом совокупного образа мира, и потому болевые ощущения очень
существенно зависят от актуализованной картины ситуации.

Во время Второй мировой войны американские врачи заметили, что двое из
трех солдат и офицеров, получивших тяжелые телесные ранения и
находящихся в полном сознании в госпитале, не жалуются на сильную боль и
отказываются от обезболивающих лекарств, избегая привыкания. Гражданские
лица с похожими повреждениями вследствие аварии или хирургического
вмешательства испытывают гораздо более сильные мучения. Представитель
так называемой психосоматической медицины Д. Бэйкал (D. Bykal), в книге
которого подробно изложены эти факты, заключил их довольно
парадоксальным, на первый взгляд, комментарием: военнослужащие «не
интерпретируют» ощущения, испытываемые от боевой раны, как болевые.

А старый советский солдат рассказал мне, как после очередного боя с
удивлением заметил, что порванный сапог весь мокрый, хотя никаких луж
вокруг не было. Сняв сапог, он обнаружил, что нога вся в крови.
Оказывается, в пылу сражения человек не заметил (!), что его икроножная
мышца навылет пробита осколком.

И последний пример, из довольно неожиданной области, иллюстрирующий
зависимость между болью, страхом и информационным образом.

Среди моих слушателей в Институте общественных наук преобладали мужчины,
но изредка встречались и женщины. Обсуждая вместе со всеми приемы
сопротивления пыткам, они обратили мое внимание на такой факт. К концу
70-х годов в Европе и в Америке стала входить в моду «естественность», и
среди интеллигентных дам сделалось хорошим тоном отказываться от
обезболивающих препаратов при родах: настоящая женщина должна рожать
«сама». Широко распространились предродовые психологические
консультации, тренинга и пособия для рожениц.

Из пособий я с удивлением узнал, что страшные родовые боли — это
особенность женщин, принадлежащих к западной культуре, в которой роды
традиционно принято считать мучительным процессом. Женщины других
культур (например, китаянки), якобы, испытывают не боль, а лишь что-то
вроде «тягучего ощущения». Европейские же дамы настолько зациклены на
страхе перед неминуемой болью, что только так «интерпретируют» (опять
это странное слово!) любое физическое ощущение.

Человеку, который «никогда не рожал», неловко об этом судить, и я надеюсь
на снисходительность читательниц, ибо, как говорится, за что купил, за
то и продаю. Но главное здесь — не культурологические экскурсы, а суть
тренинговых процедур. Состоит же она в том, чтобы превратить роды в
действие, когда роженица начинает чувствовать себя не пассивным
физиологическим телом, а субъектом деятельности. К ситуации должен быть
применим вопрос: «Что делаешь?» — и ответ: «Рожаю!». Когда удается
сменить психологическую установку, с ней изменяются все ощущения и их
эмоциональная валентность. И роды превращаются из драматической
неизбежности в трудный, но радостный процесс…

Конечно, все сказанное относится и к массовым страхам, и, в частности, к
предотвращению массовой паники. Часто организаторы избегают
предупреждать о возможных опасностях, ссылаясь на то, что часть
участников демонстрации (митинга и т. д. ) покинет ее ряды. Но,
во-первых, здесь многое зависит от формы подачи информации — с акцентом
на угрозах или на способах противодействия. Во-вторых, вопрос в том,
стоит ли в погоне за массовостью повышать вероятность последующей
паники, подвергая риску психическое состояние, здоровье, а иногда и
жизни людей.

Как правило, реальная опасность обратно пропорциональна осведомленности,
а точнее, оперативной готовности к ней. Мне на всю жизнь запомнился
такой факт.

В 1970 году, когда в Чили проходила очень острая и драматичная
избирательная кампания, правые боевики придумали эффективный способ
разгрома левых демонстраций. Представьте, многотысячная колонна
сторонников С. Альенде шествует во главе с популярными политическими
лидерами. Когда голова колонны минует очередной перекресток, из-за угла
выскакивает группа парней, вооруженных дубинками и кастетами,
численностью около сорока человек. Они отсекают руководителей («голову»)
от остальной массы и энергично врезаются в толпу, нанося удары. Охрана
демонстрации не успевает сориентироваться и своевременно вступить в бой,
задние ряды не видят и не понимают, что произошло, но им передается
испуг первых рядов — и через пять минут тысячи людей, опрокидывая друг
друга, бегут врассыпную. (Обходится без жертв благодаря тому, что, слава
богу, улица широка и из нее много выходов).

Но не век коту масленица. После двух или трех провалов левые нашли
контригру, и она оказалась на удивление простой. С приближением колонны
к каждому перекрестку по бокам выстраивались, сцепившись локтями, ребята
из охраны. Или параллельно демонстрантам, рядом с передними рядами,
двигались два длинных грузовика. Можно было придумать и другие приемы,
главное обстоятельство состояло в том, что демонстранты были теперь
вооружены знанием о возможной опасности и психологически готовы
ей противостоять.

Только что упомянутая сцепка локтями — одна из хорошо известных мер
противодействия паническим настроениям. С одной стороны, ощущение физической
близости товарищей повышает психологическую устойчивость. С другой стороны,
такая позиция мешает противнику (провокаторам или полиции) расчленить ряды,
после чего растерянность, ощущение беспомощности и паника станут почти
неизбежными.

Еще один многократно апробированный прием — коллективное пение хорошо всем
известной ритмической песни. В прошлой лекции говорилось о том, что
действующая толпа аритмична и поэтому ритмический звук стимулирует
превращение ее в экспрессивную или, в данном случае, препятствует
превращению экспрессивной толпы в действующую (паническую). Но если для
блокирования массовой агрессии применяются быстрые ритмы, то фактором
противодействия панике служит более медленный размеренный ритм марша или
гимна.

Такой ритм может сыграть позитивную роль и после того, как паника уже
началась. Во всех случаях, конечно, желательно наличие соответствующей
музыки и динамиков, но и при отсутствии таковых не следует терять голову.

Вот хрестоматийный случай из предвоенной жизни Европы. В 1938 году на
трибунах парижского национального велодрома по окончании соревнования
возник небольшой пожар. Сотрудникам удалось быстро локализовать огонь,
но уже десять тысяч зрителей с чрезмерной энергичностью двинулись к
единственному выходу. Ситуация грозила стать смертельно опасной. По
счастливой случайности в толпе оказались двое психологов, которые смогли
вовремя сориентироваться и принялись громко скандировать: «Ne-pousse-pas!»
(Не-пус-па — Не-тол-кай). Ритм подхватили окружающие, он волной прошел
по толпе. Через несколько минут тысячи людей дружно скандировали эту
фразу; толпа превратилась в экспрессивную, страх и суета сменились общим
задором и все благополучно покинули трибуны…

В преддверье и на ранней стадии развития паники может быть очень продуктивно
использован юмор. Мне известны яркие случаи в разных странах, когда
своевременная шутка снимала паническое напряжение, а выступление популярного
юмориста решающим образом изменяло настрой массы. Часто это бывает связано с
игрой слов и прочими языковыми двусмысленностями, которые трудно
пересказывать на другом языке. Поэтому приведу только один пример из
недавней российской истории.

20 августа 1991 года, в самый напряженный момент у Белого Дома, когда ожидали
штурма чуть ли не с участием танков, перед собравшимися «живьем» предстал
популярнейший сатирик Геннадий Хазанов. Имитируя голос М. С. Горбачева, еще
находившегося в Форосе, он медленно произнес: «Политику нельзя делать
грязными трясущимися руками… «. Это был парафраз известного мотива,
который часто звучал в выступлениях Президента СССР (про грязные руки в
политике) — он был дополнен упоминанием о трясущихся руках самозванного
председателя ГКЧП, показанного по телевидению днем ранее. Речь Хазанова —
«Горбачева» была встречена общим смехом облегчения и бурными аплодисментами.
Многие из участников события считают тот момент психологически переломным в
эпопее неудавшегося переворота…

Обсуждая способы ликвидации возникшей паники, полезно вспомнить о том, что
ранее говорилось про психологический момент. Известны приемы
возвращения этого момента, который, повторю, является наиболее подходящим
для начала эффективного руководства.

Например, используется привычное стимулирование. Люди привыкли неподвижно
застывать при исполнении национального гимна, и этот условный рефлекс может
актуализоваться при громком включении первых же актов.

Другой прием — применение более сильного шокового воздействия. Например,
выстрел в закрытом помещении способен произвести новую «оторопь», люди на
секунду застывают — и становятся доступны для организующего воздействия.

Во время боя, в шуме канонады, выстрел едва ли произведет желаемый эффект.
Его могла бы заменить внезапная стрельба в упор по своим убегающим солдатам,
но я даже не хочу комментировать такую рекомендацию. Из литературы, правда,
известны удивительные случаи прекращения паники на поле боя неожиданным
приказом.

Командир дивизии увидел, что один из его полков в ужасе побежал от
несуществующего противника. Встав на пути убегающих, он громко крикнул:
«Стойте! Снимайте сапоги!». Окрик и вправду возымел действие. Солдаты
принялись снимать сапоги, их внимание было переключено с мифической
опасности на конкретное действие, после чего удалось привести полк в
боеспособное состояние.

Если эта история достоверна (а по-моему, она из числа тех, которые, как
говорится, нарочно не придумаешь), то, вероятно, роль шокирующего
стимула в нем сыграла смысловая неожиданность действий комдива.

Еще более остроумное решение принял наполеоновский маршал М. Ней. Когда
его войска в панике побежали с поля боя, он послал адъютантов передать
приказ, что солдаты должны пробежать без остановки ровно 10 километров.
По получении такого приказа войска пробежали еще примерно 3 километра,
затем остановились, пришли в себя и восстановили состояние
боеспособности.

Последний случай чрезвычайно поучителен, психологически интересен и
заслуживает специального анализа. Здесь ограничимся коротким
комментарием. Антиволевым действиям солдат было умело возвращено
субъективное качество произвольной планомерности, и это оказалось
фактором отрезвления. Такой прием хорошо применим и во «внештатных»
ситуациях мирной жизни.

Разумеется, все эти приемы предполагают наличие людей, не поддавшихся общему
состоянию и готовых взять руководство на себя, а если таковых нет, то не о
чем и говорить. Поэтому при правильной организации массовых мероприятий,
кроме службы охраны, работает специально подготовленная команда (по-русски,
кажется, даже нет специального термина, в Латинской Америке же ее называют
el equipo antipanico — «противопаниковая команда»). Она находится
поодаль от массы, не принимая участия в общих действиях, чтобы избежать
эмоционального кружения, и вооружена не дубинками, кастетами и прочими
орудиями уличного боя, а музыкальными записями, динамиками и мегафонами. И,
главное, — знаниями, опытом и интуицией, которая есть дочь информации…

* * *

… Отставной офицер одной из латиноамериканских спецслужб (а в последующем
член революционной партии) изложил мне три полушутливых правила
индивидуальной безопасности в толпе, которым его самого обучали инструкторы.
Хотя правила предназначены для профессионалов, знакомство с ними может быть
полезно всем.

Первое. Не лезь в толпу бесплатно (т. е. когда не находишься на работе
и не выполняешь задание; в общем случае: не лезь зря, держись от толпы
подальше).

Второе. Проникая в толпу, думай, как будешь из нее выбираться (т. е.,
не зная броду, не лезь в воду. Еще я вспоминаю анекдот из той поры, когда в
автобусах писали: «Не высовываться», — а в Одессе водитель обращался к
нарушителям: «Высовывай, высовывай, посмотрим, что назад всунешь»… ).

Третье. Оказавшись в толпе случайно, представь, что находишься на работе
(т. е. сосредоточься, не теряй голову, не поддавайся эмоциональному
кружению и вспомни о том, чему обучен).

И еще одно, заключительное замечание. В народе говорят: против лома нет
приема. На самом деле приемы, конечно, есть и против лома, только не всем
они доступны. Коллектив бойцов способен героически выстоять при смертельной
опасности, но порог сопротивляемости уличной массы невысок. Все ранее
сказанное рассчитано на то, чтобы оптимизировать управляемость ситуации и
минимизировать риски. Но далее вопросы технологии уступают место вопросам
политического разума и морали: следует ли взывать к помощи массы, если
опасность очень велика.

Для таких случаев разработаны приемы «летучей демонстрации». Это уже не масса
и тем более не толпа, а организованная и сравнительно немногочисленная
(несравнимая с массовой манифестацией) группа единомышленников с четкой
ролевой структурой. Она движется по определенному маршруту и в точках особой
опасности, по заранее условленному сигналу, рассеивается, чтобы вновь
сойтись в следующей точке сбора. Такие действия могут быть достаточно
эффективны, но они, конечно, не принадлежат сфере стихийного поведения…

---

Информационный вакуум

Cтраница 1

Информационный вакуум сразу же стал заполняться: информационное пространство тоже не терпит пустоты.
 [1]

Слухи заполняют информационный вакуум, оставляемый неадекватной программой коммуникаций. Неформальные, неконтролируемые каналы начинаются там, где кончаются формальные и контролируемые.
 [2]

Отсюда — тот информационный вакуум, который частично попытаемся заполнить.
 [3]

Отсюда — тот информационный вакуум, который мы и попытаемся частично заполнить предлагаемой работой.
 [4]

Отсюда — тот информационный вакуум, который частично попытаемся заполнить.
 [5]

Эффективный агромаркетинг невозможен в условиях информационного вакуума. Для принятия оптимальных решений и покупатели, и продавцы должны быть хорошо проинформированы относительно текущих и вероятных будущих цен, сортов и стандартов, производимого и потребляемого на сегодняшний день и в будущем объема продуктов. Им необходимо знать, что в нужное время будут обеспечены адекватные средства хранения и транспортировки, что существуют нужные сорта и стандарты продуктов, что рынок достаточно исследован и имеются соответствующие каналы сбыта. Эти задачи, которые иногда называют маркетинговой разведкой, выполняет информационная служба маркетинга; здесь и нужна хорошо развитая система внутренней отчетности.
 [6]

Население наше находится не в информационном вакууме.
 [7]

Все это имеет одну цель: наличие информационного вакуума позволяет более эффективно управлять массовым сознанием, задавая ему стратегии решения данной проблемы в нужном направлении. Например, в данную минуту Америка стопроцентно патриотична настроена, что в обычной ситуации требует значительной информационной работы.
 [8]

Основная цель книги — хотя бы частично заполнить тот информационный вакуум, который в настоящее время существует на рынке учебно-методической литературы. В книге на конкретных примерах из аудиторской, налоговой и арбитражной практики, с привлечением нормативных документов читателю разъясняются типичные ошибки, встречающиеся в бухгалтерской и хозяйственной практике отечественных предпринимателей. Как известно, лучше всего учиться на ошибках. Данная книга представляет читателю уникальную возможность, окунувшись в проблематику самых распространенных ошибок, пройти бесценную жизненную школу — школу ошибок. И что особенно ценно — ошибок чужих, на которых учиться все же легче и, самое главное — дешевле.
 [9]

Ограничение доступа к книге приводит к тому, что читатель оказывается в информационном вакууме.
 [10]

Весь юмор ситуации в том, что при ультракоротком сроке вы можете торговать фактически в информационном вакууме. Потому что бид-аск спрэд рассказывает абсолютно обо всем.
 [11]

Проведение аудита интеллектуального капитала и разработка политики в этой области — взаимосвязанные процессы, поскольку трудно формировать политику в информационном вакууме. Однако для ясности изложения мы рассматриваем их как отдельные задачи.
 [12]

Наиболее сложным для современного российского проект-менеджера является не автоматизация процесса управления ( это лишь функция способности заказчика оплатить современные технические и программные средства), а информационный вакуум, образовавшийся в инвестиционной сфере в результате распада старой системы технического нормирования и практической невозможности создания в одиночку новой, адекватной современным условиям информационной системы поддержки информационной деятельности.
 [13]

Обращение иностранных ценных бумаг на отечественном фондовом рынке может быть затруднено в силу ряда причин, в том числе в силу отсутствия четких правовых гарантий, наличия информационного вакуума и затруднений при конвертации валют. Между тем уже накоплен значительный опыт по приближению иностранных финансовых активов к местному потребителю.
 [14]

Цели маркетинговых исследований вытекают из выявленных проблем, достижение этих целей позволяет получить информацию, необходимую для решения этих проблем. Они характеризуют тот информационный вакуум, который должен быть ликвидирован для предоставления менеджерам возможности решать маркетинговые проблемы. Список целей, согласованных с менеджером, включает обычно несколько наименований.
 [15]

Страницы:  

   1

   2

Фото: news.ru

---

В условиях, когда о коронавирусе говорят из каждого утюга, в голове у обывателя скапливается огромный массив самой противоречивой информации. И зачастую такая информация далека от достоверности. И ладно, если бы это касалось каких-то глобальных событий, мировой статистики, мнений разного рода экспертов. Но даже на нашем, местном, уровне ощущается порою острый дефицит чётких и толковых рекомендаций и инструкций.

Пожилая мурманчанка должна была лечь в плановом порядке в областную больницу. Для этого необходимо запастись справкой об отрицательном результате теста на коронавирус.

Заплатив в частной лаборатории почти три тысячи рублей, женщина получила свою ковид-справку. Вот только в больницу её не приняли. Оказалось, что трёхдневный срок действия такой справки исчисляется не со дня получения результата анализа, а со дня взятия мазка.

Но об этом никто из таких же, как она, желавших поступить в стационар, предупреждён не был. В результате — деньги, для пенсионерки немалые, — на ветер, а госпитализация отложена.

Причём, как оказалось, ковид-тест можно пройти здесь же, в больнице, и совершенно бесплатно. Почему люди об этом не знают?

Большинство коммерческих лабораторий в Мурманске отправляет анализы в Москву или Петербург. Это занимает определённое время, и может случиться так, что справку об отсутствии COVID-19 человек получит только тогда, когда со дня взятия у него мазка пройдёт больше трёх дней.

То есть, северяне платят деньги за бесполезную бумажку. Почему об этом медики не предупреждают? Почему больные северяне не информированы о всех нюансах ковид-тестов? Почему они оказываются поставленными перед фактом?

Другой пример ещё более возмутителен.

Престарелую мурманчанку с инсультом не принимали в стационар бывшей горбольницы Мурманска. Требовали справку об отсутствии коронавируса. Потом сжалились и сами провели ковид-тест.

После двухнедельного лечения в стационаре старушка скончалась. Но не кончились медицинские недоразумения.

Родные женщины в течение нескольких дней не могли забрать из больницы её тело, чтобы похоронить. ЗАГС не выдаёт свидетельство о смерти без справки об отрицательном анализе на коронавирус.

Больница всё никак не могла эту самую справку выдать. Позже оказалось, что там результат теста просто потеряли. И проводили его снова.

Почему северянам, и так живущим в постоянном «ковидном» напряжении, в условиях эпидемии, создают какие-то нелепые и бестолковые дополнительные сложности?

Понятно, что эпидемия накладывает свой отпечаток на работу медицинских учреждений. Статистика заболеваемости в регионе с каждым днём становится всё тревожнее.

Но если даже сейчас происходят такие глупые вещи, если даже сейчас северяне не могут получить исчерпывающую и понятную информацию от медиков, то что будет, когда, не дай Бог, врачам и медсёстрам придётся трудиться в авральном режиме?

Вряд ли можно однозначно ответить на этот вопрос, как и на многие «почему?», адресованные организаторам заполярного здравоохранения.

Дата публикации 21 февраля 2018Обновлено 3 ноября 2022

Определение болезни. Причины заболевания

Симптомы панических атак

Патогенез панических атак

Классификация и стадии развития панических атак

Осложнения панических атак

Диагностика панических атак

Лечение панических атак

Прогноз. Профилактика