Ошибки национальной политики в ссср

Ошибки и недоработки в советской национальной политике.

Вследствие догматизированности советской идеологии советская
национальная политика не получила достаточно развитого научного
основания. То, что расходилось с переставшей развиваться идеоло-
гией, но вроде как, по не очень глубокому разумению, требовалось
на практике, — делалось негласно, но, конечно же, рано или
поздно становилось явным и воспринмалось как проявление лживости
руководства.

Ошибки и недоработки в советской национальной политике:

1. Определение Москвы как столицы многонационального государства.
Следовало оставить Москву главным городом русской части Рос-
сии, а столицу СССР построить на пустом месте и установить
национальные квоты для её заселения (может быть, даже выделить
в этом городе национальные районы и застраивать их с элементами
национального стиля). Русские сохранили бы за собой Москву, а
в столице СССР были бы представлены на равных правах все
советские нации. Кстати, таким образом удалось бы вдобавок
избежать чрезмерной концентрации населения в Москве.

2. Подселение русскоязычных (русских, обрусевших, «полукровок») в
«национальные республики» — с целью изменить в них этническую
раскладку и привязать их к России. Это вызывало справедливое
раздражение местных, потому что каждый здоровый народ хочет
оставаться самим собой и жить в собственной культурной среде.

3. Неясность позиции в отношении этногенеза. Непонятно было, как
относиться к тенденции смешения народов, к стиранию культурных
различий.

4. Неопределённость статуса русских. С одной стороны, все народы
в СССР имели равные права (если не считать неравнозначности
национальных административных образований: союзных республик,
автономных республик, автономных областей), и СССР номинально
не был русским государством. С другой, русские являлись самым
крупным народом — и единственным, на который можно было
вполне опереться в защите целостности СССР. Фактически СССР
был немножко империей русских с частично примкнувшими к ним
украинцами и белорусами. Следующими по степени доверия были
кавказцы. Последними шли евреи и прибалты.

Общеизвестно, что в СССР царило подлинное национальное равноправие. В отличие от других империй у нас не было экономически и политически господствующей нации; и не один народ, даже самый малочисленный, не исчез. Поэтому, безусловно, достижений в советской национальной политике было немало. Однако наряду с этим были допущены и серьезные стратегические просчеты.

Главной ошибкой в национальной политике ВКП (б) – КПСС была установка на постепенное выравнивание всех этносов под один шаблон – «советский народ». То есть безнациональный какой-то народ. Эта установка вытекала из идеологии марксизма, в которой на первом месте были классы, а нации уже потом, поскольку после мировой революции все народы на планете должны были слиться в одну братскую космополитическую семью. (Поэтому современные «фининтерновские» глобалисты к левому глобалисту Марксу относятся весьма благосклонно.)

И в это верили не только ортодоксальные марксисты-теоретики, но и многие советские руководители сталинской эпохи. У Молотова, когда он уже был на пенсии, писатель Ф. Чуев как-то спросил: «А при коммунизме сохранятся национальные особенности? – Ну, это сотрется. – Но это же плохо! – Почему плохо? Обогатимся!..». А ведь Молотов был долгое время вторым человеком после Сталина. У Сталина, заметим, подобных высказываний нет.

Установка на нивелирование этносов по социальному шаблону привела к серьезным перекосам в советской национальной политике. В первые годы после революции был нанесен удар по всем религиям и национальным обычаям (т. е. этнической традиции), которые были объявлены пережитками феодализма. Это коснулось и православных, и буддистов, и шаманистов, и, в частности, мусульман, которые, в большинстве своем, жили до революции по законам шариата. Например, зачем надо было «освобождать женщин Востока», если они вовсе не нуждались в освобождении. Или ставить вне закона религиозные праздники и посты, или запрещать калым – плату за невесту? Зачем надо было отнимать детей у северных народов и помещать их в школы-интернаты, где они, отрываясь от векового кочевническо-охотничьего уклада, теряли навыки и зачастую превращались в поселковых бомжей.

Это была, заранее обреченная на неудачу, попытка с помощью декретов исправить (снивелировать) этнический стереотип поведения и ментальность, которые, как мы знаем, являются результатом длительного природного процесса – этногенеза. И которые «исправлению» не поддаются.

Кроме того, с первых лет советской власти всячески поощрялось перемешивание народов внутри СССР. В первую очередь – практика переселения русских, украинцев, белорусов на национальные окраины – в республики Средней Азии, Кавказа, затем – в Прибалтику, на Западную Украину и в Молдавию.

Такая национальная политика компартии вызывала естественное недовольство национальных меньшинств и ассоциировались с русской властью. И все эти обиды они запомнили. Потом это всплывет в конце 1980-х годов. (Строго говоря, местные националисты были недовольны не столько «русификацией», сколько унификацией своих народов. Хотя и могли называть это русификацией.)

Незадолго до распада СССР Гумилёв в одном из интервью говорил: «Не нужно навязывать людям других этносов не свойственный им образ жизни. Не нужно обижать людей потому, что их поведение отличается от нашего… Не нужно заставлять всех жить вместе. Лучше жить отдельно, зато в мире».

Теперь надо особо сказать о положении русского этноса в СССР. Ведь что получилось? Во-первых, в результате «интернациональной политики» проводимой ВКП(б), русские потеряли значительную часть своих земель. Границы между РСФСР и союзными республиками, так же как границы внутри РСФСР, были проведены очень вольно, по принципу – нарисуем, будем жить. В итоге от России оторвали не только Новороссию с Донбассом и (позже) Крым, но и Северный Казахстан, земли терского и уральского казачества, и отдельные территории внутри России. При этом русские даже не получили своей собственной государственности!

Во-вторых, и это главное, при образовании СССР по ленинскому плану национальным республикам было дано право на отделение от империи. А это уже противоречило логике существования самой империи! Мало кто знает, но знаменитое ленинское «право наций на самоопределение» вытекало отнюдь не из стремления защитить малые нации, а из-за стратегической установки на мировую революцию, в перспективу которой в 1922 году Ленин еще продолжал верить.

Уже после образования СССР, в начале 1923 г. Ленин предлагал пойти на еще большие уступки национальным республикам, и вместо Союза создать Конфедерацию, лишь с военным и дипломатическим центром. Боясь, что раскол в партии повредит продвижению мировой революции, Ленин готов был пойти навстречу требованиям «национал-уклонистов», среди которых самыми рьяными были грузинские и украинские партийные руководители. (За 100 лет ничего не изменилось!) Ленин обещал выступить в их поддержку на ближайшем съезде. И выступил бы, но помешала болезнь; после третьего инсульта Ленин уже не оправился.

Еще одним негативным результатом политики «интернационалистов» в руководстве ВКП (б) стала установка на коренизацию национальных окраин, которая была официально провозглашена в апреле 1923 года. Это было целенаправленным ударом по так называемому «русскому шовинизму». На первом этапе коренизации планировалось заменить русский язык национальными языками в администрациях, школах и учреждениях культуры. Например, на Украине эта программа получила название украинизации. Все служащие госучреждений до 1 января 1926 г. должны были выучить украинский язык под угрозой увольнения с работы. Решено было украинизировать газеты, книжные издательства, театры, вывески, надписи и прочее. То есть, все, на что ложится глаз.

Ученый-евразиец Н. Алексеев, предчувствуя, чем может обернуться такой избыток национальной свободы, в конце 20-х гг. писал: «Создав в пределах Союза большое количество национальных республик… коммунисты… способствовали пробуждению местного национализма, который не может не угрожать превращением в самостоятельную силу… Это чрезвычайно грозное явление, быть может, одно из самых опасных для судеб не только советского правительства, но и будущей России».

Так и случилось!..

Таким образом, с созданием национальных государственных образований в рамках СССР и введением пункта о самоопределении в декабре 1922 года в структуру СССР была заложена бомба замедленного действия, которая на рубеже 90-х гг. взорвалась. И это ударило в первую очередь по 25 млн. «заграничных» русских, многие из которых оказалось в национальных республиках не по своей воле. Они были или географически отрезаны от России при образовании новых республик (Новороссия, Сев. Казахстан и др.), или выехали в 1930 – 60 гг. по оргнабору – поднимать экономику и социальную сферу национальных окраин (это – помимо эвакуированных во время войны).

Особенно много русских выехало из России при Хрущеве, который, будучи стихийным троцкистом, вообще не понимал, что кроме классового существует еще и национальный подход! Хрущев всерьез собирался построить в СССР коммунизм за двадцать лет (к 1980 г.). А раз так, то смешение разных этносов рассматривалось как шаг к слиянию наций в единый «советский народ» (первоначально – «коммунистическую нацию»), как непременное условие строительства коммунизма.

В конечном счете, все эти искусственные перемещения привели к тому, что был нарушен главный принцип существования народов в полиэтническом государстве, сформулированный Гумилёвым: «Рядом и порознь». Когда этносы живут в мире, не вмешиваясь в дела друг друга (этнический симбиоз, или нейтральный вариант – ксения). При этом, подчеркнем, основной вектор миграций тогда был направлен не в Россию, а из России.

Историческая практика показывает, что национальные конфликты вспыхивают тогда, когда происходят массовые этнические слияния и взаимопроникновения. Именно массовые, когда счет мигрантов идет не на тысячи, а на сотни тысяч и миллионы. И особенно острыми эти конфликты бывают в тех случаях, когда перемешивание этносов происходит на межцивилизационном, суперэтническом уровне. Именно это произошло в Прибалтике (периферия европейского суперэтноса), на Западной Украине (псевдоевропейская этническая химера), на Кавказе (суперэтнический перекресток) и в Средней Азии (мусульманский суперэтнос).

В результате в конце 1980 – нач. 90-х гг. миллионы русских и русскоязычных подверглись гонениям и вынуждены были бежать от «братьев меньших» на историческую родину в Россию. А те, кто убежать не смог оказались в бывших республиках СССР в положении граждан второго сорта.

Говоря о положении русских в СССР, следует обратить внимание еще на один перекос. В последние десятилетия существования Союза уровень жизни русского населения оказался ниже, чем в большинстве республик. Национальные меньшинства на Кавказе, в Прибалтике, да и в отдельных районах Средней Азии жили богаче, чем национальное большинство в вечно нищей Центральной России. И это притом, что национальные окраины были подняты из бедности в основном русскими, и на русские деньги. Огромные средства были брошены на создание местной промышленности, науки, образования, медицины. В Средней Азии, например, все это пришлось поднимать с нуля. В итоге Большой брат стал постепенно превращаться в бедного родственника. И это, естественно, не прибавило уважения к русским со стороны нерусских народов. Ведь стремятся дружить, как известно, с сильными и богатыми.

Почему же русские оказались в таком униженном положении? Корни уходят туда же – в троцкистско-бухаринскую «интернациональную», точнее – русофобскую политику. Известно заявление Бухарина на XII съезде партии в 1923 году: «Мы в качестве бывшей великодержавной нации… должны поставить себя в неравное положение… Только при такой политике, когда мы себя искусственно поставим в положение, более низкое по сравнению с другими, только этой ценой мы сможем купить доверие прежде угнетенных наций».

При этом главной задачей для подобных руководителей-космополитов продолжала оставаться борьба с «великорусским шовинизмом». В том же 1923 году на совещании ЦК с партийным руководством национальных республик было заявлено, что уклон к местному национализму «является реакцией против великорусского шовинизма». Наиболее рьяные участники совещания призывали «заткнуть глотку» «чудищу великодержавничества» (Скрыпник), «вытравить его окончательно, прижечь каленым железом» (Зиновьев), не расслабляться, а настраиваться на длительную борьбу, поскольку «великорусский шовинизм будет, пока будет крестьянство» (Микоян).

К этому следует добавить, что неприязнь к русской нации была заложена в самом марксизме. Маркс Россию (да и всю «славянскую сволочь», как он выражался) не любил. Считал русский народ варварским, «неисторическим», «контрреволюционным», и поэтому обреченным на гибель (!) в огне мировой революции. Он всерьез утверждал: «Ненависть к русским была и продолжает быть первой революционной страстью». (Вот тебе и «Интернационал»!)

Что касается Ленина, то он в подобные русофобские крайности не впадал. Когда требовалось, Ленин называл себя «великоруссом», когда требовалось – клеймил «русский шовинизм». Но чаще все-таки клеймил. Особенно выделяется в этом отношении его статья «К вопросу о национальностях и «автономизации», датированная 30 декабря 1922 г. (день образования СССР). В ней Ленин берет под защиту национализм угнетенных «малых наций» и гневно осуждает национализм «больших наций». (Хотя в истории бывало и наоборот: малые нации угнетали большие нации.) Помимо нападок на «русский национализм» в статье говорится о «роковой роли Сталина». К нему относится выражение «шовинистическая великорусская шваль» (!), поясняется, что и грузин может быть «грубым великорусским держимордой». Заодно достается и стороннику Сталина поляку Дзержинскому… По этому поводу Сталин позже скажет: «Это не Ленин говорит – это болезнь его говорит».

Надо заметить, что такой болезнью – под названием синдром мировой революции – болел не только Ленин, ею болели почти все «старые большевики».

Войдя в силу в 1930-х гг. Сталин начал проводить прямо противоположную национальную политику. Это проявилось и в расстановке кадров (главное!), и в экономике, и в культуре. Антирусский перекос 20-х гг. был преодолен, программа коренизации свернута, нападки на «русский шовинизм» прекратились. Незадолго до войны Сталин так обозначил свою позицию: «Нужно развивать идеи сочетания здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом. Пролетарский интернационализм должен опираться на этот национализм». (См. ст. «О национализме и интернационализме».)

В целом это было возвращение к традиционной национальной политике, проводимой в Российской империи с XVI века. Разумеется, настолько, насколько это было возможно в советских идеологических рамках. А царская национальная политика, заметим, была достаточно взвешенной. Во всяком случае, она оставалась таковой до второй половины XIX в., когда под воздействием западных идей, была предпринята попытка русификации Польши, Прибалтики и Бессарабии. Но даже с учетом этих либерально-консервативных перегибов (особенно при Александре III) можно утверждать, что Российская империя вовсе не была «тюрьмой народов». Ограничены в правах были лишь два этноса: евреи (вначале по экономическим и религиозным причинам, а потом и по политическим), и поляки (по политическим). Остальные народы фактически имели те же права, что и русские.

Более того, царское правительство предоставляла национальным окраинам определенные льготы (по налогам, военной службе и т. д.) и давала полную свободу в сфере культуры, религии и традиционного бытового уклада. То есть – не пыталось переделать нерусские народы в какую-то «общность». Принцип был простой: политический и административный контроль при невмешательстве в «личную жизнь» той или иной нации.

Таким образом, национальная политика «Белого царя», в целом проводилась в русле евразийской полиэтничной традиции, унаследованной Россией от древних кочевых империй гуннов, тюрок и монголов. Красный император Сталин стал продолжателем этой традиционной имперской политики в экстремальных условиях русского надлома. Но – ненадолго…

При Хрущеве вновь оживились разного рода «космополиты». Опять возобладала прямолинейная установка на формирование химерной этнической конструкции под названием «коммунистическая нация». В результате РСФСР стала превращаться в дойную корову для многочисленных меньших братьев. (В СССР было четыре республики-донора: Россия, Украина, Белоруссия, Казахстан. Все остальные – дотационные.) Это естественно, привело к нарастанию недовольства русского населения: «Ну, сколько можно их кормить!». И стало одной из причин той индифферентности, которую проявило населения России после распада СССР в 1991 г.

Таким образом, получилось, что партийные власти, проводившие даже не интернациональную, а какую-то сверхинтернациональную политику, помогли бедным и слабым соседям стать богаче и сильнее. И сформировать свою национальную элиту, которая, естественно, захотела получить больше власти и денег, и поэтому ударилась в крайний национализм. Вот вам еще одна причина нарастающего сепаратизма. Ведь те же номенклатурные узбеки или грузины к 80-тым годам как рассуждали? – Мы и так живем хорошо, а без русских, которые уже надоели, заживем еще лучше! Дружба дружбой, а хочется пожить самостоятельно, ведь это все-таки наша земля…. И их, кстати, можно понять – всякому народу хочется пожить самостоятельно. Вопрос в другом – а кто же тебе даст?! В мире стало очень тесно. Поэтому, «покровитель» для небольшого, беспризорного этноса всегда найдется, тем более, если он проживает в экономически и стратегически важном регионе.

Но тогда наши меньшие братья об этом не думали. Так же как не думали о том, что нефть, газ, электричество, стройматериалы Россия посылала им почти бесплатно. А они свои абрикосы и персики продавали в России задорого. Они привыкли к этому, как привыкают дышать воздухом. Но когда этот кислород перекрыли, националистический угар начала 90-х пошел на спад.

Правда, это случилось не у всех. Дело в том, что среди множества этносов проживавших в СССР была своя, так сказать, пятая колонна. В нее входили те этносы, которые, формально входя в состав Советской империи, в российский суперэтнос не только не входили, но и были отрицательно комплиментарны на суперэтническом уровне. Они являлись инородным элементом в суперэтнической системе. Это, в первую очередь, – прибалты и западные украинцы. Не случайно, что во время войны эти народы, в большинстве своем, поддержали Гитлера. (Да и не только они.) За что и были по законам военного времени репрессированы Сталиным. И не случайно, что именно там, в конце 80-х годов произошел самый сильный взрыв национализма, даже больше – шовинизма! (Заметим, что СССР в этом отношении не являлся каким-то исключением: например, в китайский суперэтнос не входят (и отрицательно комплиментарны) тибетцы и уйгуры, в европейский – сербы и греки, в индийский – кашмирцы и т.д.)

Однако в мировой истории всегда было так: все империи в период пассионарного подъема выходили за пределы своих суперэтносов (этносов). Сначала новая этническая конструкция выглядела благополучно, но по мере снижения пассионарности (имперской мощи) на окраинах, в первую очередь некомплиментарных, вспыхивали сепаратизмы. Что, наряду с другими причинами и приводило к краху все империи без исключения. Одни распадались в фазах перегрева-надлома: Монгольская, Арабский халифат, Османская, Российская. Другие – в последней фазе обскурации: Римская, Византийская. Третьи (колониальные) – в фазе инерции: Испанская, Британская. (См. Кривую этногенеза Л. Гумилёва.)

Эта природная этнологическая закономерность имеет прямое отношение к вопросу, почему распался Советский Союз.

При этом следует еще раз подчеркнуть, что кроме рассмотренного фактора – этнического – на рост местного национализма повлиял и другой фактор – идеологический (коммунистический). Сепаратистские устремления малых наций были естественной защитной реакцией множества национальных идентичностей на попытку лишить их собственного «Я», то есть, своей, оберегаемой каждым народом, непохожести. Это была закономерная реакция на планомерную политику (отчасти удавшуюся) по соединению всех народов СССР в одну большую этническую химеру!

Гумилёв говорил в памятном 1991 году: ««Парад суверенитетов» не был запрограммирован в ходе этногенеза. Его вполне можно было избежать, если бы не проводимая коммунистическим правительством «линия партии». Она сознательно игнорировала сам факт существования в стране этносов со своими традициями и стереотипами поведения и тем самым провоцировала эти народы к отделению».

Делаем вывод. Если мы объективно посмотрим на советскую национальную политику, то увидим, что в СССР объединительный принцип (евразийской интеграции), в целом, соблюдался. И в этом была сила Красной империи. Но не соблюдался другой принцип: «быть самими собой». И в этом была её слабость!

В одной из последних своих статей Гумилёв писал: «Местными национальными движениями политика коммунистов воспринимается как русская национальная политика. Такая аберрация рождает величайшее заблуждение, ибо русские с октября 1917 г. точно также были лишены возможности проводить свою национальную политику, как и все другие народы». Как сказал по этому поводу академик Панченко: «всех обидели, и русских тоже обидели».

При этом сильнейший удар по всему русскому, повторим, пришелся на правление большевиков первой волны – троцкистов (1920-е гг.), которые, в большинстве своем, будучи евреями по рождению, вообще не относили себя ни к какой нации. Они были безнациональны и безрелигиозны, как и полагается глобалистам (марксистам). Вспомним известное определение Троцкого – «кочевники революции» и высказывание Мехлиса: «Я не еврей, я коммунист».

Поэтому, справедливости ради, заметим, что надо разделять советскую национальную политику до и после Сталина… И, кроме того, не надо забывать, что советская национальная политика проводилась в тяжелейших условиях этнического надлома, т. е. в то время, когда любая этническая система несет невосполнимые потери. Независимо от гимна и флага. В такие «шизофренические» периоды часто приходится выбирать из плохого и очень плохого. И радоваться, что хоть что-то традиционное удалось спасти… (См. в моей кн. гл. «Фаза надлома».)

Евтушенко Евгений Альбертович, историк, Красноярск

Уже
упоминавшийся Р. Суни считает, что
конечный неуспех национальной политики
большевиков объясняется тем, что их
долговременными
целями были политическое и экономическое
единство
государства, а это было «трудно
примирить» с прин ципами
самоопределения и равенства наций¹.
Думается, что такое
объяснение неточное и неверное. Любое
государство должно
базироваться на политическом и
экономическом един стве
— иначе его просто не будет. Дело в
другом — на каких цивилизационных
ценностях и правовых нормах оно основы
вается.

То,
что марксистско-ленинский, классовый
подход к на циональному
вопросу является основополагающим в
осмысле нии
и выработке принципов и направлений
национальной по литики,
не вызывало сомнений практически ни у
кого из пред ставителей как центральной,
так и местных правящих элит, несмотря
на расхождения между «централистами»
и «национал уклонистами».
«Весь буржуазный и социалистический
мир, а тем
более коммунистический, знает, что у
нас существует шко ла
Ильича по национальному вопросу —
школа, которая раз и навсегда разрешила
национальный вопрос, » — заявлял ский
коммунист Б. Мдивани, выступая на XII
съезде РКП-же категорично утверждал: я
заявляю во всеуслышание, выявление
национальных трений было уничтожено с
момента утверждения
Советской власти в республиках, поскольку
«сама Советская
власть, как таковая, раз там сидят
коммунисты, раз мы
советскую экономику будем разводить,
не создаст условий для
каких бы то ни было выявлений
человеконенавистниче ских,
шовинистических чувств»².
Мы не нуждаемся в каких-то новых рецептах
в решении национального вопроса, —
вторил татарский
коммунист Саид-Галиев³.

-278-

О
том,
какой реальный смысл партия вкладывала
в дело «строительства национальной
государственности», ее функцио-неры
проговаривались,
обмениваясь мнениями между «своими».
Приведем одно из таких «разъяснений»:
«Здесь — фракцию
и меня, конечно, понимают. В наших лозунгах
мы говорим о независимости,
самоопределении и т. д., а, между тем,
стремимся слопать это самоопределение,
мы решаем этот вопрос, но не знаем…,
получена
ли санкция от ЦК партии. Ес ли
получена, то нам, до известной степени,
делать нечего»⁴.
В этом
откровенном суждении была в предельно
обнаженной форме
раскрыта суть директивной технологии
выработки и осуществления
национальной политики большевизма.

Сам
Сталин признавался, что вся «объединенческая
кам пания»
была фактически инициирована ЦК и
процесс подго товки
к новому государственному объединению
шел по схеме, разработанной
в высших партийных инстанциях. Весьма
пока зателен такой его пассаж: «Я это
говорю только в порядке ин формации,
вовсе не желая аргументировать от Цека,
заставив, таким
образом, т. т. замолчать»⁵.
Впрочем, когда ему было необ ходимо,
он, как раз желая, чтобы оппоненты
замолчали, актив но
апеллировал к ним от имени ЦК. Так на
заседании секции ХП
съезда по национальному вопросу
критическое выступле ние
Фрунзе, говорившего о неопределенной
и общей поста новке
вопроса в тезисах Сталина, неясности в
статусе и взаи моотношениях
между республиками (либо превращать,
по предложению
Мдивани, автономные образования в
независи мые
республики, либо отталкиваться от
решений Первого съез-да
Советов СССР), Сталин перебил жесткой
репликой: «Так приказал
ЦК»⁶.

Подход
к национальному вопросу, независимо от
степени «демократизма»
того или иного политического деятеля,
базиро-вался
на обезличенной, предельной механистической
и функ-°налистской
основе. Разрешение национальных проблем
мыслилось
через механизмы «партийного руководства»
с его «приводными ремнями»,
«винтиками», «шайбочками» и
иными технологическими приемами. Говоря
о национальной полити-ке, большевистские
руководители употребляли термины типа:
сложная механика»,
«выращивание подлинно интернациона-листских
кадров местных людей в республиках»,
«бережливость в отнощении к мужику
и инородцу», «мы вскрыли нацио-вопрос
не в первый раз», «общепартийный
центр вы-

-279-

нужден…
маневрировать, пользуясь то правыми,
то левыми», «свергнув
буржуазию и частную собственность, мы
развязали себе
руки и должны решить национальный
вопрос».

Широко
декларируя приверженность идее
самоопределе ния,
вплоть до отделения, большевики и после
революции не изменно
подчеркивали подчинение этого права
праву рабочего класса (считай — его
«политическому авангарду») на
укрепле ние
своей власти. Создавая национальные
республики, записы вая
это в актив своей национальной политики,
они «про себя» хорошо
понимали то, что делают.

Чрезвычайно
показательно в этой связи выступление
на ХП
съезде партии Н. Бухарина. Он прямо
сказал о необходи мости «купить себе
настоящее доверие прежде угнетенных
на ций» через «искусственную
постановку» русского населения в
«положение более низкое по сравнению
с другими». Аргумен тация одного из
ведущих теоретиков партии (который
специ ально занимался национальным
вопросом и даже делегировал ся
ЦК как докладчик по национальной политике
на совеща ния,
готовившиеся Наркомнацем⁷)
здесь просто потрясающая: «Тут многие
товарищи говорили: ведь хозяйственная
целесооб разность
требует того-то, того-то, и того-то, с
точки зрения хо зяйственной
целесообразности защищают ту позицию,
которую защищают
в гипертрофированной форме, скажем,
уклонисты. А
на это я, товарищи, скажу: спиливать
телеграфные столбы на баррикады
— хозяйственно очень неправильная
политика; от бирать
крупные имения помещиков и передавать
их мужикам с точки зрения хозяйственной
целесообразности, с точки зрения
продуктивности
труда — неправильная политика. А мы
все-таки это делаем. И то же самое в
национальном вопросе». Тем самым
Бухарин фактически признавал, что речь
идет о тактике поиска
в «неправильном правильного»⁸.

В
то же время ряд коммунистов из республик
позволяли себе
высказывания, свидетельствующие о явном
разрыве между теоретическими
постулатами и реальной практикой. В
теории наша
партия давно в лице т. Ленина и его
соратника т. Сталина разрешила
этот вопрос, — говорил на ХП съезде один
из пар тайных
руководителей Украины Скрыпник. Но
важно не толь ко
принятие резолюций, а проведение их в
жизнь, — замечал он. С ним солидаризировался
его коллега Раковский. Почему

мы в третий раз
ставим этот национальный вопрос,

он, и сам же отвечал:
потому, что чем больше мы ставим

-280-

тем больше удаляемся
от его коммунистического понимания и
решения. И добавлял совершенно
недвусмысленно:

«Скажите,
товарищи, сколько из вас могут сказать,
в чем Октябрьская революция решила
национальный вопрос?»⁹.
Раковский считал, что
большинство его соратников по партии
понимали национальную
политику лишь как известную дипломатическую
игру.

В
сомнениях тех, кто сам активно участвовал
в утвержде нии
основ новой власти, был смысл более
глубокий, нежели тот,
который они вкладывали в свои высказывания,
пресле дующие
цель обратить внимание правящей партии
на более детальный учет национального
момента в ее политике. Факти чески
вопрос состоял в несовместимости
классового подхода, истинно
«коммунистического
понимания» решения националь ного
вопроса и сложных, многоуровневых
процессов развития национальных
отношений.

Это
обстоятельство накладывало отпечаток
на все, что ка салось
изучения и практических действий в
сфере межнацио нальных
отношений. Одной из причин ошибок и
просчетов в данном
вопросе было то, что серьезных институтов
научной, этнологической
экспертизы состояния дел в национальной
об ласти
создано не было. А если в данном направлении
и пред принималось
(особенно в первые годы) некоторые шаги,
то идеологические установки все равно
господствовали в деятель ности
таких учреждений, ментальности их
руководителей. Чего стоят,
например, рабочие записи заместителя
наркома по делам национальностей
С. Пестковского, представляющие собой
пла ны
его лекций о национальных отношениях:
«Нация как боевая организация
буржуазии. Нация как средство эксплуатации
буржуазией
пролетариата и мелкой буржуазии»¹⁰.
Коммента рии,
как говорится, излишни.

В первые
годы Советской власти по инерции еще
издава

лись книги и действовали
учреждения, продолжавшие исследовательские
традиции, сформированные в дореволюционный
период. Разрабатывались этнологические
проблемы, в частности, их психологические
аспекты¹¹.
Из публикаций трудов Д. Н. Овсянико-
Куликовского можно было познакомиться
с оригинальными
и достаточно перспективными и сегодня
(когда стало окончательно
ясно, что человек — биосоциальный
феномен) подходами
к национальным явлениям: в частности,
что национализм
и шовинизм — есть своего рода патология
националь

ности, «болезнь»
национальной психики¹².

-281 —

Попытки
создать сеть учреждений по исследованию
на циональных проблем предпринимались.
Так, при Коммунисти ческой
академии была образована специальная
комиссия для изучения
национального вопроса, в задачу которой
входила подготовка квалифицированных
работников в области теории и практики
национального вопроса, практического
проведения национальной политики¹³.
Под эгидой комиссии вышло не сколько
работ¹⁴,
однако широкомасштабной деятельности
этом
направлении не получилось. Как отмечали
сами «действу. ющие
лица» того периода, комиссия по
изучению националь-ного
вопроса представляла собой «только
собрание приходящих докладчиков»,
ее работа находилась в «зачаточном,
зародыше. вом
состоянии»¹⁵.
Одновременно с ней секция национального
вопроса
и истории национального революционного
движения существовала
при Институте национальных культур
Советского Востока.
Национальный сектор имелся при Институте
Совет ского
строительства и права Коммунистической
академии, планы
которого были достаточно масштабны, но
почти все ос тались
на бумаге¹⁶.
Затем был создан научно-исследователь
ский
институт национальностей при ЦИК СССР,
сформиро ванный
в результате объединения Ассоциации
востоковедения и Института народов
Востока 17 марта 1934 года. Институтом были
заключены договоры с издательствами
по 27 названиям работ¹⁷,
но практически этой издательской
программе осущест виться
не удалось.

Тем
не менее в сфере управления национальной
полити кой
советский режим создал достаточно
действенный функ циональный
механизм.

Свою
роль здесь сыграл Народный комиссариат
по делам национальностей. Его задачей
было содействие организации национальных
республик, работа с национальными
кадрами, участие
в подготовке ряда важнейших документов
Советской власти
по национальному строительству. Наркомнац
состоял из национальных
комиссариатов (польского, литовского,
мусуль манского,
еврейского, армянского, белорусского,
немцев По волжья,
горцев Кавказа, грузинского, латышского,
чехословац кого,
и отделов (киргизского, марийского,
народов Сибири, украинского, эстонского,
вотякского, чувашского). Они ин формировали
о мероприятиях Советской власти нерусские
на роды, вели среди них политическую и
культурно-просветитель ную
работу.

-282-

Одновременно
с созданием центрального аппарата Нар
комнаца стали формироваться специальные
органы и на мес-тах.
Сначала туда посылали эмиссаров, а с
середины 1918 г. в тех
местностях, где среди русского населения
имелось значи тельное
количество трудящихся других
национальностей, при исполкомах
губернских, уездных и городских Советов
начали создаваться
отделы или комиссариаты по делам
национально-стей.
В
1918 г. они были уже в 40 губерниях. В
некоторых ме стностях
создавались не отделы, а сразу же
наркоматы. Так, в туркестанской
АССР в 1918 г. был создан Туркомнац. Он так
же
был
построен по национальному признаку с
таким расче том,
чтобы интересы каждой национальности,
проживающей на
этой территории, были представлены и
защищены соответ ствующей
структурой этого учреждения: из четырех
нацио нальных
отделов (киргизский, туркменский,
узбекский и отдел нацменьшинств)
один, последний из перечисленных, имел
в своем
составе секции: таджикскую,
ирано-азербайджанскую, татарскую,
армянскую, корейскую, еврейскую, немецкую.

К
концу гражданской войны при Наркомнаце
РСФСР был развернут
ряд учебных, научных, культурно-просветительных
учреждений: Коммунистический университет
трудящихся Вос тока,
Коммунистический университет нацменьшинств
Запада, Институт
востоковедения, несколько издательств
и т. д. Значи тельную
роль Наркомнац РСФСР играл и в подъеме
экономи ки
нерусских народов, снабжая национальные
районы необхо димыми
материальными средствами, продовольствием,
семе нами, решал вопросы о выделении
кредитов на восстановление и
строительство фабрик и заводов,
направлении из централь ных
районов России инженерно-технического
персонала, который
помогал
подготовке и обучению местных кадров.
Когда началось
восстановление промышленности, из
центральных губерний России
в национальные районы перебазировались
фабрики и
заводы. В 1921 г. в Дагестан «переехали»
шерсто-ткацкая фабрика, консервный
завод из Урюпинска и обувная фабрика
из Москвы; в Туркестан — текстильная
фабрика из Иваново-Вознесенска и т. д.
В том же 1921 г. РСФСР направила Дагестан
2859 сельскохозяйственных машин; Туркестан
получил 4,5 млн. пудов хлеба, а на
восстановление ирригационных систем
— 9 млн. золотых рублей; 1 млн. рублей из
фондов Наркомата земледелия РСФСР был
выделен Татарской респуб лике
на закупку скота.

-283

Активная
работа велась наркоматом и в области
культур ного
строительства. В первый год своей работы
Наркомнац стал
выпускать газеты более чем на 20 языках.
Главным же его печатным органом была
еженедельная газета «Жизнь нацио
нальностей»,
освещавшая политическую, экономическую,
куль турную
жизнь нерусских народов, их нужды и
проблемы. Всего на
разных языках в годы гражданской войны
было издано свыше
700 названий книг и брошюр общим тиражом
более 12 млн.
экземпляров.

Открывались
национальные школы, курсы, университеты,
библиотеки,
детские и дошкольные учреждения. Так,
литов-ские
школы, библиотеки, клубы были открыты
в Петрограде, Саратове,
Туле, Витебске, Смоленске и других,
городах; латыш ские
— в Москве, Орле, Твери, Курске, Ярославле;
армянские — в Армавире, Пятигорске,
Саратове, Ростове-на-Дону, Астра­хани,
в Крыму и т.д. Туркомнац открыл в Ташкенте
для пред­ставителей
местных национальностей первую
туркестанскую музыкальную
семинарию¹⁸.

Поскольку
Наркомнац стремился возглавить всю
сферу руководства
национальными процессами, то постоянно
встава­ла
проблема разделения этих функций с
другими государствен­ными
учреждениями. Дело не обходилось без
межведомствен­ных
«разборок», в частности с Наркомпроссом,
особенно, когда речь шла о поднятии
культурного уровня и образования ряда
народов.
Речь шла о статусе и ведомственном
подчинении Со­вета
по просвещению национальных меньшинств
(Совнацмен), который впоследствие был
реорганизован в Центральный совет по
просвещению национальных меньшинств,
став одним из главков
Наркомпроса¹⁹.

После
образования СССР Наркомнац был упразднен,
хотя значимость
данной акции сейчас, с позиций прошедшего
вре­мени,
представляется сомнительной. Эта работа
в основном должна
была быть сосредоточена в Совете
Национальностей, но
без действенной организационной
структуры в рамках ис­полнительной
власти, должной результативности
достигнуто не было. При Президиуме ВЦИК
имелся отдел национальностей, но
и он не смог сколько-нибудь продуктивно
проявить себя.

Относительную
эффективность национальной политики
на
определенном ее этапе (речь идет, конечно,
не о ее содер жательной стороне),
достаточную слаженность работы различ
ных
учреждений можно объяснить наличием
партийного руко

-284-

водства
этим процессом. В Центральном Комитете
партии в двадцатые
годы имелся специальный Национальный
сектор, возглавяявшийся
С.М.Диманштейном, впоследствие ставшим
директором
Института национальностей при ЦИК СССР
и редактором
журнала «Революция и национальности».
Работал и подотдел
национальных меньшинств. Разветвленная
структура национальных секций была
создана при партийных комитетах различных
уровней²⁰.
Подотдел практиковал совместные
сове­щания представителей структурных
подразделений ведомств, занимавшихся
национальным вопросом. Так, в октябре
1921 состоялось одно из таких совещаний.
Слушался доклад отдела нацменьшинств
Наркомнаца. Были приглашены руководители
Совета национальных меньшинств
Наркомпроса, Бюро нац­меньшинств
Главполитпросвета, Центрального
Тюркского бюро Наркомпросса.
В сообщении представителя Наркомнаца
отме­чалось,
что отдел национальных меньшинств
ставит своей це­лью
проведение национальной политики на
местах среди на­родностей,
не имеющих своих областей или республик.
В числе главных задач отдела называлась
организация «новых террито­риальных
объединений народностей»²¹.
Симптоматично, что в прениях
была высказана мысль «не делить
национальностей по территориям, а
объединять работу по комплексу вопросов
дан­ной
национальности»²².
Фактически речь шла о культурно-национальной
автономии. Однако на нее в партии было
нало­жено идеологическое табу — как
на бундовскую формулиров­ку²³,
поэтому данное предложение просто «не
заметили».

Отрицая
сам институт культурно-национальной
автоно­мии,
власть тем не менее предпринимала шаги
по подъему культурного
уровня народов. Например, постановлением
Пре-зидиума
ВЦИК от 7 марта 1924 года была создана
Комиссия по ассигнованию
специального фонда для организации
просвеще-ния
отсталых народностей СССР. В первую
очередь средства давались
на народное образование, причем в весьма
значительных
суммах.

Планируя
проведение Всероссийской недели
просвещения
национальных меньшинств (февраль-март
1924 г.), ее организаторы
намечали создание национальных комиссий
по этнографии, фольклору,
национальных отделений в музеях,
национальных
отделов и листков в педагогических
журналах, закладку памятников
выдающимся национальным революционерам,
писателям,
проведение межнациональных спектаклей,
вечеров, инсценировок
быта народов и т.п.²⁵

-285-

Уделялось
внимание национальной проблеме в армии
Так,
в ноябре 1923 года в ЦК РКП по распоряжению
началь ника
Агитпропотдела ПУРа Рафеса препровождается
резолю ция
«Национальный вопрос и Красная армия»,
принятая 3-им Всесоюзным
совещанием по политработе в Красной
Армии Флоте.
В ней ставился вопрос о пересмотре
программ военных учебных
заведений с целью более глубокого
ознакомления слушателей
и курсантов с национальной проблематикой.
Бу дущие и действующие командиры,
отмечалось в документе должны
хорошо знать историю советских республик,
быт и обычаи
их народов, один из языков основных
народностей рай она
дислоцирования воинской части²⁶.

Немалые
материальные средства выделялись на
деятель ность
национальных издательств, особенно для
подготовки ли тературы
для национальных меньшинств²⁷.
Однако преобладала литература
идеологического и политического
характера, сбор ники выступлений и
статей партийных руководителей, пропа
гандистские издания. Готовя первый
Всероссийский съезд Губ совнацменов
(начало 1923 г. ), его организаторы в качестве
ис ходных
тезисов закладывали необходимость
изучать историю народов
страны, именно — «с марксистской
точки зрения» Поэтому
и ставилась задача борьбы «против
проникновения через
национальную литературу, песню, сказку,
религиозного и национального
элементов». Выдвигались официальные
уста новки
о борьбе против культивирования
религиозных и нацио нальных праздников
в школе²⁸.
Вообще, национальное все больше
становилось «персоной нон-грата»
в интернационалист ской
пропаганде. Не случайно что в рецензии
Д. Эльменя на книгу
Д. Петрова «Чувашия. Историко-политический
и соци ально-экономический очерк»
(1926 г. ) в «Правде» в числе не достатков
указывалась тенденция автора «выпячивать
и преуве личивать национально-бытовой
момент»²⁹.

Идеологические
догмы проявлялись в содержании поли
тики
в национально-духовной сфере: издание
ряда литератур ных
произведений было запрещено, в этой,
впрочем как и в других,
области жизни шел интенсивный поиск
«врагов».

Внимательное
изучение взглядов тех, кого однозначно
за числяли в националисты, показывает,
что, как правило, эти обвинения
несостоятельны. Курс на жесткую унификацию
на циональной политики вызывал несогласие
ряда коммунистов республик.
Например, такие деятели, как М. Султан-Галиев
и

-286-

Т.
Рыскулов, всецело разделяя постулаты
коммунистической доктрины,
стремились приспособить ее к специфике
регионов. Отюда
— их поиски вариантов «тюркских»,
«мусульманских» республик, но —
главное — советских и коммунистических
по типy.
Речь шла по существу о более гибком и
тонком механизме упрочения
коммунистического режима (своего рода
«социализме в тюбетейке»),
чего не захотели понять власть предержащие.

Поэтому
разгрому подвергались все те, кто пытался
отойти от
жесткой нейтралистской модели
партии-государства и учесть национальный
фактор. Например, платформа «Рабочей
оппо зиции»
исходила из необходимости организации
коммунисти ческих
партий со своим ЦК во главе каждой нации,
входящих в
Коминтерн на равных правах с РКП³⁰.

Ряд
национальных деятелей были безоговорочно
«отмар-кированы»
как «национал-уклонисты». Им
инкриминировалась связь
с троцкистами, бухаринцами, противодействие
генераль ной линии партии, «подрыв
дружбы народов» и т. п. С конца двадцатых
годов начинается новое идеологическое
наступле ние.
В его контексте следует рассматривать
и курс на «борьбу» на национальном
«фронте». Выступая в ноябре 1931 года
на заседании
коммунистической фракции Общества
историков-марксистов,
В. Кнорин прямо заявил, что национальный
во прос
остается одной из острейших проблем и
«упущение на ционального
вопроса» означает недостаточную
подготовлен ность
партии для борьбы с националистическими
уклонами³¹.

Здесь
возникает проблема «национального
нэпа». Возмож-но
ли было проведение такой политики и
спасла ли бы она многонациональную
страну от конечного распада? Однознач
ный ответ дать вряд ли возможно. Наверное,
действительный учет
национальной специфики на партийном и
государствен ном Уровне помог бы создать
более гибкий механизм функцио нирования
Союза ССР. Тем более, что степень
опасности, ис ходившей
от большинства «националистов»
явно преувеличива лась
и при советском режиме, и подчас (уже в
«национал-сопротивленческом»
контексте) гипертрофируется в историографии
новых независимых государств.

Как
правило, речь шла о внутрисистемных
«подвижках» в сторону
большего учета республиканских интересов
в эконо-мической и
культурной областях. Например, много
критических
стрел было выпущено в адрес украинского
экономиста М. Волобуева,
якобы выступавшего против необходимости
единого

-287-

социалистического
хозяйства, игнорировавшего экономическое
сотрудничество
советских республик, протаскивавшего
налистическую
идею изоляции Украины от СССР³².
На самом же
деле, и это отмечают сами украинские
историки, М. Волобуев,
разрабатывая схему организации экономики
Украины, делал
это в рамках коммунистических воззрений.
Речь фактически
шла о том, что потом будет названо
«республиканским хозрасчетом»:
рациональным использованием
республиканского
экономического потенциала, оставлением
за союзным Госпланом
только общедирективных функций,
спецификацией применительно
к местным потребностям бюджетного
законодательства,
наделением республиканских органов
правом полной ответственности за
экономическую политику с учетом си
туации на
Украине и т. п. ³³.

Весьма
спорен и «национализм» многих
других деятелей (хотя были, в том числе
и в правящей элите, и националисти чески
настроенные люди, что также объяснимо).
Например, долгие
годы в литературе как «националистический
сговор» рассматривались
решения совещания национал-членов ВЦИК,
состоявшегося
в ноябре 1926 года. Его участники выступали
против
форсированного индустриального развития
националь ных окраин, предлагали
производить выборы в ЦК ВКП(б) на основе
пропорционального представительства
— от каждой рес публики
и области; стремились иметь при каждом
наркомате в Москве
представительства республик. Ничего
крамольного здесь не было. Как и в
документах «разоблаченной» в 1927
году «контрреволюционной»
организации белорусских «национал-демократов»,
в которых говорилось о важности
национального возрождения,
невозможного без всеобщего гражданского
ра венства, организации органов управления
на основе демокра тических
процедур, уважения к социальным и
национальным правам
личности³⁴.

Безусловно
же, что как НЭП в целом, задуманный его
инициаторами
как тактический маневр, направленный,
в ко нечном
итоге, на укрепление тоталитарной
системы, «выпустив из
бутылки джина» частнособственнических
настроений, ока зался
потенциально опасен и был свернут, так
и «националь ный
НЭП» не вписывался в законы формирования
советской партбюрократической
империи. Любая «особость», деунифика
ция
могли вызвать аритмию в этом политическом
механизме и, поэтому, правящему режиму
была просто не нужна.

-288-

По
мере усиления внутрипартийной борьбы
проблема на циональной
политики становится одним из направлений,
по которому
оппозиция вела атаку на правящее
большинство. Справедливо
указывая на чиновничье-бюрократический
диктат партаппарата,
централистско-директивный характер
руково-дства
государственным строительством,
представители антиста линских группировок
не ставили под сомнение правильность
классового
подхода к национальному вопросу в его
большеви стском
варианте. Более того, официальный режим
многими обвинялся
в том, что процесс «национализации»
общественной жизни
в республиках отдан в руки «мелкобуржуазных»
элементов,
что, по мнению оппозиции, отталкивало
местную бедноту от
партии, бросая ее «в объятья местной
торговой буржуазии, ростовщиков,
реакционного духовенства,
феодально-патриархальных
элементов». Речь шла о сельском
пролетариате, бедня ках,
низах деревни как единственных «полпредах»
интересов конкретной
нации.

Последующий
период развития Союза ССР характеризо
вался
явными противоречиями. С одной стороны,
шел процесс партбюрократической
централизации: «Наш центр хочет бук
вально
не только все знать, но и всем руководить»,
— откро венно заявил Орджоникидзе на
объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б),
состоявшемся в августе 1927 года³⁵.
С другой — увеличивалось
число национально-территориальных
образова ний, повышался их формальный
статус. Но идеологические приоритеты
правящей партии приводили на практике
к ниве лировке
политического курса, игнорированию
национальных особенностей
и конкретной ситуации в различных
регионах России.

Причем,
на начальном этапе развития
многонациональ-ного
государства эта специфика еще определенным
образом учитывалась.
На Советском Востоке в 1922 году в
тактических целях были возвращены
«вакуфные» земли, восстановлены
су-ды шариата
и адата, проявлена терпимость в отношении
му сульманских
норм поведения в обществе, в том числе
и для коммунистов.
Однако по мере усиления темпов
«социалистического строительства»
все это
стало мешать и противоречить осуществлению
«генеральной линии партии».
Руководствуясь ленинским
тезисом о том, что социалистическая
революция на
Востоке «походя, мимоходом» решила
проблемы демократиче ских преобразований,
в рамках концепции «некапиталистичес-

— 289 —

кого
развития», была предпринята попытка
осуществить форсированный
прыжок «из феодализма в социализм».

Последствия
этого были неоднозначны. Модернизация
социально-экономической
жизни общества шла параллельно с
консервацией
традиционного уклада, клановых, племенных
семейно-родовых отношений. Нанося удар
по институту рели гии
как идеологическому конкуренту, новая
власть не смогла «вытравить»
на том же Востоке мусульманские обряды
и обы чаи
из повседневного быта. Более того, —
выпестованная Со ветской
властью национальная элита органично
вросла в но менклатурную
систему реализации властных отношений,
адап тировав
ее к иерархии по «кланам» и «родам».
Ведь и традици-онное общество
характеризовалось сочетанием авторитаризма
с патернализмом,
своеобразной социальной справедливостью
и коллективизмом.
Этот фактор учитывался большевиками
при формировании структур управления.
Тем более, что в составе СССР
находились анклавы, жившие по своим
собственным, восходящим к древности
законам и, сохранившие традицион ные
социально-политические институты,
которые не только приспосабливались
к модернизации общественного уклада,
но и
его приспосабливали к своему облику*.

Обладая
всей полнотой власти, правящий режим в
«рес публиканско-государственном»
строительстве демонстрировал
приверженность
принципу «одна нация — одно государство».
Это
противоречило не только мировому опыту,
уже тогда ос тавлявшем
этот принцип в прошлом, но, и прежде
всего, этно-политической ситуации в
нашей стране. Границы образовав шихся
республик часто не совпадали с историческим
ареалом расселения
того или иного этноса (некоторые из них,
заметим, не завершили этногенеза).
Очевидно, понимание этого обстоя

*

В ряде регионов архаический уклад мог
«сосуществовать» параллельно с
потребностями в модернизации общества,
выполняя и как бы резервную функцию в
случае возможных катаклизмов. Это четко
проявилось уже после распада
СССР в ходе последующей фазы
социально-экономической деструкции.
«Неизбежным следствием, в известном
смысле необходимой для северо-кавказского
социума компенсирующей реакцией на
разрушительные и дестабилизирующие
воздействия, стало, хотя бы частичное
восстановление социорегулятивных
функций традиционных, «досовременных»
моделей идентичности,
ценностей, социальных ролей и институтов,
ментальных структур типов социального
действия», — отмечают исследователи
этой проблемы. (См. Битова Е.
Г., Боров А. Х., Дзамихов К. Ф. Северный
Кавказ в общественной динамике современной
России // Современная Кабардино-Балкария:
проблемы общественной динамики, науки
и образования. Нальчик, 1996, с. 16-17, 19.

-290-

тельства
позже вынудит официальных идеологов
обосновать тезис о
социалистических
нациях и народностях (отличавшихся от
первых,
якобы, лишь по количественному параметру),
корректность
чего будет опровергнута последующим
ходом исторического
развития.

Кроме
того, соотнося «национальное
государство» (респуб с определенной
«коренной» нацией — будто бы являю

субъектом самоопределения, правящий
режим фактически
лишал причастности к «своей»
государственности другие народы, нередко
значительно превосходящие по численности,
уровню
образования — титульные.

Фактическая
невозможность провести административные
границы
по границам этническим привела власть
к необходи мости
привлечь к работе по «национальному
размежеванию» этнографов и других
специалистов, которые занялись
террито-риализацией этничности, заложив
с тех пор мощную традицию этнического
картографирования в российской
этнографии. Но в
конечном итоге в расчет бралось два
приоритета: преимуще ство
в прошлом угнетенной нации, для которой
создавалась «своя»
государственность и интересы экономического
развития образуемых
национальных республик и областей.
Именно этим объясняется, что в границы
многих национальных образований были
включены территории с преобладающим
иноэтничным населением.
Не последнюю роль играли чисто волевые
факто ры,
в том числе симпатии кремлевских вождей,
а также низо вое
лоббирование и давление местных элит³⁶.

Логика
строительства государственности по
национально-му
(этническому) принципу заставляла
инициаторов этого про цесса
идти по пути бюрократического
формотворчества. С лег костью
манипулируя судьбами миллионов людей,
власть ини циировала
создание новых образований за счет
территорий, население
которых нередко тяготело к иной
социокультурной модели
поведения. Тем самым люди становились
фактически ми
заложниками псевдогосударственного
подхода, а подчас и просто
прихоти высшего должностного лица.

Имитация
удовлетворения «национальных
интересов» того или
иного народа путем «привязки» его
к определенной терри тории побуждала
партийные и советские органы к проведению
политики
расселения и переселения в зависимости
от этнического состава
населения волости, уезда, области или
губернии. Все это осуществлялось крайне
волюнтаристски, нередко в

291

приказном
порядке. Решали, скажем, так — провести
«обрат ный
переход» населения из «одних
административно-террито риальных рамок
в другие» и «проводили вопрос»³⁷.

Начавшееся
в 20-е годы размежевание дало весьма
печальный
опыт. Например, на Северном Кавказе
казачьи земли без согласования
с их населением включались в состав
различных автономных
образований. Так в 1921 г. в процессе
оформления Горской республики к ней
присоединили 17 казачьих станиц и хуторов,
в которых проживало более 65 тысяч
русских. Причем фактически
насильственно присоединенные территории
и их население
подвергались постоянным нападениям,
заканчивашимся
переделами казачьих земель в пользу
горских народов Наглядно
обо всем этом свидетельствует архивный
документ отложившийся
в фонде Наркомнаца и повествующий об
этих событиях. Вот лишь некоторые
выдержки из него: «… жизнь русского
населения всех станиц, кроме находящихся
в Кабарде, стала
невыносима и идет к поголовному разорению
и выживанию
из пределов Горской республики: полное
экономическое разорение
края несут постоянные и ежедневные
грабежи и насилия
над русским населением со стороны
чеченцев, ингушей и
даже осетин. Выезд на полевые работы
даже за 2-3 версты сопряжен
с опасностью лишиться лошадей с упряжью,
фургонами
и хозяйственным инвентарем, быть раздетым
донага и ограбленным,
а зачастую и убитым или угнанным в плен
и об ращения в рабов. Выпас скота
невозможен на предгорьях, где пустуют
лучшие пастбища, и скот вынужден топтаться
на вы гоне
близ станиц, отнимая от земледелия
плодородную землю Оросительные
работы, увеличение площади обработанных
и заселенных
земель невозможно, ибо если бы и удалось
бы по сеять,
то нельзя будет собрать и посевы будут
потоптаны ско том…
Местные власти вплоть до окружных
национальных ис полкомов
в ГорЦик, зная все это ненормальное
положение, не принимают
никаких мер против этого. Наоборот,
такое поло
жение
усугубляется еще открытой пропагандой
поголовного выселения
русских из Горской республики, как это
неодно кратно
(звучало) на съездах, например, Учредительном
Гор Республики,
чеченском и др. Это печатается в газетах,
таких как
«Горская правда», «Трудовая
Чечня»³⁸.

Конечные
решения не предварялись опросами
населения, референдумами. В итоге
закладывались «этнические мины»
за медленного
действия, начавшие срабатывать, когда
ослабли скрепы
партийного руководства и репрессивных
институтов.

-292-

Как
реализация решений партийных органов,
в 1924-1925 годах было
проведено национально-государственное
размеже
вание в Средней Азии. Единое цивилизационное
пространство, регион с
этнической чересполосицей рассекли
путем административной
реформы, подгоняя под «типовую модель»
национальной
государственности. В итоге — заложили
«свищи» на стыках
республиканских границ, создали целый
ряд проблем во взаимоотношениях
между народами. Противоречило это и
интересам
экономического развития региона. Не
случайно, председатель
Среднеазиатского экономического совета
М. Паскуц-кий высказывался не только
против национально-государственного
размежевания, а даже предлагал объединить
средне азиатские республики, аргументируя
это интересами экономического
и политического единства.

Но
у власти были собственные резоны.
Выступая с обос нованием
целесообразности проведения такого
размежевания на
Пленуме ЦК РКП(б) 26 октября 1924 года,
Рудзутак гово рил
о возможности тем самым «обнажить
классовые противо речия
внутри каждой народности», указывая,
что данная акция — результат выбора
населения края. Одним из дополнительных
аргументов
«за» партийный руководитель называл
позицию басмаческого
вождя Джунаид-хана, который будто бы
прислал письмо
с заявлением, что раз Туркмения объявляет
себя авто номной, он вести войну с
Советской властью больше не соби рается,
желая объединиться с братьями-туркменами³⁹.

Ряд
высокопоставленных туркестанских
коммунистов не поддерживали
идею размежевания, поскольку считали,
что го ворить
можно лишь о «тюркских племенах»,
а не о «узбекской», «туркменской»
и т. п. нациях. О том, каково было отношение
к осуществленной
акции у местных национальностей,
свидетельствует
следующая выдержка из письма прокурора
Киргизской автономной
области от 30 января 1926 года: «Туземцы
недовольны
национальным размежеванием. Мой помощник
Текеев не так
давно на одном закрытом родовом совещании
говорил приблизительно
такие фразы: «Этот сволочь в очках
(т. е. Зеленский,
председатель Средазбюро ЦК ВКП(б). —
Авт.
) разбил
на
кусочки все тюркское племя, чтобы легче
было им управлять».
А что касается «обязательств»
Джунаид-хана, то об этом
красноречиво свидетельствует следующее
постановление Политбюро
ЦК от 29 сентября 1927 года: «Принять
предложение т. Зеленского
о немедленной ликвидации Джунаид-хана»⁴¹.

-293-

Необходимо
отметить, что Советская власть вначале
пыта лась проводить гибкую политику в
отношении малочисленных народов
Севера, ведущих кочевой и полукочевой
образ жизни, занимавшихся охотой,
рыболовством, оленеводством. Им пре
доставлялось
право на самоуправление с учетом обычаев
и традиций
(родовые Советы и их съезды, туземные
управы, исполкомы
и т. п. ), создавались условия для развития
традиционного хозяйственного
и культурного уклада⁴².

Однако,
стремление дать «государственность»
(вернее — псев догосударственность)
этим народам стало надуманным
пропагандистским
актом. Были созданы национально-административные
образования, получившие позже
национально-государственный
статус национального округа, хотя для
малочислен-ных народов Севера, к тому
же дисперсно расселенных на огромной
территории, наиболее эффективной формой,
обеспечивающей
их интересы, наверное, была бы
культурно-национальная
автономия, сочетающаяся с созданием
своего рода этнических территорий
(родовых угодий, зон проживания, заказников
и т. п. ). Нередко за широковещательными
декларациями об «удовлетворении
интересов» того или иного народа
путем соз дания
«его» государственности скрывались
совсем иные цели Так,
П. Судоплатов, хорошо осведомленный в
тайнах полити ческой
кухни режима, которому верно служил,
замечает, что, например, образование
Еврейской автономной области было
предпринято
Сталиным для усиления пограничного
режима на Дальнем
Востоке путем создания там своего рода
заслона, а вовсе
не как шаг к созданию еврейского
государства⁴³.

Идея
этатизации этнического фактора
механически тира жировалась
на всех уровнях государственного
устройства Можно
утверждать, что не оправдал себя опыт
создания много численных
национально-административных единиц
типа на циональных
районов и сельсоветов. Процесс их
организации осуществлялся по льготным
нормам, требовал больших расхо дов,
часто пестовал национальный эгоизм,
когда представители национальных
меньшинств, незначительные численно и
рассредоточенные
чересполосно, ставили вопрос о создании
«сво их»
национальных районов⁴⁴.
К концу 1933 года (как «успех»
ленинско-сталинской
национальной политики в СССР) имелось
250 национальных районов и 5300 национальных
сельсоветов.
Однако такое дробление территориального
устройства по этнической
принадлежности кроме культивирования
нацио

-294-

нальной
замкнутости, экономической неэффективности
и про пагандистских
миражей, других «достижений» не
дало. Правда,
имелись
достаточно ощутимые успехи в деле
культурного
развития ряда народов, отрицать которые
было бы неправомерно.
С 1921 по 1940 год грамотными стали около
60 млн. человек, издавались книги, газеты
и журналы на языках народов
СССР. Действовали национальные театры,
дома куль туры.
Другое дело — в этом еще одна жуткая
«гримаса» нацио нальной
политики большевиков, что подготовленная
за годы Советской
власти национальная интеллигенция
понесла ог ромные
потери во время «большого террора».

Общий
дух революционаристского насилия,
борьбы с ина комыслием в любой области,
упор на репрессивно-приказные методы
осуществления курса социалистического
строительства, нередко
ломающего «по-живому» национальный
уклад, не мог не
сказываться негативно на общей атмосфере
жизни страны. Скажем,
перевод народов, ведших кочевой образ
жизни, на оседлый
быт осуществлялся варварски, с
«выкорчевыванием» национальных
традиций, грубым и бесцеремонным вторжени
ем
в самобытное духовно-цивилизационное
пространство. «Бы ло
жалко смотреть на эти юрты, на эти остатки
погибающего экономически,
погибшего политически строя родного
народа», —
записал в дневнике 18 апреля 1931 г.
председатель СНК Киргизии
Абдурахманов⁴⁵.

Нередко
ответом на все это были акции протеста.
Показа тельна фраза из упоминавшегося
дневника Абдурахманова: «Получила
права гражданства странная жарня —
если все насе ление
устраивает восстание, то значит линия
правильна». Удру чающие
факты приводились в докладной записке,
поданной в марте
1934 года Ем. Ярославским Сталину, где
говорилось о репрессиях
против представителей коренного
населения Севе ра. ⁴⁶
Известны ряд восстаний в Якутии, других
северных тер риториях⁴⁷.

История сопротивления
коммунистическому режиму в

национальных
районах пока — малоизученная страница
нашей политической истории. Следует
уточнить — где речь шла о социальных,
где о национальных требованиях, а где
— просто о криминальных
действиях, какие «националистические
группи ровки»
были домыслом ретивых следователей, а
что действительно
имело место.

Несомненно,
что «горячей точкой» фактически
перма нентно
был Северный Кавказ. В архиве Политбюро
ЦК имеют

-295-

ся
сведения об операциях по разоружению
в Ингушетии, Чеч не,
Северной Осетии (1925 г. )⁴⁸,
Дагестане (1926 г. ), где фигу рировали
даже пулеметы и орудия⁴⁹.
Показательно, что при этом
не забывали о мировой революции: обсуждали
возмож ность
использования части изъятых винтовок
(за изъятое у бедноты
оружие полагалась материальная
компенсация) для передачи
китайским революционерам⁵⁰.

До
поры до времени следили, чтобы силовые
действия не принимали
характера этнических акций. Например,
при рас смотрении
на Политбюро ЦК (февраль 1926 г. ) дела об
обви нении
некого Муслюмова из Крыма в создании
контрреволю ционной организации, в
Крымоблисполком была направлена
инструкция, что процесс не должен
протекать «как специально направленный
против национальных группировок»⁵¹.
Подоб ным
же образом, когда высший партийный орган
своим решени ем
(март 1929 г. ) предложил Заккрайкому
ликвидировать «всеми доступными
мерами» восстание в Аджаристане, то
оговаривалась необходимость
воздержаться от проведения в жизнь
декрета о снятии чадры, недопустимость
каких-либо мер насилия «в отношении
борьбы с религиозными предрассудками
масс»⁵².

Вряд
ли правомерно идентифицировать
большевистскую политику,
скажем, как сознательный геноцид.
Возьмем, на пример,
голод на Украине 1933 года, который рядом
исследова телей
этой страны, и, например, советологом
А. Авторхановым рассматривается
как «кара за национализм»⁵³
украинцев. Такие утверждения,
мягко говоря, некорректны. Пресс
тоталитаризма испытали
все народы СССР. Голод, как социальный
феномен, как
следствие сталинской коллективизации,
оставил свой страшный
след и в России. Система обрекла на
голодное вы мирание крестьянство всей
страны, — пишет историк Н. Ив-ницкий⁵⁴.
Ликвидация кулачества шла отнюдь не по
нацио
нальному
признаку. Если опросом членов Политбюро
из пре делов Киргизии было выслано 20
манапов, то тот же орган ут вердил
«план» ликвидации кулацких хозяйств
в русских рай онах
России, где речь шла о сотнях тысяч
людей⁵⁵.

На
заседании Политбюро от 9 июня 1937 года в
едином списке фигурировали «намеченные
к расстрелу» русские кулаки и
«включенные на репрессии и высылку»
члены туркменской национальной
организации «Туркмен-Азатлыги», и
представители
мусульманского духовенства. НКВД по
всем ним поручалось
«определить число подлежащих расстрелу
и высылке».

-296-

«Большой
террор», заложенный в социальной
генетике систе-мы, был интернационален,
национальность «врага» не имела
принципиального
значения. Так, согласно совершенно
секрет-ной
директиве А. Микояна в ЦК ВКП(б) от 22
сентября 1937 г., «вскрывалось большое
число дашнаков и других антисоветских
элементов»
в Армении и испрашивалось разрешение
на допол-нительное
число расстрелов, которое было немедленно
получено.
Такие же дополнительные «квоты»
высший политический орган
выдавал по Казахстану, Украине, другим
регионам⁵⁶.

*
* *

И
здесь хочется обратиться к долгие годы
фактически за малчивавшейся
проблеме национальной политики. В свое
вре мя,
с легкой руки ряда западных политологов
и их отечествен ных последователей, был
растиражирован тезис об СССР как
«великорусской
империи», в которой проводилась
планомерная политика
«русификации» народов. На деле все
было совсем не гак.
Это — также одна из сложнейших проблем,
предельно по литизированная,
требующая очистки от мессианистских,
либо уничижительных мифов. Случилось
так, что самый крупный и государствообразующий
народ стал первой жертвой большеви
стской национальной политики.

Правда,
понимают это и сейчас далеко не все.
Например, некогда
очень активный общественный деятель,
доктор юриди ческих
наук, ставший недавно и летописцем
советской исто рии,
Б. Курашвили издал книгу, в которой
разоблачает «поли тизированных
историков-недоумков и политиканствующих
ис ториков-негодяев»
за непонимание величия Сталина, который,
по
его мнению, войдет в народное сознание
«как патриот и строитель
великой новой России, великого СССР».
Сталин понимал
Россию, — продолжает он, — и сумел
сформировать государственное
устройство, наилучшим образом
способствовав-шее
осуществлению русской нацией ее
суперэтнической мис-сии.
Русские имели как бы двойное государственное
самоопре деление:
в виде РСФСР и в виде СССР⁵⁷.
Но было ли так на самом
деле?

И
Ленин, и его ученик и последователь
Сталин разраба тывали
такой вариант государственного
устройства, который обеспечивал
интересы созданной ими системы. Когда
Ленин писал
о том, что «мы дали всем народам
национальные республики»,
то дело было не только в самом принципе
получения

-297-

национальной
государственности как «дара сверху»
за политическую
лояльность, но и в том, что русские в
число «всех» не вошли.

Справедливости
ради следует сказать, что большевистское
руководство
осознавало «про себя» политическую
важность данной проблемы. Так Т. Рыскулов
еще в 1920 году в довери тельном
письме к Ленину, возражая против деления
Туркестана
по этническому признаку, в качестве
достаточно убедительного
аргумента указывал на необходимость
выделения, в таком случае,
и русской республики⁵⁸.

Понимал
значимость русского фактора и Сталин.
Полеми-зируя
с теми, кто выступал за возможность для
автономных республик
войти в состав СССР на правах самостоятельных
образований,
он приводил следующий аргумент: «такое
поло­жение требует, чтобы, разложив
наши федеральные образова­ния на
части, вместе с тем создавали русский
ЦИК, не Россий­ский,
а русский ЦИК, русский Совнарком, потому,
что если войдет
автономная республика Башкирия отдельно
в Союз Республик,
Туркестанская — отдельно, Татарская —
отдельно и пр.,
то как русским войти в состав Союза.
Никак, ибо они оста­нутся
вне Союза, ибо им следует организоваться.
Русский ЦИК, русский
Совнарком — нужно ли это нам, товарищи?
Какая в этом политическая необходимость
— внутренняя или внешняя — требует
от нас этой операции? Я не вижу никакого
оправдания такого
предложения, абсолютно никакого,»⁵⁹
— заключал он.

Несколько
позже Сталин высказал достаточно
разумную идею о необходимости при
конституировании Союзного соб­рания
как органа представительства
национальностей обеспе­чить
там участие, наряду с национально-территориальными
об­разованиями,
и русских губерний, как бы представляющих
го­сударственность
русского народа⁶⁰.
Однако перевесили поли­тические
соображения, и эта идея не была воплощена
в жизнь, хотя
данный вопрос так или иначе возникал.
В числе записок, переданных
в Президиум ХП съезда были и такие,
адресован ные
Сталину: «Тов. Сталин. Вы говорили
только по вопросу о взаимоотношениях
народов, связанных с известной территорией,
а как урегулировать взаимоотношения
экстерриториальных народов,
например, евреев, к русским и наоборот?»;
«Как будет представлена
русская нация во Второй палате?»и
т.п.⁶¹

Очень
сложен, как видно, был вопрос о судьбе
автономий входивших
в состав РСФСР. Например, М.Султан-Галиев,
из

298

лагая
свои взгляды, настаивал, чтобы в Союз
ССР входили бы «Российская
республика и все автономные области».
Видно, что он говорил
даже не о «Русской», а о «Российской»
республике без автономий⁶².
Однако Султан-Галиев не учитывал (или
не хотел учитывать), что в таком случае
«за бортом» России оказы­валась
значительная часть русского населения,
нередко чис-ленно преобладающего
в той или иной автономии, являвшейся
продуктом
большевистского «государствотворчества».
Тупики этнизма
в национальной политике история
продемонстрирует уже
через семьдесят лет после этих дискуссий,
когда новая Россия
будет создаваться как раз на основе
бывшей РСФСР и ряд
людей, вошедших во властные структуры,
некритически обратятся
к наследию «национал-уклонистов».

В
своем политическом завещании по
национальному во­просу
— работе «К вопросу о национальностях
или об «автоно-мизации» — вождь
большевиков писал, что «сильно виноват
перед рабочими России (хотя при чем
здесь рабочие? — Авт.)
за
то, что не вмешался достаточно энергично
и достаточно рез­ко
в пресловутый вопрос об автономизации».
На деле же исто­рическая
вина Ленина значительно серьезнее. И
не перед ра­бочими,
а перед русским народом. Именно в этой
работе он фактически
отождествил «истинно русского
человека» с обра­зом
«великоросса-шовиниста, подлеца и
насильника», «истинно русского
держиморды». Благодаря авторитету
Ленина и значи­мости
его высказываний, приобретавших для
партии характер руководящих
указаний, было положено начало
целенаправлен­ной
политике игнорирования национальных
интересов рус­ских.
Особенно ярко это проявилось в борьбе
с «колонизатор­ством»
на национальных окраинах. Проблемы,
связанные прежде
всего с земельными взаимоотношениями,
действительно имели
место. Но им был придан сугубо
этнополитический характер,
тем
более, что X
и ХП съезды партии, на которых специально
рассматривался национальный вопрос,
прошли под лозунгами
борьбы с великорусским шовинизмом.
Один
из большевистских деятелей — Г.Сафаров,
занимавшийся
национальным вопросом, будучи в
Туркестане, устроил из кампании
по искоренению русского колонизаторства
настоящую «охоту на ведьм».
Дело доходило до заключения по­дозреваемых
в концентрационные лагеря, шла травля
по пово­ду и
без повода «истинно русских
прохвостов»⁶³.
Весьма показательна
тональность доклада председателя
Семиреченского ЧК:

299

«Генеральная
задача: немедленно и решительно положить
конец великороссийскому
семиреченскому колонизаторству — вот
пер

вая основная задача социальной
революции на Востоке… В

настоящее
время подавление кулацко-колонизаторского
элемента проводится
семиреченской областной чрезвычайной
комиссией путем
применения самых беспощадных репрессий»⁶⁴.

И
репрессии не замедлили последовать.
Иногда дело дохо дило
до анекдотичных ситуаций, хотя самим
жертвам было не до смеха. В том же 1921
году на имя председателя ВЦИК М.
Калинина пришла жалоба от русских
крестьян одного из сел Казахстана.
Суть дела состояла в следующем. В селе
возникли трения
между русскими и казахами. Приехала по
инициативе последних комиссия, в состав
которой входил секретарь полит бюро
(председатель уездного звена органов
ЧК). Стали требо вать
признания вины от русских мужиков. Те
— ни в какую Но
установка-то была на выявление
«колонизаторского элемента».
Тогда чекист, недолго думая, бросился
на представителя от русских
крестьян и стал в пароксизме дознания…
грызть ему спину.
Не мудрено, что тот признал «вину»⁶⁵.

В
этом же регионе возникали ситуации и
посерьезнее. В 1927 году на имя Сталина
поступила обширная петиция жите лей
русских сел и поселений Семиречья, в
которой они жало вались
на явную дискриминацию по национальному
признаку Несмотря
на то, что в ряде мест проживало большинство
рус ских,
на руководящих постах в органах местной
власти преоб ладали
казахи, под видом раскулачивания проходил
открытый грабеж
русских, фактически «лишенных
гражданских прав со ветского
человека», отбирался скот, осуществлялась
политика вытеснения
их даже из мест компактного проживания.
Цен тральная
власть вынуждена была образовать в
январе 1927 года специальную комиссию по
этому вопросу⁶⁶.

Симптоматично,
что перед этим только закончилось со
вещание «националов — членов ВЦИК и
ЦИК и других пред ставителей национальных
окраин», созванное по инициативе
отдела национальностей при Президиуме
ВЦИК РСФСР. На нем
вполне резонно ставился вопрос о
повышении представ тельского
статуса автономных республик в центральных
орга нах
РСФСР. В то же время своеобразным
смысловым рефре ном совещания явилась
фраза, произнесенная одним из его
участников:
«Ванька прет», и выдвинута задача
«бороться с русским Ванькой».
Постановка вопроса о русской республике
бы

-300-

ла признана
нецелесообразной в связи с тем, что это
могло

быть «чревато
последствиями, от которых мелким
националь-

ностям лучше не
будет». О том, нужно ли это самому
русскому

народу, речь и не
шла*67.

В Киргизии во
второй половине двадцатых годов имели

место «массовые
побоища, убийства, грабежи в столкновениях
между местным и русским населением. В
поступающей в Центр информации
указывалось, что во многом это было усу
гублено проведенной в 1922/23 гг. сафаровской
реформой, ко гда земля, принадлежащая
русским поселенцам, передавалась
«коренным» жителям, которые ей «не
пользовались, обрабаты вать ее не стали,
а жилые дома превратили в конюшни»68.

Одной из новаций
ленинско-сталинской национальной
политики явилась так называемая политика
коренизации, ко торая, несмотря на в
целом благие задумки ее инициаторов,
преследовавших цель приблизить народы
республик к государ ственному управлению,
на практике нередко оборачивалась
ущемлением прав русских. Вот что вспоминал
по этому поводу бывший замнаркомфина
Бурят-Монгольской АССР И. Лавров: русские,
составляющие 51 процент населения
республики, фактически становились
париями в ней. Приказы правительст ва
о замене русских служащих бурятами
привели к тому, что 90-95 процентов бывших
русских работников на протяжении
довольно короткого срока были выкинуты
из учреждений и остались без куска
хлеба. С мест по национальному признаку
выбрасывались не только работники
средней квалификации, но и самой
высокой69.

Весьма показательна
оживленная дискуссия, имевшая ме сто
на декабрьском Пленуме (1925 г. ) ЦК РКП.
Речь шла о пе реименовании партии и в
этом контексте встал вопрос о ком партии
России. Все в общем-то сошлись на том,
что такой не обходимости нет. Русские
и без того господствуют, — утвер-

*

Характерно, что в Конституции РСФСР,
принятой в 1924 г., вписан «ленинский
принцип самоопределения народов»,
но статьи о праве выхода из Союза
ССР не было. «Очевидно», комментировали
этот факт авторы фунда-ментального
двухтомника, имеющего определенную
ценность и сейчас, «фиксация
этой статьи для ранее господствовавшей
и численно преобладаю щей была признана
излишней. В дальнейшем эта неточность
была уст ранена» (История
национально-государственного строительства
в СССР. 1917-1978. Изд. 3-е, доп. и перераб. Т.
I, М,
1979, С.
332). Ясно,
что речь шла отнюдь не
о «неточности», а об определенном,
вытекающем из официальных установок,
отношении к статусу русских.

-301-

ждал
Микоян, аргументируя отказ от создания
компартии РСФСР
также возможной опасностью создания
двух партий ных
центров. Остановились на варианте
изменения прежнего названия
— «российская» — на «всесоюзную»⁷⁰.

Великодержавный
шовинизм постоянно отождествлялся с
шовинизмом
великорусским. Последний объявляли
«главной опасностью», призывали
пригвоздить его к «позорному столбу»,
хотя на партийных съездах и совещаниях
звучали и более ра зумные
голоса о необходимости в каждом конкретном
регионе говорить о конкретных видах
шовинизма, вовсе не обязательно
великорусского.

Сам
председатель СНК А. Рыков вынужден был
заявить на объединенном
Пленуме ЦК и ЦКК (июль-август 1927 г. ), что
РСФСР
является наиболее отсталой из республик
по оплате культработников.
Так сказать «великодержавная»
народность бы ла
в этом отношении наиболее отсталой, —
отметил он. Наибо лее
передовой в этом отношении была Украина
и Закавказье. Попытка выравнять положение
была расценена украинскими товарищами
как великодержавный шовинизм. «Было
правиль но,
замечал Рыков, когда в Тамбовской
губернии получали на 40-50
рублей меньше, это было в интересах
национального са моопределения, а когда
получают на 2-3 рубля больше, то это
великорусский шовинизм»⁷¹.

Проводимая,
в том числе и с пропагандистскими целями,
политика
«выравнивания экономических уровней»
отсталых республик,
этнических чисток кадрового корпуса
на местах, выливавшаяся
в дискриминацию опять-таки русского
населе ния,
борьбу с колонизаторством на национальных
окраинах, жертвами
чего становились, в первую очередь,
русские, не мог ла дать позитивных
результатов. Шла искусственная перекачка
средств
и ресурсов из центра на национальные
окраины, не редко не готовых к
технологическим новациям. Идеологиче
ские
аспекты, требовавшие формирования
однородной соци альной
структуры общества, класса, побуждали
к разоритель ным
для государства действиям: скажем, шло
строительство промышленных предприятий
в Средней Азии, социокультур ные
традиции населения которой не воспринимали
данный вариант
модернизации⁷².
Ряд специалистов в процессе подготовки
и проведения планов индустриализации,
возражали против создания «очагов
промышленности» на национальных
раинах,
считая, что для их же блага было бы
целесообразным

-302-

сосредоточить
промышленный потенциал в центре. Однако
политика
ликвидации
«фактического неравенства», заключав
шаяся в
неравномерном финансировании из
федерального бюджета
в пользу отсталых национальных республик,
проводи
лась. Показательна фраза председателя
СНК Рыкова — термин колониальная
политика» может употребляться «только
в том смысле, что колониальная политика,
например, Великобритании,
заключается в развитии метрополии за
счет колоний, а у нас колоний
за счет метрополий»⁷³.
Россия все более обессиливала
от навязанной ей роли донора, снабжения
«братских народов»
топливом, техникой, производственными
кадрами. Превратившись
в своего рода «внутреннюю колонию»,
фактический
источник дотаций национальным республикам,
она была по
существу обречена на экстенсивную
модель общественного развития..

Последний
министр геологии СССР, которого при
всем желании
нельзя обвинить в русофильстве, Г. А.
Габриэлянц, осмысливая
опыт национальной политики, замечает:
сейчас много
говорят и пишут об империи СССР, но,
согласитесь, это была
очень странная империя, ибо характеризовалась
она не виданным,
просто гигантским прогрессом национальных
окра ин
в развитии промышленного потенциала,
науки, образова ния,
культуры. Назовите мне другую такую
империю, в кото рой
бы все это создавалось за счет усилий
метрополии, затрат и жертв
исконно российских нечерноземных
областей, хиреющих и
теряющих свой основной человеческий
потенциал и в ре зультате
превратившихся в безлюдные пустыни⁷⁴.
Насчет «гигантского
прогресса» — конечно, явное
преувеличение, но по ряду
моментов позиция министра соответствует
реальности.

Социально-экономический
патернализм Центра развращал руководство
ряда
республик, смотревших на союзный бюджет
как
на
собственную финансовую вотчину. Через
систему льгот, национальные
наборы» в вузы была выпестована
местная эт-ноэлита,
представители которой со временем
забронировали административно-управленческие
должности и престижные социальные
ниши. Реальная иерархия властных
отношений, как уже отмечалось, шла
через
родовые, клановые, семейные
факторы на фоне прогрессирующей коррупции
и мафиозного
беспредела. Россияне же, посланные
строить новые гиганты промышленности,
осваивать месторождения, создавать
тяже лую индустрию,
формировать научную и образовательную

-303-

инфраструктуру,
оказались в наиболее тяжелой ситуаци,
кото рая
удивительным образом в националистической
пропаганде сочетала
как положение гастарбайтеров без прав,
так и «коло низаторов»,
якобы захвативших все.

Такое
государство не начало сразу же трещать
«по швам лишь
потому, что коммунистическая партия и
подвластные ей государственные и
хозяйственные институты, обеспечивали
роль
цементируемой «скрепки».

И
все же интернационализм не был лишь
официальной идеологемой.
Он пронизывал и связывал судьбы многих
и мно гих
людей. Рядом росли, учились, работали,
создавали сме шанные
семьи представители самых разных
национальностей Там, где в равной мере
всем приходилось переносить неустро
енность
и тяготы жизни, преодолевать испытания
и потрясе ния,
интернационализм был естественной,
даже не замечаемой атмосферой
бытия людей.

Вне
зависимости от декларативно-политических
лозунгов и даже нередко вопреки им,
образцы «дружбы народов» явля лись
в сферах высокой культуры, духовности,
нравственности К
примеру, своей второй родиной называли
Грузию крупней шие
российские писатели и поэты советской
эпохи. Армянин С. Шаумян имел мужество
написать в конце 1931 года письмо Сталину,
в котором решительно защищал азербайджанца
ком дива Д. Нахичеванского, арестованного
под предлогом участия в тайной организации
«Азербайджанского национального цен
тра»⁷⁵.
Все это можно называть интернационализмом,
а можно —
своего рода нравственным иммунитетом,
предохраняющим род
человеческий от вырождения.

В
западной историографии стало уже
традиционным ут верждение
о 30-х годах как о периоде реанимации
идей рус ского
национализма. Это аргументируется
критикой «школы Покровского»,
переоценкой исторического прошлого,
возвели чиванием царей и полководцев,
отходом от постулата о России как
«тюрьме народов» и т. п. Думается,
что в данном подходе есть
большие натяжки. Конечно, новой империи
нужны были державные
символы и опора на традиции «героического
прошлого». Однако шапка Мономаха
примерялась не русским императором,
а коммунистическим вождем. Между старой
и но вой
империями лежал сущностный водораздел
(при наличии и общих
черт и известной детерминированности
второй явлениями,
присущими первой). Символика и атрибутика
не при

-304-

давала
нового качества партбюрократическому
государству, его и его верховных
жрецов) интересы, а не русского, как и
других народов
многонациональной страны, выражал
проводимый политический курс*.

То
же самое можно возразить тем исследователям,
кто считает,
что в эти годы утвердился национал-большевизм,
ин-тернационализм
уступил место «национальному
социализму». И внутренняя
и внешняя политика модифицировались,
предстали
в разных пропагандистских обликах, но
своих фундаментальных
оснований не изменили.

Идея
мировой революции отнюдь не была сдана
в архив. Просто
центр тяжести был перенесен на советскую
социали стическую державу как ее форпост
и гарант. От ставки же на идеологический
гегемонизм и политический экспансионизм
правящий
режим не отказывался никогда. Причем
старый им перский
«грех» инкорпорации все новых
территорий, которые несли
с собой дополнительные расходы для
союзного бюджета, становился
наследственной болезнью. Например,
одним из ре зультатов присоединения
территории Западной Украины стало
образование
своего рода культурно-политического
центра с резко
антироссийским менталитетом. Отсюда
затем пошли им пульсы
духовно-националистической эрозии
значительной час ти
украинского общества.

Можно
утверждать, что до войны действительно
сложи лась
многонациональная общность со своей
социокультурной спецификой,
поведенческими стереотипами, ментальностью.
Популярнейшая кинокартина «Свинарка
и пастух», повествую щая
о любви русской девушки и парня из
Дагестана, была близка
своим гуманистическим пафосом умам и
сердцам мил-лионов людей. И в то самое
время политический строй демон стрировал
вопиющее пренебрежение к человеку, его
духовным, социальным
и национальным ценностям.

В
полной мере все эти противоречия
обнаружили себя во время Великой
Отечественной войны. В ней проявилось
единство
народов СССР перед лицом фашистской
агрессии. Бок о бок
сражались, трудились, отдавали все для
победы люди разных национальностей.
Это признавали и те представители рос-

*
Подобные аберрации имеют место и
сегодня. Например, Л. З. Копелев
пишет, что Сталин насаждал великороссийский
шовинизм, утверждая российские
приоритеты» во всех областях
цивилизации (Копелев Л. Новая реабилитация
Сталина // Независимая газета. 1997. 22
февраля).

— 305 —

сийской
эмиграции, которые отнюдь не симпатизировали
боль шевикам.
Например, М. Тер-Погосьян писал в декабре
1944 г В.
Зензинову: «Что в России происходит,
трудно сказать — не сомненно огромное
чувство Родины, охватившее все слои на
селения — и не только русского, но и
инородческого: башки ры, татары, армяне,
грузины не только одинаково храбро, вме
сте с русскими, защищали свою страну,
но и одинаково с рус скими ощущали, как
свою, Россию. Можно смело сказать, что
в
области национальной произошла не
только социально политическая,
но и внутренне психологическая
идентификация ощущений
по отношению к своей стране»⁷⁶.

И
та же война продемонстрировала, пожалуй,
невиданный в
истории XX
века коллаборационизм, в том числе и на
этно социальной
почве. Категорично осуждая сталинскую
практик) «наказания»
целых народов, нельзя в то же время не
задуматься о
количестве национальных формирований
(в том числе рус ских),
о числе сражавшихся в рядах гитлеровцев,
служивших оккупантам
в полиции, зондеркомандах, о тех, кто
встречал цветами
фашистов и связывал с их режимом
возможность на ционального
освобождения. Война выявила и видимую
проч ность
и потенциальную шаткость
государственно-политической конструкции,
называемой СССР.

*
* *

Национальная
проблема входила в круг интересов россий
ской
диаспоры за рубежом. Политические
пристрастия ее представителей
были весьма разноплановы, неодинаково
пред ставляли они и будущее (после
ожидавшегося краха больше визма)
многонациональной страны. Однако,
несмотря на дос таточно
существенные различия в подходах, в
целом все эмиг рантские
группировки вынуждены были так или
иначе, но признавать
то, что свершилось после победы революции
в Рос сии.
Еще в июне 1920 года, когда у «белого
движения» оставался
призрачный шанс на успех, министр
иностранных дел правительства
Врангеля П. Б. Струве писал Д. Д. Гримму,
что поли тика
барона в национальной области зиждется
на признании того
факта, что будущее объединение России
может быть осуществлено только путем
соглашения самостоятельно устроенных
отдельных частей на основе федеративного
начала^77.

В
этом плане заслуживает, чтобы остановиться
на нем под робнее
проект Конституции Российского
государства, состав

-306-

ленный
известным специалистом в области
федеративных от ношений,
будущим первым премьер-министром
Чехословакии К. П.
Крамаржем. Доктор Крамарж всерьез
занимался национальным вопросом в
России, в частности, издал в 1925 году в
Праге,
которая являлась одним из центров
русской эмиграции книгу «Русский
кризис», в которой доказывал, что вся
национальная
политика большевиков преследует цель
сохранить их

власть
и только. Этот проект был рассмотрен
представителями различных
политических течений российской
эмиграции, в том числе
Г. Львовым, П. Струве, В. Маклаковым, П.
Новгородцевым и
другими деятелями. Согласно проекту
Конституции, глава государства
должен был избираться общим собранием
палат учредительного
собрания — Государственной Думой и
Государственным
Советом. Помимо органов общеимперского
управления,
предполагалось иметь разветвленную
сеть институтов
областного управления. Под областями
подразумевались те образования,
которые сегодня именуются регионами.
Они де лились
на губернии, уезды и волости. Предполагалось
иметь также
органы земского самоуправления, которым
могли закон но
передавать часть своей компетенции
областные сеймы. Последние имели право
принимать законодательство о правах
местных
языков, которые имели право хождения,
наряду с русским,
а также другие законы, определяющие
устройство мест ной
жизни.

В
пространном примечании к главным статьям
Конститу ции
Крамарж специально остановился на
вопросе федерации и автономии.
Он выступил против ставшего популярным
в то время
тезиса о «федеративной русской
республике», что, по его мнению,
требовало бы добровольного договора
независимых государств.
Крамарж считал неправомочным наделять
подоб ным
статусом новые государства, поскольку
с точки зрения

международного
права для этого требовалось согласие
государ

ства, частью
которого они были — то есть России.
«Нельзя тво

рить государства
подобно тому, как открывают лавочки или

фабрики и недостаточно
о том заявления в газетах или посыл-

письма к председателю
конференции (речь идет о париж-

ской мирной
конференции, на которой были представлены

делегации
ряда народов бывшей российской империи.
— Авт.
) об «открытии»
государства и его конторы в Париже»,
замечал автор. Он
также утверждал, что Россия не пойдет
на расчленение своей
земли, поскольку не сможет допустить,
чтобы «маленькие
народности» по периметру ее границ
могли препят

—
307 —

ствовать
реализации ее государственных интересов.
Крамарж не
исключал, что если Россия признает новые
государства, то нет
гарантии, что они пойдут на заключение
федеративного договора
с ней. Автор признавал, что для новой
России необходим
решительный отказ от прежней практики
бюрократического
централизма — следует дать нерусским
народам полную свободу
национальной жизни и национального
развития. И в этом
отношении «не они нужны России, а
Россия им. Как не зависимые
государства они были бы только предметом
интриг разных
держав», — подчеркивал автор. Он
отмечал также не перспективность
формирования области из одной лишь
народности, считая возможным решить
вопросы национального развития через
культурные, управленческие и иные
институты⁷⁹

Проблема
государственного устройства России
интересо­вала
всю эмиграцию. Даже откровенные монархисты
заговори­ли
по-новому. В воззвании от 2 (15) апреля
1923 года одного из претендентов
на монарший престол Великого князя
Кирилла Владимировича
упоминалось о национальной автономии,
то есть
устройстве «по-своему» жизни
отдельных национально­стей.
Вот слова из воззвания: «Пусть снова
и без принуждения сплотятся в тесном
содружестве все народности, нашу великую
страну
населяющие, ради взаимной помощи в
устройстве по-своему
их внутренней жизни под сенью единой
матери Рос­сии»⁸⁰.

Определенное
внимание национальной проблеме уделяли
партии
социалистической ориентации. Так, в
декабре 1922 года в
Берлине состоялось совещание
социал-революционеров, на котором
рассматривались два проекта резолюции
по нацио­нальному
вопросу — М.Вишняка и В.Гуревича.
Принципиаль­ного
расхождения позиций у авторов не было.
Несколько более радикальным
был вариант Вишняка: партия
социалистов-революционеров
должна твердо стоять на последовательном
признании
каждой народности субъектом публичного
права, в зависимости от своего численного
состава национальность либо
образует автономную государственную
единицу, входящую в состав
российской федерации на условиях и в
порядке, уста новленном
федеральной конституцией, либо она
наделяется комплексом
прав, предусмотренных и гарантированных
новейшими
международными актами в целях охраны
и развития национальных,
расовых, лингвистических и исповедных
прав меньшинств.
У Гуревича больший акцент делался на
обеспечение
национальной самобытности и культуры.
При этом оба

-308-

автора
подчеркивали при реализации принципа
самоопределения примат
соблюдения жизненных интересов России⁸¹.
Меньшевики опубликовали в 1929 году
«Платформу по национальному
вопросу». Исходя из посылки о том, что
поли­тика
Советской власти создает национальное
напряжение и решить национальную
проблему можно лишь свергнув эту власть,
они декларировали право всех народностей,
входящих в состав
СССР,
на свободное демократическое
самоопределение в формах
автономии, федерации, вплоть до
государственной независимости.
В то же время подчеркивалось, что «как
интересы социальной и политической
самозащиты рабочего класса, всex
наций Советского Союза, так и общие
интересы револю­ции…
требуют пропагандирования и отстаивания
внутри каж­дой
нации… необходимости как хозяйственного,
так и государ­ственного единства
республики на основе федеративной и
ав­тономной
связи ее отдельных частей и
культурно-националь­ной
автономии рассеянных наций и национальных
мень­шинств»⁸².
Меньшевистские лидеры (например, С.
Абрамович) каялись
за былые социал-демократические просчеты
в нацио­нальном
вопросе, в частности, за то, что ставили
во главу угла интересы
классовой борьбы, склоняясь к примитивному
на­циональному
нигилизму, который старался «отмахнуться»
от национальных
требований⁸³.

По
мере того, как большевизм упрочивал
свои позиции, в среде
российской эмиграции обнаруживались
новые тенден­ции.
Одна из них — так называемый
«национал-большевизм», представленный
группой интеллектуалов-державников,
или как они
вошли в историю (по одноименному
программному сбор-нику)
— «сменовеховцев». Одним из его
лидеров был известный историк Н.Устрялов,
который выпустил в 1920 году в Харбине
сборник
своих статей «В борьбе за Россию».
В нем констатиро-вался
крах попыток вооруженного свержения
большевизма и утверждалось, что в России,
пусть под чуждыми ей лозунгами, происходит
великая национальная революция,
призванная «восстановить
русское великодержавие», идет
национальное возрождение.
Зимний дворец, патетически восклицал
Устрялов, «вновь
обрел гордый облик подлинно великодержавного
величия, правда
не под «национальным флагом», а под
красным знамнем».
Логикой вещей, подытоживал профессор,
через экономический
Брест», большевизм от якобинства
будет эво-люционировать
к наполеонизму, то есть к государственным

— 309 —

_—

устремлениям,
и сама история вынудит большевиков
решить национальные
задачи страны⁸⁴.

В
это время в одном из центров дальневосточной
россий ской
эмиграции — Харбине начинает формироваться
новая по литическая сила — русский
фашизм. Выйдя из студенческой среды и
сменив несколько названий (Русская
фашистская oр
ганизация,
Всероссийская фашистская партия,
Российский фашистский
союз), она попыталась предложить
собственный вариант
выхода из того тупика, в который, по ее
мнению, заве ла
Россию диктатура большевиков. Руководителем
организации становится
К.В.Родзаевский. Эмигрировав молодым
человеком из
Благовещенска, в том числе и по причине
того, что не смог поступить
в советский вуз из-за непролетарского
происхожде ния, он начинает учиться в
Харбинском юридическом институ­те,
обстановка в котором во многом
способствовала формиро­ванию
его мировоззрения. Сначала — студенческие
разговоры о
судьбах России, путях ее избавления от
«антинационального» ига.
И уже в 1928 году Родзаевский срывает флаг
с серпом и мо­лотом
со здания института. Представ перед
институтским Сове­том,
он открыто объявляет себя вождем
российских фашистов.

Значительную
роль в программном оформлении русского
фашизма сыграла вышедшая в 1929 году в
Харбине книга упо­минавшегося
Н.Устрялова «Итальянский фашизм».
Об этом впоследствии
говорил и сам Родзаевский. Определенное
влия­ние
оказали и события 1933 года в Германии,
когда Гитлер и его
партия приходят к власти. Так, откровенно
симпатизиро­вавший
русским фашистам казачий атаман Г.Семенов
поспе­шил
направить Гитлеру восторженное послание,
в котором, в частности,
были следующие строки: «Миллионы
русских на­ционалистов
томятся еще сегодня в изгнании, в то
время как несчастный
русский народ вынужден влачить недостойное
че­ловека
существование под игом московского
правительства -правительства,
образованного из предателей, гнусных
преступ ников и известных убийц… Мы,
русские националисты, выну жденные
перебиваться, разбросанные по всем
государствам земли,
видим и знаем: прежде чем главное зло —
III
Интерна ционал
не будет уничтожен, прежде чем не будет
развеваться над
Россией национальный флаг русских
фашистов, мир не может
прийти к спокойствию… Господин канцлер!
Оценка ис торического
положения такова, что германское и
русское госу дарства
были неотделимыми, цветущи и свободны
до тех пор.

-310-

плечо
к плечу против всех наших врагов, вели
ясную и умную
политику, которой следовал ее великий
предшественник, национальный
герой немецкого народа и образователь
германского государства, седой князь
Бисмарк, памятны также дела и мысли
первого
русского фашиста, нашего национального
героя, П.А. Столыпина…»⁸⁵.

В
1934 году в Харбине, под редакцией
Родзаевского выхо-дит
написанная
помощником заведующего высшей партийной
школой
Всероссийской фашистской партии
Г.Тарадановым и В.Кибардиным
«Азбука фашизма». В предисловии к
ней прямо говорилось,
что данный фашистский учебник подготовлен
как пособие
по борьбе с либерализмом и социализмом⁸⁶.

Национальной
проблеме в этом политическом катехизисе
уделялось
значительное место.

Формально
российский фашизм, в отличие от
германско­го,
не исповедовал расовой теории. Российская
нация тракто­валась
как «духовное единение всех русских
людей на основе создания общности
исторической судьбы, культуры, традиций».
По
этому определению в российскую нацию
могли входить другие
национальности, хотя русские рассматривались
как ее ядро. Одновременно признавалось
право народов на культур­ную,
административную и даже политическую
автономию, до­пускалась возможность
федеративного устройства России. Од­нако
очевидно, что в государстве несвободы
вообще не могло было
быть свободы собственно национальной.
Кроме того, российский
фашизм отличался открытым антисемитизмом,
евреи
рассматривались как «главные
разрушители российской нации».
Тем самым имевшее место в германском
фашизме раз-деление
народов на «избранные» и «проклятые»
транслировалось их восточными
единомышленниками на российскую почву.

Позже, попав в
«объятья» «Смерш», Родзаевский
и его ок-

ружение пытались
откреститься от своего антисемитизма.
Ев-

реи, которых мы
считали врагами России, на самом деле
явля-

ются
обыкновенными гражданами, покаянно
писали они. Но, очевидно,
признание было неискреннее и есть
достаточно веские основания полагать,
что эти заявления были лишь вынужденным
притворством. В хранящемся в Центральном
архиве Федеральной
службы безопасности РФ деле К. В.
Родзаевского имеется
его рукопись «Современная иудаизация
мира, или еврейский
вопрос в XX
столетии», датированная 1943 годом. В
ней, в контексте утверждения о «тотальной
иудейской интер-

-311 —

венции»,
обвинений евреев во всех смертных
грехах, возвели чивался
«опыт» итальянского и германского
фашизма⁸⁷.
Это было
особо цинично еще и потому, что к этому
времени гитлеровцы оставили свой
кровавый след на российской земле. Не
могли
не знать Родзаевский и К⁰,
что их «герои» вообще пла нировали
превратить русских в рабов, уничтожив
как нацию

В
листовке «Фашист», распространявшейся
в Москве в на чале
1935 года, в качестве противодействия
«кровавому комму низму» русскому
народу предлагался только один выход
-«фашистская революция». Весьма
характерен язык и тональ ность
одного из номеров газеты русских фашистов
«К освобож дению»:
«Национальная (русская) революция
уничтожит ста-линско-жидовскую
банду. Не будет пощады жидам за ставший
системой
шпионаж, концлагерь, провокации, за
голод, нищету, за
убийство миллионов русских людей… И
гады знают это Га ды
трепещут. Гады прилагают все усилия к
тому, чтобы уйти от народного суда. Но
не уйдут. Сроки приближаются»⁸⁸.
1937-й, таким
образом, «обслуживали» как бы с
двух сторон.

По
этой позиции к ранее называвшейся
организации при мыкало
действовавшее за границей «Братство
Русской правды» Оно
ставило своей задачей осуществить в
СССР «Всероссий скую
национальную революцию, свергнуть
чуждую России по духу
и по составу красную коммунистическую
власть и заме нить
ее подлинным национальным русским
правительством»⁸⁹
Несмотря
на заверения авторов «Русской правды»
о привер женности
идеям национального равноправия,
этнофобия бук вально выпирала с ее
страниц. Говорилось «о грузинском жу
лике
Сталине, горбоносом Лейбе Троцком»,
сумасшедшем Ильиче,
который «сгнил от сифилиса, заведя
Россию в тупик и предав
ее в руки инородцев». Словом,
черносотенный душок от изданий
шел явственный. К этому примешивалась
своеобраз ная
«демонология» враждебной стороны:
«Оглянись на Родину. мой
Брат, слуги Сатаны еще царят. Русские
во власти темных сил и за них никто не
отомстил?»⁹⁰.

Одной
из «дочерних организаций», примыкавшей
к ука занной группе, являлась монархическая
группировка младорос сов.
Как отмечалось в информационной сводке
ИНО ОГПУ, эта
небольшая, но энергичная партия,
возглавлявшаяся сотрудником
банка в Монте-Карло Казем-беком, пыталась
соединить
идею
восстановления самодержавной монархии
с такими революционными
институтами, как советы, плановое
хозяйство и

-312-

т.
п. В действиях этой партии сказывалось
влияние идей италь янского
фашизма и германского национал-социализма.
Казем-бек
в своих письмах к соратникам и выступлениях
призывал поддерживать Сталина в борьбе
с оппозицией, считая, что речь идет о
националистическом перерождении
революции и ком мунистический
Вождь сможет выполнить стоящие перед
Рос сией общенациональные
задачи⁹¹.

В
российском зарубежье шел процесс
консолидации на циональных
группировок, выступавших за самостоятельное
го сударственное существование народов,
на представительство интересов
которых они претендовали.

В
1925 году политические деятели закавказской
эмиграции создают
комитет «Освобождение Кавказа»,
хотя между его уча стниками
(дашнаками, муссаватистами, грузинскими
меньше виками)
и существовали большие споры относительно
гра ниц⁹².
В июле 1934 года представители
азербайджанского, севе рокавказского
и грузинского эмигрантских центров
заключили так
называемый «Брюссельский пакт»,
целью которого была борьба
с «русско-большевистской оккупацией»⁹³.
Активность проявлял
М. Чокаев, претендовавший на роль
представителя мусульман
и считавший, что все — туркмены, узбеки,
казаки, киргизы, башкиры, татары —
являются членами одной турец кой
семьи, стремятся быть турецкой нацией
и основать единое государство.
Похожие идеи проповедовал эмигрантский
журнал «Северный
Кавказ». На страницах выходивших на
Западе изда ний
фигурировали некие «стонущие под
московской пятой» якобы
«исторические» образования —
«Козакия» (государство вольных
казаков», «Идель-Урал» (государство
заволожских та тар),
«Сибирское движение»⁹⁴.

Национализм
в среде национальной эмиграции подчас
проявлялся
довольно откровенно. В этом плане весьма
показа телен
следующий пассаж из ставшей известной
органам ОГПУ инструкции
оказавшегося в эмиграции руководителя
меньше вистского
правительства Грузии Н. Жордания своему
агенту, едущему на нелегальную работу
в Грузию. Большевистский строй,
— писал Жордания, — разрушил грузинскую
нацию, ее национальный
строй и культуру, но прочие «неисторические»
нации,
например, Украину, продвинул вперед⁹⁵.
Тем самым, проводился некий ранжир наций
— на «исторические» и «неис-торические».

Между
тем, деятельность украинской эмиграции
была, по жалуй,
наиболее масштабна. Так, в документах
образованного в

-313-

1919
году в Берлине Объединенного Союза
«Украина» высказы валась
установка на создание федеративного
союза Украины и России⁹⁶.
Среди историков и публицистов шли
горячие дис куссии
относительно происхождения Украины,
сути решений Переяславской
Рады и т. п., использовавшиеся для
аргументов в политических
баталиях. В 1928 году в итальянском журнале
«Восточная
Европа» была опубликована статья, в
которой укра инские
идеологи проводили мысль о гегемонии
украинского начала
в истории древней Руси, в частности, о
Киеве как цен тре
не древнерусского, а украинского
государства⁹⁷.

Несколько
ранее на эту тему выступил русский
историк, бывший
национал-социалист В. А. Мякотин
(специально занимавшийся
историей Украины), заявивший, что те,
кто настаивает
на отделении Украины решают ее судьбу
без учета мнения хозяина,
то есть самого украинского народа⁹⁸.

Вообще
же, антироссийская тенденция отчетливо
присут ствовала
в украинской эмиграции. «Прочь от
Москвы, от вся кой
Москвы — красной и белой, от всякого
режима — цар ского,
большевистского и демократического,
от всякого импер ского
единства — внешнего и внутреннего —
прочь от России вообще» — призывал
известный еще до революции деятель
украинского национального движения М.
Славинский⁹⁹.

Наиболее
ярко в 20-е-40-е годы лозунги агрессивного
ук

раинского
национализма были выражены в
творчестве

Д.
Донцова, чьи взгляды сегодня активно
поднимаются на шит

радикальными
националистами Украины. Донцов
поставил

своей
целью «вырвать национальную идею из
хаоса», вдохно

вившись
опытом фашистских Германии и Италии.
Анализируя

взгляды
Донцова того периода, его биограф М.
Сосновский называл следующие позиции:
распространение фашистской идеологии,
акцент на волевое начало, проповедь
насилия, антидемократизм
¹⁰°.

В
1926 году Донцов публикует работу
«Национализм», где данное понятие
сводилось к таким компонентам, как
укрепление
воли нации к власти, к экспансии,
стремление к борьбе, романтизм,
догматизм, иллюзионизм; фанатизм и
аморальность; синтез рационализма и
интернационализма (в установлении
власти над другими); творческое насилие.
Фактически вся книга была пронизана
идеями итальянского фашизма и германского
нацизма. На страницах «Литературно-научного
вестника»
и в приложениях к нему Донцов популяризирует
их лидеров,
переводит и издает часть «Майн кампф»,
«Доктрину

-314-

фашизма»
Муссолини. О Гитлере он, в частности,
писал как о человеке с душой, соизмеримой
с той трагической эпохой, которую
переживает Германия.

Донцов
исповедовал также идеологию аморализма,
основанную на поиске
врагов украинской нации, среди которых
назывались не
только
евреи, но и национальные меньшинства
вообще. Он мечтал о «настоящем»
расовом типе украинца, у которого
будут длинные руки, «как ястребиные
когти, глаза круглые и
холодные, сверлящие», он должен быть
страшным и немилосердным¹⁰³—
Его идеи органично легли в программные
документы
Организации украинских националистов
(ОУН). Вот только некоторые выдержки из
них: «За что борется украинский
националист (организованный)? — задавался
вопрос и среди ответов — «за новый
тип украинца», «за господствующее
положение среди других народов»,
«националистическая мораль -мораль
завоевателя… мораль геройская» и т.
п. ¹⁰⁴

Теория
«интегрального национализма»,
исповедуемая Дон цовым и его последователями,
представляла собой, по свиде тельству
украинских авторов, агрессивную
разновидность на ционализма
с ярко выраженной антипольской и
антироссий ской
направленностью¹⁰⁵.
(Симптоматично, что как раз «ин
тегральными
националистами» считали себя и русские
фашис ты).
0 том, что означает эта «интеграция»
по-националисти чески,
разъяснял один из идеологов ОУН Н.
Сциборский, тре бовавший «твердых
коррегирующих мер» относительно
посто янно
живущих в Украине национальных
«меньшинств» и «ло мания
им хребта»¹⁰⁶.

Очень
непрост вопрос оценки активных участников
на циональных
движений, боровшихся за (каждый — в
своем понимании)
национальную независимость и против
диктата сталинизма. Здесь
нужна осторожность и непродуктивна
безапелляционность в
оценках поступков людей. Но необходима
и определенность,
иначе урок истории не научит ничему. В
первую очередь,
речь идет о том, допустимо ли в борьбе
с одной формой тирании идти на альянс
с другой — заклейменной вердиктом
Нюрбергского
процесса за преступления перед
человечеством? Понимая трагедию
народов, одна часть которых вынуж дена
была бороться
с другой, когда брат шел на брата, а сын
на отца, можно и нужно
почтить память жертв этого противостоя
ния. Но ведь известно, что понять еще не
значит оправдать тех, кто, пусть по самым
«патриотическим» соображениям,
сотрудничал с фашистами
и в борьбе за «национальную свободу»
до-

-315-

пускал
акты террора против мирного населения,
убивал жен щин
и детей.

Известно,
какую участь готовили русскому,
украинскому, другим
народам СССР теоретики от расизма и
практики от гит леризма.
В лучшем случае — рабов, второсортных
прислужников «расе
господ». Кровавыми следами покрыли
фашисты места своего
присутствия — виселицами, концлагерями,
тюрьмами. Можно
ли в таком случае хоть как-то оправдать
тех, кто, пусть из самых благородных
побуждений сотрудничал с палачами?

Это
относится ко всем. И к власовцам, из
которых, и в первую
очередь, их вождя, пытаются сделать
героев «русское национального
сопротивления» сталинизму¹⁰⁷.
И к части каза ков и их руководителей.
Ведь на стороне гитлеровцев оказались
казачьи
войсковые атаманы — Терский, Кубанский
и Астра ханский — генералы Вдовенко,
Науменко и Ляхов, делал став ку на
фашистов П. Н. Краснов, в карательных
экспедициях про тив
югославских партизан участвовал
начальник «казачьего ре зерва»
бывший белогвардейский генерал Шкуро¹⁰⁸.

И
к другим, входившим в различные «легионы»
и нацио нальные
армии. Например, к бандеровцам (используем
данный термин
как собирательный, не вдаваясь в данном
случае в де тали взаимоотношений С.
Бандеры с Мельником). Сейчас на Украине
имеет место идеализация этого движения,
стремление доказать, что оно действовало
и против фашистов, и против коммунистов.
Вот как «объективно» и главное
«компетентно» (по
словам известного украинского писателя
О. Гончара) изла гает
этот сюжет Р. Иванченко в работе «Украина
от Кия до Кравчука».
В годы второй мировой войны, пишет она,
населе ние
Галиции организовало массовое
сопротивление как фаши стским,
так и большевистским угнетателям,
создало высокоор ганизованную
и мужественную армию, которая продолжила
государственнические
традиции всей Украины¹⁰⁹.

Действительно,
с определенного этапа (когда военное
сча стье начинает изменять фашистским
армиям) бандеровцы ста новятся
для оккупантов все более неудобной
силой.

Но
вот как быть с другими фактами? С
эсессовскими подразделениями
украинских националистов — «Нахтигаль»
и «Роланд», дивизией «Галичина»?
Как быть с декретом №1 руководителя
бандеровского правительства Я. Стецько,
где говорилось,
что «украинское правительство будет
тесно сотрудничать
с национал-социалистами Великой
Германии…, бороться за
новый порядок во всем мире»¹¹⁰.
И это — с теми, кто хотел

-316-

превратить, и потом
пытался последовательно это осуществить,
Украину в колонию, а на коренное население,
как рекомендовал руководитель
рейхскомиссариата «Украина» Э. Кох
— смотреть «как на чернокожих».
Многочисленные документы и факты
свидетельствуют, что Украинская
повстанческая армия контролировалась
спецслужбами Германии, а основную борьбу
вела не с фашистами, а с партизанами,
поляками и частями Красной Армии. И в
Украинском и в бывших союзных архивах
хранится огромное число документов ( в
том числе фото), показывающих какой
кровавый след оставили на украинской
земле бойцы «высокоорганизованной
и мужественной армии». Это вовсе не
реабилитирует действия представителей
Советской власти. Насильственными
методами насаждавших колхозы, через
органы НКВД осуществлявших репрессии,
не гнушавшихся и провокациями
националистов. Но: колодцы забитые
обезображенными трупами, в том числе,
невинных «комис сарских» жен и
детей — это вехи пути к свободе?

Да, конечно, методы
«социалистического строительства»
вызывали особый протест в тех национальных
районах, где они грубо вторгались в
традиционный социокультурный уклад
жиз ни общества. Насильственная
коллективизация, уничтожение национальной
интеллигенции, борьба с религией, с
традици онным укладом, обычаями, не
могли не вызвать сопротивления населения,
принимавшего подчас массовый характер.
При этом бывало, что политика большевиков
отождествлялась с русской политикой
как таковой. Например, в уставе
действовавшей на Северном Кавказе в
годы Великой Отечественной войны орга
низации «Особая партия кавказских
братьев» (ОПБК) давалось следующее
объяснение ее гербу, изображавшему
орла, в когтях правой лапы которого была
нарисована ядовитая змея, а в ле-вой —
свинья: змея означала большевика,
потерпевшего пора-жение, а свинья —
русского варвара. В числе главных целей
ОПКБ назывались: ускорение гибели
большевизма на Кавказе во имя поражения
России в войне с Германией; создание по
манда ту германской империи на Кавказе
свободной федеративной республики;
выселение из региона русских и евреев
и т. п. 111 Ряд членов этой организации,
занимавших в том числе и посты в го
сударственных структурах Чечено-Ингушской
АССР, были свя заны с гитлеровской
резидентурой.

Имели место
повстанческие движения, ориентированные

на
фашистскую Германию и в других регионах,
например, в

Калмыкии, Кабардино-Балкарии112.

-317-

Особо
хотелось бы остановиться на крымско-татарской
проблеме.
В той откровенно антироссийской (не
антикоммуни стической,
антисоветской, а именно антироссийской)
кампа нии, которая интенсивно ведется
большинством лидеров крымского
меджлиса, в последнее время начинают
проскаль зывать
нотки оправдания той части крымско-татарского
насе ления,
которая сотрудничала с фашистами.
Предпринята на страницах крымско-татарских
изданий попытка реабилитации руководителей
«мусульманских комитетов». Например,
в газете «Авдет»
появилась публикация Али Ибрагимова
из Бахчисарая утверждающего,
что в мусульманских комитетах были
задейст вованы
люди, близкие к религии, а они ничего
дурного сделать не могли, открывали,
где можно, мечети, учили молитвам, на
ходили общий язык с немцами, требовали
для крымских татар льготы как для
коренных жителей, спасали от расстрела
му сульман,
евреев, караимов, крымчаков. Выживали
кто как мог кто в партизанах, кто среди
фашистов¹¹³.

Не
будем останавливаться на «моральной»
оценке подоб ных
откровений. А вот о «мусульманских
комитетах» несколько слов
сказать стоит. Имеется целый комплекс
документов, сви детельствующих
о том, что эти комитеты и действовавшие
при них
татарские роты самообороны создавались
фашистским ко мандованием,
в первую очередь, для борьбы с
партизанами¹¹⁴.

Фашисты
беспощадно расправляясь со всеми, кто
высту пал
против их оккупационного режима, в том
числе и с пред ставителями
крымско-татарского населения. Однако,
они стре мились
«играть» на национальном факторе,
предоставлять тата рам определенные
налоговые и экономические льготы, заигры
вать
с националистическими вожаками¹¹⁵.

Есть
документальные факты, что выборы в
«мусульман ские
комитеты» контролировались
непосредственно гестапо. ¹¹⁶

А
вот только некоторые выдержки из газеты
«Азат Крым» («Освобожденный
Крым»), которая издавалась на крымско
татарском
языке в оккупированном фашистами Крыму
с 1942 по 1944 гг.:

«10.
02. 1942 г. «… при Хан-Джами избрали свой
мусульманский
комитет…, этому комитету поручили
организовать добровольческие
отряды, согласные рука об руку с немцами
бороться против партизан» (Хан-Джами
— ханская мечеть в Бахчисарае).

03.
03. 1942 г. «После того как наши братья-немцы
перешли исторический
ров у ворот Перекопа, для народов Крыма
взошло великое солнце свободы и счастья».

-318-

10.
03. 1942 г. Алушта. На собрании, устроенном
мусульман
ским комитетом «мусульмане выразили
свою благодарность Великому
Фюреру Адольфу Гитлеру-эфенди за
дарованную им мусульманскому
народу свободную жизнь. Затем устроили
бо гослужение
за сохранение жизни и здоровья на многие
лета Адольфу
Гитлеру-эфенди».

В
этом же номере: «Великому Гитлеру —
освободителю вcex
народов и религий!» 2 тыс. татар дер.
Коккозы (ныне с. Соколиное
Бахчисарайского района) и окрестностей
«собрались для
молебна… в честь германских воинов.
Немецким мученикам
войны мы сотворили молитву… Весь
татарский народ ежеминутно
молится и просит Аллаха о даровании
немцам победы над
всем миром. О, великий вождь, мы говорим
Вам от всей души,
от всего нашего существа, верьте нам!
Мы, татары, даем слово бороться со стадом
евреев и большевиков вместе с германскими
воинами в одном ряду!… Да благодарит
тебя Господь,
наш великий господин Гитлер!»

20.
03. 1942 г. Совместно со славными
братьями-немцами, подоспевшими,
чтобы освободить мир Востока, мы, крымские
татары,
заявляем всему миру, что мы не забыли
торжественных обещаний
Черчилля в Вашингтоне, его стремления
возродить жидовскую власть в Палестине,
его желания уничтожить Тур цию,
захватить Стамбул и Дарданеллы, поднять
восстание в Турции
и Афганистане и т. д. и т. п. Восток ждет
своего освобо дителя
не от солгавшихся демократов и аферистов,
а от нацио нал-социалистической партии
и от освободителя Адольфа Гит лера. Мы
дали клятву идти на жертвы за такую
священную и блестящую
задачу».

10. 04. 1942 г. Из послания
А. Гитлеру, принятого на молебне более
500 мусульман г. Карасубазара.

«Наш
освободитель! Мы только благодаря Вам,
Вашей по мощи
и благодаря смелости и самоотверженности
Ваших войск,
сумели открыть свои молитвенные дома
и совершать в них
молебны. Теперь нет и не может быть такой
силы, которая отделила
бы нас от немецкого народа и от Вас.
Татарский на род поклялся и дал слово,
записавшись добровольцами в ряды
немейких
войск, рука об руку с Вашими войсками
бороться
против врага до последней капли крови.
Ваша победа — это
победа всего мусульманского мира.
Молимся Богу за здоровье Ваших
войск и просим Бога дать Вам, великому
освободителю народов,
долгие годы жизни. Вы теперь есть
освободитель, руко мусульманского мира
— газы Адольф Гитлер».

-319-

В
этом же номере. «Освободителю угнетенных
народов, сыну
германского народа Адольфу Гитлеру.

Мы,
мусульмане, с приходом в Крым доблестных
сынов Великой
Германии с Вашего благословения и в
память долго летней
дружбы стали плечом к плечу с германским
народом, взяли
в руки оружие и начали до последней
капли крови сра жаться
за выдвинутые Вами великие общечеловеческие
идеи -уничтожение
красной жидовско-большевистской чумы
до кон ца
и без остатка.

Наши
предки пришли с Востока, и мы ждали
освобожде ния
оттуда, сегодня же мы являемся свидетелями
того, что ос вобождение нам идет с запада.
Может быть, первый и единст венный
раз в истории случилось так, что солнце
свободы взошло
с запада. Это солнце — Вы, наш великий
друг и вождь, со
своим могучим германским народом.

Президиум
Мусульманского Комитета».

Вот
так… Здесь необходимо остановиться
еще на одном моменте,
как бы ни была деликатна сама тема.
Сейчас многие деятели
из числа представителей депортированных
народов ак тивно
употребляют термины «геноцид» и
даже «этноцид». Да вайте порассуждаем:
была ли политика советской власти, ори
ентирована на этноцид, скажем, крымских
татар. Перед войной в
Крыму существовало: 20 русских, 37 —
немецких и… 144 та тарских
сельсовета. К середине 30-х годов крымские
татары составляли
19, 8% населения, а в советском аппарате
их было 13%¹¹⁷.

Депортация,
конечно же была актом вандализма, однако,
мотивации были не этнические, а
политические — режим сво дил
счеты с «пособниками фашистов», в
которые были неспра ведливо
зачислены все татары, проживавшие на
полуострове Но кроме татар высылались
и другие народы. Причерномор ских
греков выселили, а приазовских —
оставили. Депортиро вали
армян из Крыма, но Республику Армения
не ликвидиро вали
же. Собственно антитатарской, антиармянской,
антигре ческой
пропаганды не велось, как это делали
фашисты с их расовой
теорией и их пособники-этнократы.
Сталинский ре жим исходил из собственных
представлений о национальной безопасности
и геостратегических интересах страны.

-320-

♦ »
♦

О
трагических последствиях, которые имел
агрессивный национализм
и этнократизм, возведенные в ранг
государственной
политики, свидетельствует и опыт
многонациональной Югославии,
с которой у России существовали
многовековые связи
в
свое время неучтенный не только
руководителями СССР, но и мировым
сообществом. Поэтому остановимся
по-подробней
на этой проблеме применительно к
рассматриваемому
периоду.

Решение
о создании единого государства югославян
в 1918
г. вовсе не было столь однозначно
поддержано, как это представляется
сейчас. Часть хорватского и словенского
обще ства после Первой мировой войны и
распада Автро-Венгрии сознательно
и добровольно пошла на объединение,
другая — резко
протестовала перед президентом США
Вудро Вильсоном, находившемся
в Версале.

Почти
сразу же после объединения, вернее,
присоедине ния
Хорватии, Далмации, Словении, Бачки и
Баната и Черно гории
к Сербии — выяснилось, что надежды не
оправдывают ся,
а проблемы и противоречия после «братского
объединения» не только не исчезают,
но наоборот, все более обостряются,
затягиваясь
в тугой узел.

Смена
династии Габсбургов на династию
Карагеоргиеви-чей
практически ничего не изменила для
хорватов и словенцев, даже
ухудшив их положение.

Создание
югославянского государства в его
тогдашнем ви де
было результатом югославистских иллюзий
об этническом, а следовательно,
и политическом единстве, «братской
любви», а также
сложившейся после окончания Первой
мировой войны международной
ситуации, зафиксированной в Версальсском
мирном
договоре 1919 г. и в последовавшей за ним
серии дого воров 1919-1920 гг. Временное
исчезновение Германской импе рии и
окончательное — государства Габсбургов
— не облегчило положения
Сербии и других югославянских земель.
Острые территориальные
противоречия у нового Королевства
сербов, хорватов
и словенцев были с Италией, Австрией,
Венгрией, Болгарией.

В
1921 г. была принята Видовданская
конституция, закре-плявшая в
государстве главенствующую роль сербской
дина-стии во
главе с Александром Карагеоргиевичем.
Страна в административном отношении
делилась на 33 округа, возглав

-321-

ляемых
назначенными королем великими жупанами.
В соот ветствии
с официально провозглашенной теорией
интеграль ного
югославизма, т. е. этнической идентичности
и единства сербов, хорватов и словенцев,
эти округа носили чисто адми нистративный
характер. Никаких особых прав несербским
на родам
и национальным меньшинствам не
предоставлялось Критерием
административного деления служил не
националь ный
состав, а размер территории, экономические
условия, чис ленность населения.
Какие-либо органы местного самоуправ
ления
в несербских областях отсутствовали.

По
мере развития событий все более очевидной
станови лась
непригодность подобной государственной
политики, ко торая
лишь накапливала и обостряла межнациональные
проти воречия,
не оставляя практически никакой
возможности для реального
политического диалога и поиска
конструктивных решений.
Впрочем, никто к ним и не стремился.
Власти в Белграде
нашли «выход» из положения: в 1929 г.
фактически был
произведен государственный переворот.
Одним из его по следствий
стало изменение названия страны,
отразившее не вольно
суть событий — Королевство СХС стало
называться Югославией.
Это должно было символизировать не
только го сударственное,
но и этническое единство населявших ее
наро дов.
По конституции 1931 г. вместо округов было
создано 9 «бановин»:
Дравская, Савская, Врбасская, Приморская,
Дрин ская,
Зетская, Дунайская, Моравская и Вардарская.
Белград во шел
в особый административный столичный
округ.

Это
новое устройство страны ликвидировало
старые исто рические
границы между Сербией, Хорватией,
Словенией, дру гими
территориями. В некоторых районах,
примыкавших к Ду наю,
Дрине, Мораве, Врбасу искусственно
создавалось серб ское
этническое большинство.

В
1939 г. соглашением Д. Цветкович — В. Мачек
(по фами лиям
подписавших его представителя
правительства в Белграде и
руководителя Хорватской крестьянской
партии) предусмат ривалось
создание Хорватской бановины. В нее
включались Савская
и Приморская бановины, ряд территорий,
входивших ранее
в Дунайскую, Дринскую, Врбасскую и
Зетскую банови ны,
тех, на которых преобладало хорватское
население. Это означало
еще один территориальный передел
внутренней этнической
и политической карты Югославии.

Все
эти изменения затрагивали территории,
на которых совместно
проживало хорватское, сербское и
боснийское населения.

-322-

Вкупе с сохранившимися
централистскими методами управления,
эти изменения не могли не обострить
противоречия между народами, ибо не
облегчали, а лишь затрудняли межнациональные
отношения, создавали почву для
территориальных споров и межэтнических
конфликтов.

В
конце 30-х гг. королевская Югославия
столкнулась с теми же
противоречиями, что и монархия Габсбургов
начала века, а
спустя еще пятьдесят лет новая Югославия:
чем сильнее централистско-бюрократическая
политики, тем сильнее цен тробежные
тенденции, тем больше в государстве
растет взаим ная межэтническая
нетерпимость, тем меньше шансов сохра
нить
целостность этого государства. Этим и
объясняются про вал нескольких попыток
изменения внутреннего этнотеррито
риального устройства Королевства
сербов, хорватов и словен цев, возникшего
в 1918 г. ис 1929 г. ставшего называться коро
левством
Югославия. Королям и их министрам так
и не уда лось
найти форму устройства, обеспечивающего
баланс между этническими
территориями и административными
границами.

Это
привело к радикализации национальных
движений (в том
числе и сербского), к росту взаимной
национальной не терпимости,
что было особенно серьезно в условиях
междуна родной
ситуации конца 30-х годов. Белградское
правительство и различные группировки
в хорватском национальном движе нии
соперничали между собой в поисках
поддержки извне — прежде
всего со стороны усиливавшихся Германии
и Италии, претендовавшей на часть
югославской территории.

Это
стало одной из причин сокрушительного
поражения Югославии
1941 года и началу по сути дела трех войн:
за осво бождение страны от германских,
итальянских, венгерских, болгарских
оккупантов; войн между созданными
оккупантами псевдонезависимыми
моноэтническими государствами;
граж-данской
войны между коммунистами и
антикоммунистами¹¹⁸.

Югославянские
народы оказались расколотыми и внутри
себя,
и между собой, и в своем отношении к
завоевателям. Коллаборационисты
из созданных оккупантами «государств»
взяли на вооружение и фашистские расовые
теории, и тради-ции
собственного крайнего национализма.
Четники и «неди-чевцы»
в Сербии, усташи в Хорватии, «белогвардейцы»
в Слове нии,
бойцы мусульманских формирований
непрерывно воевали
между собой за создание «независимых»
моноэтнических государств.

-323-

В
условиях оккупации и среди сербов, и
среди хорватов, и среди
словенцев, и среди босняков (боснийских
мусульман) нашлись силы и деятели,
стремившиеся использовать возмож ность
для достижения национального
самоопределения в виде создания
«своих» псевдонезависимых, «этнически
чистых» госу дарств
на панэтнической и великодержавной
основе. Для мир ного населения, независимо
от национальности, вооруженная борьба
различных военных формирований означала
постоян ную
угрозу физического уничтожения по
этническому или ре лигиозному
признаку, политических репрессий,
грабежа и на сильственной
мобилизации. Эта угроза исходила и от
оккупан тов,
и от четников, и от усташей, и от
коммунистических пар тизан
И. Б. Тито¹²⁰.

Германская
агрессия против Югославии началась 6
апреля 1941 г. 17 апреля Югославия
капитулировала. Территория Юго славии
была поделена между Германией и ее
союзниками -Италией,
Венгрией, Болгарией.

Сербию,
как наиболее важную в стратегическом
отноше нии территорию, Германия оставила
за собой. Банат остался в составе
Сербии, но власть в нем находилась у
представителей немецкого
национального меньшинства. Сербию и
Банат окку панты
разделили на четыре военно-административных
округа —
Белград, Врнячка Баня, Ужице и Ниш. Срем
был присоеди нен
к созданному марионеточному Независимому
государству Хорватия
(НГХ). Бачка отошла к Венгрии.

29
августа 1941 г. было образовано так
называемое прави тельство Сербии во
главе с бывшим генералом югославской
армии, бывшим некоторое время и военным
министром, Ми ланом
Недичем. Оккупанты хотели создать
видимость самосто ятельности Сербии
под эгидой Германии, сформировать «серб
ские
вооруженные силы» и задушить партизан
руками сербов. Но, как доносил командующий
германскими войсками в Сер бии,
правительство М. Недича было не в
состоянии подавить повстанческое
движение. Даже несмотря на сотрудничество
вооруженными
отрядами сербских фашистов Д. Летича и
позд нее — с четниками Д. Михайловича.

М.
Недич был противником югославизма и
сторонником великосербской идеи.
Конечной целью его политики было создание
«Великой Сербии» как крестьянского
государства. Экономической
и социальной основой этого государства
должна была
стать задруга (большая патриархальная
семья). Естественно,
эти планы не должны были противоречить
планам

-324-

Гитлера, а их
выполнение не могло осуществиться без
помощи

Германии.
М. Недич ходатайствовал перед германскими
властями о расширении границ
оккупированной Сербии и, тем самым, за
интегрирование сербов
на одной территории и в едином
государственном
образовании.

На первом этапе
предлагавшееся расширение границ

предполагало
присоединение части Боснии и Герцеговины,
затем — Срема
и части Далмации; а на третьем этапе —
территорий, из которых прибыло наибольшее
количество беженцев.

План
предполагал также установление новых
границ, в связи
с чем предусматривалось переселение
католиков из Гер цеговины,
Боснии, Далмации и Срема — всего 771168
чел. На их место должны были переселиться
сербы из тех же областей и Хорватии
общим числом 750263 чел. Во многом это было
проявлением
старых сербско-хорватских противоречий
относи тельно
границ, а также взаимных претензий на
территорию Боснии
и Герцеговины (вошедших после поражения
Югосла вии
в состав НДХ)¹²¹.

Эти
устремления М. Недича противоречили и
политике Германии,
и интересам ее союзников, и интересам
НДХ А. Па велича.
Позднее М. Недич выдвинул идею о создании
федера ции
Сербии, Черногории и Санджака. На пост
президента он предлагал
свою кандидатуру. Предполагалось, что
это будет эко номическая
и финансовая уния. Исполнительные
органы и воо руженные
силы должны были остаться под контролем
центра. Но
эти планы не получили одобрения
руководства Германии.

Противоречия
М. Недича с руководством НДХ, с А.
Паве-личем
касались и этнотерриториальных проблем
(оба стреми лись
к созданию крупных этнически чистых
государств), и со перничества
за влияние на германские и итальянские
власти.

М.
Недич и его сторонники не были фашистами
в строгом смысле
слова; они были экстремистски настроенными
этниче скими
националистами, пошедшими на сотрудничество
с оккупантами
для осуществления своих
национально-государственных целей и
для борьбы с коммунистами.

М. Недич и Д.
Михайлович — его противник на сербском

политическом
пространстве, — оба были великосербскими
националистами, занимавшие
высокие посты и в королевской Югославии.
Различия между ними состояли в том, что
первый предполагал для
создания Великой Сербии опереться на
германские штыки,
другой, в борьбе за восстановление
централи

-325-

стской «старой»
Югославии, разделенной по этнотерриториаль

ному принципу,
первоначально исходил из идей антифашист
ского сопротивления оккупантам.

После
капитуляции югославской армии бывший
ее гене рал
Д. Михайлович и его сторонники скрывались
в районе Рав ной
Горы. От имени эмигрировавшего в Лондон
правительства короля
Петра II
они начали устанавливать связи с
монархиста ми
и представителями кругов, ориентированных
на Англию США,
формировать вооруженные отряды (чета
— отряд). Воо руженные
силы четников окончательно были
объединены под командованием
Д. Михайловича в конце 1941 — начале 1942 г
Первоначально
его движение носило характер сопротивления
оккупантам. Были даже попытки наладить
сотрудничество с партизанами И. Б. Тито
в рамках единого освободительного
движения.
Но впоследствии сказались политические
противоречия
между «михайловичевцами» и
«титовцами»; в том числе, они
по-разному представляли себе будущее
восстановленного югославского
государства. Они превратились в
непримиримых врагов.
Для борьбы с коммунистическими партизанами
Д. Михайлович вступил в контакт с
созданной германским оккупационным
командованием администрацией —
«правительством национального
спасения» М. Недича, стал сотрудничать
с гер

манскими и
итальянскими властями

Главными
составляющими идеологии движения
четников были
великосербский гегемонизм и шовинизм,
борьба против хорватов
вплоть до их истребления, религиозный
фанатизм. В их
представлении вся территория Югославии
считалась «Вели кой
Сербией», за исключением районов с
подавляющим боль шинством
хорватского населения. Их целью было
восстановле ние
монархии и довоенного социального и
политического троя,
а идеалом — создание «Великой Сербии»
в рамках «Великой
Югославии» и обеспечение, таким образом,
доминирующего
положения Сербии на Балканах.

Программы
четников, в частности, предусматривала
создание
гомогенной Сербии, территория которой
охватила бы всю
их этническую территорию, где бы они
только ни проживали,
будучи даже в абсолютном меньшинстве.
В их планы входило
переселение сербов из Хорватии в Сербию
и хорватов из
Сербии в Хорватию. Они предполагали
очистить территорию
«Великой Сербии» от всех меньшинств
и не-национальных элементов.
«Нация превыше всего и сербство должно
быть важнее
любой идеологии», считали они¹²³.

-326-

Дража
Михайлович, возглавивший некоммунистическое
сопротивление
германской оккупации, утверждал: «Не
существует
причин оспаривать наше право на
самоопределение, выбрать
наш
собственный политический строй».
Хотя генерал не

считал
сербов, хорватов и словенцев одной
национальностью, его
сербский этнический национализм
противоречил его «демократическим»
декларациям. Он был противником планов
И. Б. Тито создать федерацию по
этно-территориальному принципу,
но со смешанным населением, обвиняя его
в антисербских
намерениях, поскольку осуществление
этих планов привело
бы
к «разделу сербского народа на четыре
федеральные образования».

Светосавский
конгресс (25-28 января 1944 г. ) провозгласил
следующие
цели и принципы движения Дражи Михайловича:
Югославия должна быть федеративным
государством и кон ституционной
монархией». В этом государстве
этнические тер ритории
должны совпадать с границами федеральных
образо ваний. Прочность будущей Югославии
будет гарантироваться путем
создания сербского образования в рамках
государствен ного
сообщества, которое на принципах
демократии объединит весь сербский
народ на территориях его проживания.
Это же произойдет
и с хорватами и словенцами. В рамках
этих госу дарственных
образований необходимо предоставить
народу возможность
удовлетворять свои особые региональные
эконо мические,
социальные и другие интересы путем
широкого на родного
самоуправления¹²⁴.

10
апреля 1941 г., как только был занят Загреб,
усташи с ведома
Гитлера объявили о создании на территории
Хорватии, Боснии
и Герцеговины так называемого Независимого
государ ства
Хорватии
(НГХ). На престол формально посадили
герцога Сполетто,
принца Савойского. Фактически НГХ
управлял ус ташский
«поглавник» Анте Павелич. Выступая
на словах за объединение
всех хорватских этнических территорий
в одно государство,
он передал Италии часть хорватского
Приморья и Далмации.
Сама территория НГХ была разделена на
итальян скую и германскую оккупационные
зоны.

Усташское движение,
которое возникло еще в 1929 г.,

стремилось к
созданию этнически и конфессионально
«чисто

го» хорватского
независимого государства. В 1933 г. в
«Принципах» А. Павелича были
сформулированы основные положения
доктрины усташского движения. Они
исходили из националь

— 327
—

ной
исключительности, непризнании никаких
иных наций на территории
Хорватии, избрания хорватского
исторического права
в качестве основы хорватского государства
и государст венности.
Отсюда вытекали требования присоединения
к хор ватскому
государству всех районов, которые в
разные истори ческие
периоды входили в состав хорватского
государства (и в которых проживали
хорваты, включая и районы Боснии и Гер
цеговины),
а также населенных югославянскими
народами.

Национальное
государство провозглашалось фундамен
тальной
ценностью. До его создания все попытки
идеологиче ских
и социальных преобразований объявлялись
лишь иллюзи ей,
растратой времени и сил нации. В
«Принципах» подчерки. валась
индивидуальность хорватов, невозможность
принятия ими
другого этнонима и политонима, неделимость
их террито рии,
право хорватской нации на собственное
государство на всей
«этнической и исторической территории»,
право устано вить
его силой оружия. Исключалась любая
возможность того, чтобы
Хорватия стала частью какого-либо
другого государства, того,
чтобы хорватская нация с кем-то делила
свой суверени тет, а хорваты, как
национальность — нация — власть. Кресть
янство
провозглашалось фундаментом национальной
жизни, истинной
нацией, ее сутью. Основой любой ценности
есть только
труд, а основой всякого права является
обязанность, писал
будущий «поглавник» в своих
принципах»¹²⁵.

Анте
Павелич, создатель и вождь Независимого
государст ва
Хорватия этнократически трактовал
национальное самооп ределение
и понимал сущность независимого
хорватского госу дарства
как моноэтнического. Он рассматривал
национальное самоопределение
как «национальную свободу», что в
его глазах означало
«свободу от иностранного господства,
право нации самой управлять в своем
государстве и суверенитет народа своем
государстве». «Тот, кто не проникся
мыслью, что единст венный путь к спасению
— это освобождение от иноземного
господства
и создание своего собственного
независимого госу дарства
— тот не хорват», — писал будущий
«поглавник» в 1939 году. — Путем
просвещения идут к свободе народы, уже
обла дающие
своим государством, продолжал он, а
внутренняя сво бода
и современный образ жизни зависят от
уровня образова ния
и культуры. Но только просвещением и
миролюбием ни кто
и никогда не изгонял из своей страны
вражеские орудия, аргументировал
он необходимость вооруженной борьбы
против Югославии
и против сербов. Он сожалел, что во время
первой

-328-

мировой
войны хорваты не воспользовались
возможностью об рести независимость
и что среди них нашлись люди, которые
впряглись
в телегу так называемого югославизма
и вступили в югославские, вернее в
сербские, отряды»¹²⁶.
Усташи обвиняли всех сербов — как народ
и как нацию — в том
положении, в котором оказались Хорватия
и хорваты в межвоенной
Югославии. Поэтому в так называемом
Независи мом
государстве Хорватия (НГХ) происходили
массовые депор тации
сербского населения, проводились
систематические ак ции
по
его уничтожению как метод целенаправленной
государ ственной политики. Более всего
здесь известен концлагерь Ясеновац.

Подобно
М. Недичу и Д. Михайловичу, АПавелич
призвал на помощь для борьбы с партизанами
оккупационные войска —
итальянцев. Итальянцы по соглашению с
НГХ оккупировали Герцеговину.

На
территории НДХ первое время признавались
три рели гии — католическая, протестанская
и ислам. Официально счи талось,
что мусульмане в прошлом были
хорватами-католика ми,
и остались хорватами после принятия
ислама. Православие было
запрещено; разрушались церкви, закрывались
монастыри, изгонялись
и физически уничтожались православные
священ ники.
Были попытки и насильственного
окатоличивания, но они
ни к чему не привели. Не помогло и создание
в апреле 1942
г. хорватской православной церкви.

Уничтожение
и преследование евреев определялось
указом о расовой принадлежности и указом
о защите арийской крови и
уважении к хорватской нации. (Антисемитизм
был характер ной чертой мировоззрения
и политики и М. Недича, и Д. Ми хайловича).
Репрессии по отношению к сербам обосновыва
лись
тем, что в прошлом сербы в Хорватии как
народы всегда якобы
были на стороне противников хорватов.
Им вменялось в вину положение
хорватов в СХС и Югославии. Цель павели
чевцев по
сути ничем не отличалась от целей
недичевцев и четников
— создание чистой этнической территории
и приведение государственных
границ в соответствие с этническими.
Также как недичевцы, усташи считали
необходимым выселение

сербов
в Сербию. Национальные противоречия не
мешали, впрочем,
сотрудничать экстремистам-террористам
разных национальностей
в борьбе с партизанами И. Б. Тито.

Границы марионеточного
государства НГХ были определены в
апреле-июне 1941 г. Территория Боснии и
Герцеговины

— 329 —

практически
целиком вошла в состав НГХ. А. Павеличу
при шлось
пойти на значительные территориальные
уступки Ита лии
и
отдать ей территории, которые
этногосударственная программа
А. Старчевича и его последователей
провозглашала истинно
хорватскими. Его режим во многом зависел
от Италии и
вынужден был лавировать между Римом и
Берлином.

Одной
из главных целей политики НДХ по отношению
к боснякам-мусульманам
было стремление доказать полную при
надлежность
Боснии и Герцеговины Хорватии. Ради
этого про изводились манипуляции со
статистическими данными, был возрожден
старый тезис хорватского национального
движения 19
века о том, что мусульмане — часть
хорватской нации. Ис лам
расценивался как интегрирующий хорватскую
нацию фак тор.
Сам А. Павелич в Саборе НДХ говорил, что
«мусульман ская кровь — это хорватская
кровь». Предпринимались попыт ки
организовать исламские религиозные
общества. В 1941 г был
представлен проект исламских религиозных
законов и конституции¹²⁷.

Власти
НДХ использовали мусульман для расправ
над сер бами.
Но с мусульманской стороны были и
открытые протесты против
этих расправ. Первый такой протест
относится к авгу сту 1941 г. Не остались
в стороне мусульмане-босняки и от ан
тифашистского
сопротивления.

Коммунистическая
партия Югославии изменила свое от
рицательное
отношение к идее югославского государства
еще в 20-е годы и соединила в своей
программе традиционные идеи югославизма
с принципами «пролетарского
интернационализ­ма»
и национального самоопределения,
основанными на равен стве политического
представительства, равноправии языков
и праве «вплоть до отделения»,
независимо от численности наро да.
Отрицательное отношение югославских
коммунистов к идее общего югославянского
государства, созданного на монархиче
ской великосербской основе в рамках
Версальской системы, разделялось
Коминтерном, деятельность которого
определялась целями
и воззрениями И. В. Сталина и его
приближенных.

Поддерживаемый
Москвой и Коминтерном И. Б. Тито во время
войны имел собственный план восстановления

Югославии.
Югославия должна была превратиться в
территориальную федерацию,
названия единиц которой должны были
совпадать с
этнонимами основных народов Югославии.
Их границы должны
были частично совпадать с этническими,
но многонациональный
характер населения в каждой республике
сохра

— 330
—

нялся.
Таким образом, отвергался принцип Д.
Михайловича «одна национальность
— одна нация — одна территория — одно
государство». Югославия
должна была стать централизованной
федерацией республик,
основанной на принципах «пролетарского
интернационализма».
Югославские коммунистические руководители
стремились совместить марксистскую
теорию, опыт
СССР и предвоенной Югославии, воссоздать
югославизм в
новой форме. Они отвергали и «интегральный
югославизм» и этнический
национализм отдельных югославянских
народов, не
рассматривали национальность как
субъект государственного
права и политических отношений, выступали
против ото ждествления
религиозной и национальной принадлежности.
Некоторые
из приближенных И. Б. Тито мечтали о
присоединении
Югославии к СССР.

Военное
поражение и крах Югославии привели к
новому обострению
межэтнических противоречий, к очередной
пере кройке
не только административных, но и
межгосударственных границ.
При этом оккупанты умело использовали
сербских, хорватских и других радикальных
националистов, стремивших ся
использовать крах единого государства
и осуществить, как им
казалось, национальное самоопределение
по принципу «од на
этническая общность — одна территория
— одно государст во».
В результате межэтнические противоречия
между югосла вянскими
народами приняли характер междоусобной
войны в условиях
иностранной оккупации. Террор был
развязан по эт ническому, религиозному
и политическому принципам.

В
1941-1945 гг. на территории оккупированной
Югославии столкнулись
различные варианты этнического
национализма. Узкий этнический
национализм, радикальный югославизм и
примитивный
интернационализм были основаны на
насилии, на
идее авторитарного или тоталитарного
государства. В этом состояло
их идейное и психологическое родство.

Усташи натравливали
мусульман на православных. В Сер

бии
погромные кампании вели сербские
националисты. В это же
время четники совершали насилие над
мусульманским населением,
а часть мусульман, пойдя за усташами,
участвовала в гонениях
на сербов. Известно и о существовании
Ханджар-дивизии
— подразделения СС, состоявшего из
мусульман-босняков. Историки — сербы,
хорваты, босняки — отмечают в своих
работах, что
военные преступления и преступления
против человечности
во время второй мировой войны совершались
в тех и
в тех же районах, что и пятьдесят лет
спустя, в

-331 —

начале
90-х: Власеница, Сребреница, Богатица,
Вышеград, Горажде,
Чайниче, Фоча и др. Естественно, каждая
сторона об

виняет в них своих
противников.

Опыт
отношений между частью югославянских
народов и их
псевдонезависимыми государственными
образованиями во время
Второй мировой войны и иностранной
оккупации ясно показывает
однотипность этнополитического
экстремизма.

Однотипными
были идеологические установки, государст
венная
политика по отношению к национальным
меньшинст вам,
отношение к проблеме этнических и
политических гра-ниц.
Этническая общность считалась единственным
субъектом права,
собственником территории и государства,
границы кото рого
должны были совпадать с границами
расселения «своего» этноса.
Национальная однородность должна была
быть осуще ствлена путем массовых
истреблений населения других нацио
нальностей
и насильственных переселений. Иных
путей дос тичь
поставленных целей у правителей созданных
оккупантами государственных
образований не было.

Вожди
этих течений и принадлежавших им
вооруженных формирований
враждовали между собой, что не мешало
им по очередно
блокироваться друг с другом против
наиболее силь ного
в данный момент соперника. Они искали
разные пути осуществления
своих теорий и планов. Одни были поставлены
у власти оккупантами, другие находились
в партизанских лагерях

Сложность
исторической ситуации заключалась в
том, что процесс
национального самоопределения проходил
у двух (в Боснии
и Герцеговине — трех) народов, находившихся
на при близительно
одной стадии развития и проживавших на
одной территории.
Экстремизм одних неизбежно порождал
экстре мизм
других.

Эксперименты по
созданию великих моноэтнических го
сударств дорого обошлись самим
югославянским народам. По

разным
подсчетам потери в войне сербов составили
более 500 тыс.
чел., хорватов — 200 тыс., босняков
(мусульман) — около 100 тыс.

Ослепленные
крайним этническим национализмом, одно
типные
этнократические режимы, представлявшие
лишь часть сербов,
хорватов и босняков, несут ответственность
и перед своими
народами, и перед своими жертвами. Их
«вожди» после Победы
были объявлены военными преступниками.

-332-

* * *

Война многое
проявила и многое затемнила. Достаточно

своеобразные
подходы демонстрировали два публициста
и об

щественных деятеля
эмиграции, в целом тяготевшие к монар

хическим взглядам.
Речь идет об И. А. Ильине и И.Л.Солоневиче,
занимавших обособленную позицию в
российской диаспоре за рубежом, и
основные работы которых были опубликованы
после войны.

И. А. Ильин,
отрицательно относившийся и к демократии
в ее либеральном толковании, и резко
обличавший «левый» (советский)
тоталитаризм, исходил из примата
«здорового национально-патриотического
чувства» и в этом плане явно идеализировал
национальную политику самодержавия.

Занимая откровенно
антизападную позицию и считая, что
именно от западного «дьявола»
пришли идеи и программы, по губившие
«национальную Россию», он считал,
что в мире есть силы, заинтересованные
в ее расчленении и ослаблении ее
единства(128).

Кстати, о том, что
в геополитические интересы Запада не
вписывался имперский гигант, каким была
Россия, писали не только представители
«державно-патриотического лагеря».
После выхода сборника «Смена вех»
на него откликнулись с критическими
оценками государственно-просоветских
надежд его авторов, публицисты и из
либерально-демократического лагеря.
«Наивно-доверчивый, невежественный
в вопросах политики, особенно внешней,
международной политики, — русский
интеллигент, да и вообще русский человек
не понимал, что для Ллойд-Джоржа, для
Пилсудского долг перед своей страной,
перед своим народом, перед его будущностью,
забота об интересах своего государства
повелительно требовали: использовать
благоприятные обстоятельства для
ослабления этого государства — колосса
— России, для отторжения от него земель,
для расщепления и расчленения России,
для углубления гражданской войны и
процесса распада129′. Речь таким образом
шла о национальных интересах, понимаемых
лидерами каждой страны по-своему.
Конечно, проблему распада империи лишь
к «козням» внешних сил было
неправомерно, хотя своя доля истины в
таком подходе имелась.

Возвращаясь к
штудиям Ильина, отметим, что доказывая
несостоятельность «происков» тех,
кого он называл «расчлени

333-

телями
России» (имея в виду и западных деятелей
и своих со отечественников), он специально
обращался к проблеме феде рации,
посвятив этому целую серию статей. Ильин
доказывал что
федерация — это союз государств,
основанный на договоре и упорядочивающий
их законное единение. Федерация, —
подчеркивал он, — есть процесс отнюдь
не центробежный, а центростремительный,
она — не разделяет, а интегрирует,
сочленяет, единение, оформленное в
законном порядке, провозглашается как
«вечное». Одновременно И.Ильин
замечал, что федерация
не есть ни единственный, ни важнейший
способ срастания
малых государств друг с другом, а есть
исторический пример
«полного сращения» государств в
унитарную державу Он
также решительно выступал против
«псевдофедераций» (в первую
очередь, латиноамериканского типа),
доказывая, что для
России наиболее подходит унитарная и
авторитарная госу­дарственность.
Ильин считал «глупостью» высказывания
совре­менных
ему эмигрантских публицистов о России
как «федерации
провинций»¹³⁰.

И.Солоневич,
проповедовавший довольно эклектичную

теорию
«народной монархии», сформулировал
следующие тези­

сы
в национальном вопросе: категорический
отказ от политики

насильственной
русификации; каждая этническая группа
имеет

право учиться или печататься
на том языке, на котором поже­

лает;
в рамках областного самоуправления
должно реализовы-

ваться
и самоуправление национальное; русский
язык, как об­

щегосударственный
остается обязательным для внешней
поли­

тики,
армии, транспорта и других общегосударственных
сфер

жизни,
а все местные дела ведутся на местном
языке. Солоне-

вич
исходил при этом «из совершенно
твердого убеждения»,

что
ни один из населяющих Россию народов,
получив полное

местное
самоуправление, «ни на какие сепаратизмы
не пойдет»

Попытка
раздела России, по его мнению, «привела
бы к чудо

вищному
регрессу, и культурному, и политическому,
и хозяй

ственному»,
означала бы ряд войн¹³¹. _а

Мнение
о беспочвенности государственного
сепаратизма при
условии изменения общественного строя
в СССР разделя лось
многими деятелями эмиграции. Характерно
письмо В.Маклакова
А. Керенскому от 20 февраля 1951 года, в
котором тот
нисколько не сомневался, что ни одна из
многочисленных народностей
России не стремится к ее распаду, когда
захвачен ные
в свое время силой Польша и Финляндия
из нее уже уш

-334-

ли.
Сепаратизм, — утверждал он, — изобретение
не народностей, а только тех, кто говорит
от их имени, вместе с тем заме­чая:
здесь
решающим доводом был бы отклик со стороны
не эмигрантов,
«а самих народностей России, которых
мы тоже не знаем».

Многого
зарубежная российская мысль, оторванная
от народной почвы
и не имевшая должной информации о
процессах,
происходивших в советском многонациональном
государ­стве,
действительно не знала и многое не
ощущала. Даже такой выдающийся
социолог, как П.Сорокин, поддался
иллюзиям. Он
считал, что с конца 20-х годов в развитии
советского обще­ства
началась конструктивная фаза, знаменовавшая
наступле­ние
«русского социального и культурного
ренессанса». Неогра­ниченно-тоталитарный
характер режима советского правитель­ства,
констатировал Сорокин, постепенно
смягчается в пользу политической,
экономической и социальной демократии¹³³.
Надо
ли говорить, что русского ренессанса
не было, а намети­лись
противоположные тенденции.

Были
и более проницательные российские
мыслители. Так,
Г. Федотов в опубликованной в 1947 году в
«Новом журна­ле»
статье «Судьба империи» нарисовал
достаточно пророче­скую
картину будущего Советского Союза.
Связывая демокра­тическую
альтернативу с падением большевистской
власти, Федотов
констатировал, что в судьбе России как
обреченной империи, этот вариант ничего
не меняет. Снятие страшной тя­жести,
висевшей над народами России, означает
взрыв всех революционных
и центробежных сил: большинство
нацио­нальностей,
как в 1917 года, потребуют реализации
своего кон­ституционного
права на отделение. Вероятно, печально
замечал Федотов,
произойдет гражданская война приблизительно
равных
половин бывшей России. Если же победит
Великороссия, то для
нее насильственное продолжение имперского
бытия означало
бы потерю надежды на собственную свободу.
Как при московских
царях самодержавие было ценой, уплаченной
за экспансию,
так и фашизм является единственным
строем, способным продлить
существование империи. Если же империя
рухнет,
то Россия не умрет, даже потеряв донецкий
уголь и бакинскую
нефть, поскольку уйдет в прошлое нищета,
в которой живет
народ при коммунистическом строе¹³⁴.

Война
обозначила новый этап национальной
политики. «Окно в
Европу», вторично прорубленное в ходе
борьбы с фа-

-335-

шизмом,
было чревато опасными идейными «ветрами».
Начинается
кампания по борьбе с «западным
идолопоклонничеством»,
с «безродными космополитами».
Делается максимум возможного,
чтобы вновь сформировать образы «врага»,
в том числе
и на межнациональном поле.

Вновь
инспирируются процессы, например, по
делу Ев рейского антифашистского
Комитета. Оно было сфабриковано в 1948-52
годах и без участия представителей
государственного обвинения
и защиты рассматривалось Военной
коллегией Верховного суда СССР. Обвиняемые
в шпионаже и националистической
деятельности были репрессированны¹³⁵.
Идет тотальная обработка общественного
мнения. Ее результаты
иллюстрирует, например, следующая
выдержка из одного
из многочисленных «писем трудящихся»
в газету «Правда» в
период кампании по делу врачей. «Дорогая
редакция. Ведь надо только посмотреть
всю нашу историю — историю партии,
историю
СССР, кто у нас все время баламутил и
спокойно не давал
строить нашу счастливую жизнь? Оппозиции
— правые, левые,
так называемые «рабочие оппозиции»,
оппозиции в профсоюзе
и т. д. и т. п. — вся эта одна сволочь идет
исключительно
только от одной нации (даже нельзя и
нацией назвать), идет от евреев. Всякие
«уклоны», «отклонения» и
искажения в любой отрасли науки,
литературы, искусства опять идет от них
—
безродных космополитов…Не пора ли
привести все в надлежащий порядок? Много
им
дано, но мало с них спрашивается. И наша
пропаганда и агитация
— тоже хромает по этому вопросу. Везде
нам говорят (я
тоже учусь в кружке) о пяти признаках
нации. Это правильно!
О самоопределении нации, об автономии
и т. д. — это тоже правильно!
Но… очень мало, иногда мимоходом, а
иногда и совсем
забывают, что говорил наш великий Сталин,
что, главное
в марксизме — это диктатура пролетариата!
Этому вопросу должны
быть подчинены все вопросы, в том числе
и национальность.
Следовательно, не пора ли разбирать
национальный вопрос,
в том числе и еврейский, с позиций
построения коммунизма, мешают они
строить коммунизм? Да. С этих позиций и
еврейский
вопрос надо решить. Удалить их из крупных
городов (много
сволочей лишних) в Биробиджан, пусть
поработают».

Следует
отметить, что усилия идеологической
машины были направлены на борьбу с
искоренением всей, как npавило,
мнимой
и изобретенной в определенных политических
целях, «крамолы»
в сфере межнациональных взаимоотношений.

336

Так,
в фальсифицированном бериевскими
спецслужбами «Ленинградском
деле» одной из линий было обвинение
в «русском национализме», выражавшемся,
в частности, в «противопоставлении»
органов власти и управления Российской
Федерации союзным¹³⁷.
По свидетельству проработавшего много
лет в органах
государственной безопасности Ф.Д.
Бобкова, Берия сознательно
убирал русские кадры из союзных республик,
заменяя их национальными,
делая это путем демонстративных кампаний
по изгнанию
русских работников»⁸.

Одним
из самых показательных примеров отношения
то-талитарного
режима и к народу «метрополии» и
вообще к на циональным
проблемам, является хрущевский «подарок»
Укра ине
в лице Крыма. Сразу оговорим, что этот
сюжет присутст вует
в книге отнюдь не для разжигания
«реваншистских» на строений,
а лишь для того, чтобы показать, что
власть смотрела на многонациональную
страну как на личную собственность.

Начнем
издалека. В недобрый день 18 мая 1944 года
не сколько
тысяч автомашин свозили семьи крымских
татар на железнодорожные
станции, где их «грузили» в товарные
вагоны для
отправки в места спецпоселения. Вслед
за крымскими та тарами
было произведено выселение проживавших
в Крыму греков, болгар и армян. В июне
1945 года Крымская АССР бы ла
преобразована в Крымскую область.

Прошло
10 лет и, как в 1944 году волей Сталина была
из менена
судьба крымских татар и крымчан некоторых
других национальностей,
так в 1954-м волей Хрущева была изменена
судьба
самого полуострова. И в том и в другом
случае пути ис тории
определялись вождями.

В
телеинтервью и в напечатанном в
«Комсомольской прав де»материале
А. И. Аджубей связывает решение Н. С.
Хрущева передать Крымскую область в
состав Украины с его тяжелыми впечатлениями
от увиденного в Крыму осенью 1953-го:
разбитые дороги,
неухоженные села с не прижившимися
переселенцами,
запущенное сельское хозяйство. Но,
предполагая экономические
мотивы, никак нельзя забывать и об иных
— в политической борьбе с Маленковым
и Молотовым (плюс другие старые члены
Политбюро) Хрущев крайне нуждался в
поддержке руководителей
коммунистов Украины. Нужен был только
приличный повод
для постановки вопроса о передаче Крыма
республике. И
он, как это всегда бывает, нашелся. Им
стал 300-летний юбилей решения Переяславской
рады (8 января 1954 года) «за принятие»
украинских земель «под Российскую
державу».

337

Вернувшись
из Киева в Москву, Хрущев со свойственной
ему
напористостью «нажал» на членов
Президиума ЦК КПСС Впрочем,
по всей видимости, они и не придавали
особого зна чения
тому, чьим будет Крым. В образе мышления
партийно государственной элиты вся
Советская страна была ее вотчиной, а
национально-государственная принадлежность
того или ино го
куска не играла большой роли. Но самым
важным фактором, определявшим
позицию выдрессированных Сталиным пар
тийных
вождей, было служение Первому среди
них. Его взгляды и
решения, а не какие-то конституции
являлись для них зако-ном
и руководством к действию.

25
января 1954 года на заседании Президиума
ЦК было принято
решение:

1. Утвердить
   с поправками, принятыми на заседании,
   при­

   лагаемый проект Указа Президиума
   Верховного Совета СССР о

   передаче
   Крымской области из состава РСФСР в
   состав УССР

2. Признать
   целесообразным провести специальное
   засе­

   дание
   Президиума Верховного Совета СССР, на
   котором рас­

   смотреть
   совместное представление Президиумов
   Верховных

   Советов РСФСР и УССР о
   передаче Крымской области из со­

   става
   РСФСР в состав УССР¹³⁹.

Решение
высшего партийного органа, как повелось
в со­ветской
политической практике, носило директивный
характер Сразу же заработала скоростная
исполнительская машина Партийные
органы сами готовили проекты будущих
Указов и планировали, когда и как
проводить заседание Президиума Верховного
Совета СССР, о чем свидетельствует
нижеследую­щий
документ:

«Совершенно
секретно. Секретарю
ЦК КПСС товарищу
ХРУЩЕВУ Н.С.

Представляем
на утверждение предложение о порядке
проведения
заседания Президиума Верховного Совета
СССР по
рассмотрению совместного представления
Президиума Верховного
Совета РСФСР и Президиума Верховного
Совета УССР
о передаче Крымской области из состава
РСФСР в со став
Украинской ССР.

1 февраля 1954 года

-338

На
тексте помета Молотова: «Тов. Хрущеву
доложено.

Возражений
нет».

М.Суслов,
Н.Пегов¹⁴⁰

Поскольку
заседание Президиума ВС СССР было
назна-чено
на 19 февраля, все решения должны были
приниматься в спешном
порядке. Не случайно почти никаких
подготовитель-ныx
материалов по столь неординарному
вопросу обнаружить в архивах
не удалось. Интерес представляет лишь
хранящийся в Центральном государственном
архиве Российской Федерации проект
совместного постановления Президиумов
Верховных Советов
РСФСР и УССР.

Председателю
Президиума Верховного Совета

СССР

тов. Ворошилову
К.Е.

Учитывая
общность экономики, территориальную
бли­зость
и тесные хозяйственные и культурные
связи между Крымской
областью и Украинской ССР, Президиум
Верхов­ного
Совета РСФСР считает возможным поддержать
ходатай­ство Президиума Верховного
Совета Украинской ССР о пере­даче
Крымской области из состава РСФСР в
состав Украин­ской
ССР…

Просим
Президиум Верховного Совета СССР
утвердить постановления
Президиума Верховного Совета РСФСР и
Пре­зидиума
Верховного Совета Украинской ССР о
передаче в со-став
Украинской ССР Крымской области»¹⁴¹.

В
дальнейшем были приняты и обсуждались
лишь раз-дельные постановления
президиумов республиканских Верховных
Советов.
Однако сам факт появления «совместного
проекта» на основе
решения Президиума ЦК КПСС свидетельствует
о том, что высший партийный орган
принимал решения, игнорируя конституции
союзных республик. Творцы истории не
считали
нужным даже заглянуть в них, хотя бы
просто узнать, какие юридические
процедуры предусматриваются Основными
законами.

5 февраля состоялись
заседания Президиума ВС РСФСР — плановое,
оформленное протоколом № 42, другое
вне- плановое, предшествующее ему по
времени и оформленное протоколом №
41. Подобного случая проведения двух
зафик-

-339-

сированных
в раздельных протоколах заседаний
Президиума Верховного
Совета в один и тот же день не имелось
ни в прошлой,
ни в последующей практике этого высшего
государственного
органа России.

Обращает
на себя внимание то, что в протоколе №
4l
не отражены выступления. Он состоит
только из перечня присут ствующих (из
26 членов Президиума ВС РСФСР отсутствовало
11) и самого постановления о передаче
Крымской области из состава
РСФСР в состав УССР. Можно полагать, что
выступ лений
и не было, как обычно, когда вопросы
относились к числу
предрешенных. Но еще более удивительно,
что среди протоколов
совещаний при Председателях Президиума
ВС РСФСР
по подготовке вопросов, выносимых на
заседания Президиума
за время с 10 августа 1953 года по 19 марта
1954 года,
вообще отсутствует протокол, посвященный
вопросу о передаче
Крымской области. То ли не успели, то ли
не посчи­тали
нужным…

Сравнивая
проект совместного Постановления обоих
рес­публиканских
Президиумов и Постановление Президиума
ВС УССР,
становишься в тупик: так кто же проявил
инициативу в постановке
вопроса? В совместном проекте речь идет
о хода­тайстве
Президиума ВС УССР, в постановлении —
Президиума ВС
РСФСР. Невероятная путаница, которую
можно объяснить, пожалуй,
только стремлением скорее выполнить
волю Хрущева.

На
заседании Президиума Верховного Совета
СССР, со­стоявшемся 19 февраля под
председательством К.Е.Ворошилова и
проходившем точно по задуманному в ЦК
сценарию, высту­пили
председатели Президиумов Верховных
Советов РСФСР и УССР,
а также Н.М.Шверник, Ш.Рашидов, О.В.Куусинен.

В
речи Тарасова упор был сделан на
целесообразность пе­редачи Крыма «по
географическим и экономическим соображе
ниям».
Коротченко выразил сердечную благодарность
«русско му братскому народу за тот
исключительно замечательный акт братской
помощи, о котором идет речь на сегодняшнем
засе дании».
Шверник заявил, что «такая передача
крупнейшей об ласти,
богатой сырьевыми ресурсами, с развитой
крупной про мышленностью,
ценными природными лечебными факторами
может
быть осуществлена только в условиях
нашей социали стической
страны». Ш.Рашидов подчеркнул, что
«только в на шей
стране возможно, когда такие важнейшие
вопросы, как территориальное перемещение
отдельных областей в состав
той

-340-

или
иной республики, разрешаются без всяких
затруднений, с полной
согласованностью,
руководствуясь исключительно соображениями
целесообразности…¹⁴².

Дело
было сделано. Оставалось лишь предложить
депута-там
союзного парламента как всегда дружно
проголосовать «за», что они и сделали
26 апреля.

Один
из юридических казусов, связанных с
передачей
Крыма, заключается в том, что текст
Постановления Президиума
ВС УССР от 13 февраля по этому вопросу
имеется в двух несовпадающих вариантах,
что, конечно, недопустимо для та­кого
государственного документа с правовой
точки зрения. Один
из них уже цитировался выше, другой,
отличающийся ре-дакционно,
но близкий по смыслу, зачитывался
Д.С.Коротчен-ко как официальный на
заседании ВС СССР 19 февраля. В нем уже
нет, например, квалификации решения как
«нового прояв­ления
заботы ЦК КПСС и Советского Правительства…»
Она заменена
иной формулой: «…новое яркое проявление
безгра­ничного доверия и искренней
любви русского народа к укра­инскому
народу…» Очевидно, вершители судеб
людей и терри­торий
посчитали все же неприличным выявлять
столь обна­женно
свой произвол и, как это всегда делали,
объявили реше­ние
от имени народа.

Только
спрашивается: от имени какого народа?
Тех 205 тысяч спецпоселенцев из Крыма
(по состоянию на 1 января 1953 года)? Или
тех 950 тысяч человек, которые жили в
Крыму в 1953-1954 годах? Не было не только
референдума, но даже учета
общественного мнения.

Все
делалось втайне, за спиной народов. И
решение о пе-редаче
Крыма из состава РСФСР в состав УССР
такой же «беспредел»,
как и депортация народов! Не
втягиваясь в политические страсти,
вызванные при-знанием
бывшим Верховным Советом Российской
Федерации неконституционности
передачи Крыма Украине в 1954 году, заметим
еще и еще раз (главным образом для тех,
кто склонен объявлять
Россию вечной империей), что СССР был
очень странной,
парадоксальной «империей», в которой
права «метро-полии» — России,
русского народа попирались точно так
же, как
и права других народов.

Обозреватель
газеты «Совершенно секретно» А.
Терехов в статье «Кровавый долг
Никиты» выдвинул и достаточно
убеди­тельно
обосновал версию о том, что хрущевский
«подарок»

-341 —

был мотивирован
необходимостью «закрыть рот»

представителям
украинской политической элиты, чья
поддержка или хотя бы
лояльность ему были необходимы для
упрочения своего положения,
заставив их «забыть» об его кровавых
делах сталинского
опричника на Украине¹⁴³.

Хрущовская
«оттепель» коснулась и проблем
националь ной
политики. Начался (хотя недостаточно
продуманный и без четких правовых
процедур и функциональных механизмов)
процесс
возвращения депортированных народов
в места, откуда они
были переселены.

В
то же время «глоток свободы» усилил
деятельность оппо зиционных
режиму группировок. Возникают достаточно
пред ставительные
национальные движения, действовавшие
сначала в
рамках движения диссидентского. Заметим,
что это — особая тема,
которая уже привлекла первых
исследователей¹⁴⁴.
Больше узнали
мы и о русском национальном движении
60-70-х годов. У его истоков стояли такие
известные деятели культуры, как И.
Глазунов, В. Распутин, В. Шукшин, В.
Солоухин и другие. Воз никали
различные организации данного направления
— и с явно
великодержавной подкладкой, и выступавшие
с идеями «христианского
социализма».

В
первой половине 70-х годов центром
русского нацио нального
движения славянофильского направления
стали жур налы
«Вече» (под редакцией В. Осипова),
«Земля», «Московский сборник»
(под редакцией Л. Бородина).

В
1974 г. в Париже публикуется подготовленный
в Москве сборник
статей «Из-под глыб». В помещенных
там публикациях
А. И. Солженицына и И. Р. Шафаревича
высказывалась точка зрения,
что национализм оказался «крепким
орешком для жернова
интернационализма» и «вперерез
марксизму явил нам XX
век неистощимую силу и жизненность
национальных чувств и склоняет нас
глубже задуматься над загадкой: почему
человечество
так отчетливо квантуется нациями не в
меньше степени,
чем личностями?». Отвечая на
распространенную в то время
в «самиздатовской» литературе
концепцию о тотально русификации
советского общества, И. Шафаревич
справедливо замечал,
что по отношению к русскому народу все
те же аргументы
(экономические, политические, культурные)
вполне (если
не более) применимы. Хотя он же указывал
на опасность для русских пренебрегать
интересами других, меньших народов,
игнорировать их культурную самобытность.
Если не отка

-342-

заться в подходе
к национальному вопросу, предупреждал
И. Ша фаревич, от укоренившихся штампов,
как говорил Достоевский, «коротеньких
мыслей», то тогда национальная идея
может стать той спичкой, которая подожжет
дом. Известные публицисты В. Соловьев
и Е. Клепикова утверждают, что при Ю. В.
Андропове русский национал-шовинизм
являлся идеологической ставкой КГБ и
при его помощи русское националистическое
движение выходит из подполья. Болee того
— Андропов, якобы по заготовленному им
«черному списку») сделал секретную
идеологическую и политическую ставку
на Русскую партию. Однако конкретных
документов и фактов, подтверждающих их
версию, авторы не приводят145.

В рассматриваемый
период наличествовали разные тен денции
в национальных отношениях. С одной
стороны — ка ток централистской
унификации нивелировал национальное.
Стремясь, в рамках единого
народнохозяйственного комплекса
сформировать однотипную социальную
структуру населения, власть обнаруживала
явное непонимание местной специфики,
бытового уклада.

В итоге практиковалось
переселение людей из России,

многие
из которых адаптировались с трудом к
новым условиям, не обнаруживая особого
желания осваивать другую культуру и
язык. Все чаще возникали трения на почве
бытового национализма.

Тревожные симптомы
в сфере межнациональных отношений были
известны власть предержащим, но должной
реакции не следовало. В 1972 году
ответственный работник аппарата ЦК
КПСС Л. Оников пишет служебную записку
на имя Бреж нева, в которой делает вывод
о повсеместном усилении анти русских
настроений в республиках и предупреждает
руково дство, что нельзя «исключить
возможность сплочения национа листов
нерусской национальности на антирусской
основе и ответной реакции среди русского
населения». Однако эйфория празднования
пятидесятилетнего юбилея образования
СССР захлестнула все и автор записки
подвергся суровому разносу146. Национализм
начинает проникать во все поры
государственного организма, в том числе
в армию и пенитенциарную систему. В
армейских коллективах все большую роль
начинают замкнутые и настроенные
недружелюбно друг к другу национальные
землячества, а бытовой реалией по
отношению к «инородцам» становится
унижающее обращение «чурка». Из

-343-

вестны также случаи
бунтов в исправительных колониях уси
ленного режима на почве межэтнического
противостояния.

Вместо
того, чтобы делать должные выводы и
искать пути и
способы конструктивного, опирающегося
на здравый смысл, регулирования
межнациональных процессов, правящая
элита начинает
активизировать свои усилия на ниве
пропаганды «лобового» интернационализма,
что, кроме обратного эффекта, в конечном
счете ничего не дало. Не «сработал»
в должной мере, зарезервированный, как
правило, за «человеком центра»
институт
вторых секретарей ЦК компартий союзных
республик. Фактически
они были уже интегрированы в местные
бытовые и политические
структуры.

В
то же время, по ряду позиций, политика
коренизации по лучает
как бы второе дыхание. Была окончательно
сформирована национальная
элита. За обременительную и фактически
навя занную ему роль «старшего брата»
русский народ платил боль шие дивиденды.
Быть русским в национальной республике
ста новилось
все дискомфортней. Административно-управленческие
должности и престижные социальные ниши
все активнее брони ровала
для себя местная «этноаристократия».
Доступ к сфере обра зования
для «нетитульных» был труднее.

В
этом плане нельзя не сказать о том, что,
несмотря на усилия
союзных властей по овладению русским
языком как языком
межнационального общения всего населения
страны (а это
было вполне резонно, поскольку такой
язык в многона циональном государстве
должен был быть), были районы, на селение
которых знало его плохо. Более того.
Издательская по литика часто приводила
к тому, что автор был вынужден пуб
ликоваться
только на «своем» языке, что (особенно
когда речь шла
о научных работах) нередко вступало в
противоречие с его собственными
интересами. Так, например, труды по нацио
нальной
проблематике академика И. К. Апине мало
кому были известны потому, что публиковались
в основном на латышском языке.
Таких примеров можно привести немало.

Существовали
и очевидные противоречия в системе
кадровой
политики. Так и не стала действенным
императивом тезис установка
последних партийных съездов о «должном
представительстве трудящихся всех
наций и народностей в партийных советских
и хозяйственных органах», в том числе
и на союзном уровне.
Что такое «должное представительство»
— толком никто объяснить
не мог. Многие понимали это как введение
своего

-344-

рода
«национальных квот», стали
ориентироваться на пропор циональное
представительство тех или иных народов.
Но стра дало дело. Поэтому, с высших
партийных трибун прозвучало «разъяснение»
— речь идет не о механическом распределении
мест и должностей по национальному
признаку — это означало бы
вульгаризацию
самой идеи интернационализма, а облик
работника
должен определяться его политическими,
деловыми и нравственными
качествами. Однако в кадровой политике
четкой системы все же не было. Тот же Л.
Оников, хорошо знакомый
с
внутрипартийной «кухней»,
свидетельствует как русских, не
знающих ни языка, ни обычаев, упорно
посылали на руководящие
партийные должности в Узбекистан¹⁴⁷.

Вообще
псевдоинтернационалистское начало
фактиче ски
всегда пронизывало собой работу партийных
организаций, хотя
подспудно и там шли иные процессы.
Известный полито лог
А. Авторханов вспоминает, какой разнос
и обвинения в том, что
он «тянет партию назад» он получил
после опубликования в
«Правде» от 22 июня 1930 г. статьи «За
выполнение директив партии
по национальному вопросу», в которой
писал об отсут ствии у руководства
местных партийных организаций «ленин
ского учета специфических условий
каждой национальной рес публики,
области, района, аула»¹⁴⁸.
Нередко сами местные пар тийные
руководители, может быть, боясь быть
заподозренными в
национализме, а вероятнее всего по
карьерным соображени ям,
инициировали грубые и нелепые формы
приобщения к русской
культуре, противопоставляя ее национальной.
Так, на пример,
известно, как Л. Кравчук, будучи еще
заведующим от делом
агитации и пропаганды ЦК Компартии
Украины, посе тив
областной партийный актив во Львове,
крае, отличавшимся особо обостренным
отношением ко всему украинскому, после
выговаривал
одному из партийных работников области,
кстати русскому
по национальности, за то, что тот выступал
на активе на украинском
языке.

Одной
из главных теоретических инноваций
периода раз Итого
социализма стала концепция советского
народа как но вой
исторической общности. Поскольку она
органически выте кала
из всей идеологической парадигмы, то
несла на себе ее
родимые пятна». В частности, при
пропаганде признаков но вой общности
звучала идея о слиянии наций. Сам
официальный тезис о
решенности национального вопроса в
СССР
пусть «в том» или другом виде)
позволял давать именно такую

-345-

интерпретацию
национальным отношениям. Однако, неверные
акценты не дают, на наш взгляд, основания
для вообще уничижительно-отрицательного
отношения к понятию «советский
народ».
Сейчас в средствах массовой информации
признание того,
что мы были действительно советскими
людьми часто маркируется лишь на своего
рода неполноценность (отсюда презрительное
— совок). О советском обществе как
историко-цивилизационном феномене
необходимо говорить обстоятельно и
научные изыскания в этой области ведутся.
В данном же случае
речь идет только о признании того факта,
что на уровне общественной
рефлексии ощущение «советсконародности»
имелось. Вспомним, мы все болели (да чего
скрывать — и про должаем) за «наши»
— киевское и тбилисское «Динамо»,
ереванский
«Арарат». За «наших» советских,
космонавтов, независимо
от их национальной принадлежности. То
есть, имелось некое субстанционарное
пространство — не с этническим, а с
гражданским
основанием.

Не
следует оценивать как «национальный
нигилизм» и только
позицию авторов писем в редакции газет
в период об суждения
Конституции СССР 1977 года, писавших:
«нацио нальность:
советский, родной язык: армянский»¹⁴⁹.
Как и не торопиться ставить клеймо
«шовинистов» на тех, кто считал не
обходимым
дополнить текст статьи 36 фразой: «…
Требовать со общения
сведений о своей национальности в каких
бы то ни было
официальных документах (паспортах,
удостоверениях, би летах, именных анкетах
и т. п. ) запрещается»¹⁵⁰.
Действительно, в
статуировании графы «национальность»
были потенциально заложены и
«нациесохраняющие» как бы
«маркирующие» человека
не только на гражданство, но и этничность,
параметры.

Стремление
реформировать систему коснулось и нацио
нальной
политики. Она стала одним из направлений
«пере строечного
процесса». Работа в этом направлении
велась, в том числе,
и на организационном уровне. В 1987 году
в аппарате ЦК КПСС создается сначала
подотдел, а затем — отдел по на циональным
отношениям, который возглавил В. Михайлов.
Бы ла
сформирована динамичная структура, в
центральный аппа рат
были приглашены люди с мест, представляющие
разные национальности
(в том числе и Р. Алдулатипов, вообще не
имевший
до этого опыта освобожденной партийной
работы) Вокруг
отдела сформировался круг нештатных
консультантов специалистов
по национальным проблемам из академических
институтов
и вузов.

-346-

Большая
нагрузка легла на эту структуру в связи
с подго товкой
специального Пленума ЦК (1989 г. ),
посвященного национальным отношениям.

Перед
этим уже произошел ряд эксцессов в
данной облас ти. В
1986 году имели место выступления студентов
казахской национальности
в Алма-Ате. Не самым разумным шагом
союзной
власти было назначение первым секретарем
ЦК Компартии
республики не казаха Г. В. Колбина. В
феврале 1988 года происходят
выступления части армянского населения
Нагорно-Карабахской
автономной области Азербайджанской
ССР с требованиями о включении ее в
состав Армянской ССР. В марте страну
потрясла информация о кровавых событиях
в Сумгаите. Затем
— Фергана и Новый Узень.

В
основе этих событий лежал целый клубок
факторов: экономических,
социальных, политических. Очевидно, что
не безосновательно одной из причин
называлось и сопротивление старых
элит, многие из которых срослись с
мафиозными струк турами.
Но и межнациональный и конфессиональный
моменты здесь
также явственно присутствовали. Фраза
В. Маяковского — «открыл
я с тихим шорохом глаза страниц и потянуло
порохом со
всех границ», — становится новой
реалией жизни многона ционального
государства. Причем, если с границ
восточных порохом
запахло настоящим, то с западных
надвинулась война законов.

«Запевалами»
здесь стали эстонцы, точнее члены
делегации Эстонской
республиканской партийной организации
на XIX
партконференции (июль 1988 г. ), предложившие
резко повы сить
степень самостоятельности союзных
республик, в том числе
и как субъекта международных отношений.

Эта
делегация оказалась одной из самых
«строптивых» при выработке
резолюции партконференции «О
межнациональных отношениях.
» В результате огромных усилий
работников аппарата
ЦК КПСС и внештатных консультантов была
принята по существу
компромиссная резолюция, где речь шла
о расширении
прав союзных республик и автономных
образований, создании
условий для большей самостоятельности
регионов. Дипломатично
говорилось, что идея перехода республик
и регионов на
принципы хозрасчета «заслуживает
внимания».
Все это учитывалось при подготовке
материалов пленума, в том
числе и доклада, посвященного
совершенствованию меж национальных
отношений в СССР, с которым должен был
вы ступить
генеральный секретарь. Было создано
несколько групп,

-347-

готовивших
альтернативные проекты. Определенные
наработки делались и Отделом по
национальным отношениям при Совете
Национальностей Верховного Совета
СССР, который возглавил Л. Д. Шишов.

Наряду с достаточно
тривиальными положениями чисто
пропагандистского характера (а без них
обойтись было, естественно, невозможно)
в розданном разработчикам плане-проекте
доклада имелись уже «смелые» и
новаторские для того времени и для той
структуры подходы. Обратим внимание
именно на эти фрагменты.

«Становление
новой исторической общности — советского
народа. Отметить, что процесс этот
длительный, еще не завершенный. Раскрыть
тезис, что развитие государства как
общенародного актуализирует проблему
разнообразия форм государственности
всех народов — больших и малых…

В порядке обобщения
о современном понимании решенности
национального вопроса в СССР. Этот
вопрос решен в том виде, как он достался
от прошлого. В каком смысле не решен.
Исходить из того, что не может быть раз
и навсегда решенного национального
вопроса. В этом, в частности, международное
значение нашего опыта.

О деформациях
национальной политики. В чем они про
явились:

• извращение
  принципов федерализма в межнациональных
  отношениях. Постепенное сужение
  суверенных прав республик и автономий
  (в частности, диктат ведомств, как
  центральных, так и местных, в сфере
  экономики, экологии, социального
  развития, культуры, науки. Дать несколько
  ярких примеров). Объективные и субъективные
  причины этих негативных явлений,
  длительность их тяжелых последствий.
  Отметить, что

  деформации отрицательно
  сказались на всех народах страны;

• нарушения
  социалистической законности в сфере
  межнациональных отношений (выселение
  отдельных народов, репрессии 30-40-х
  годов, необоснованные обвинения в
  национализме и шовинизме и др. ),
  недостаточное внимание к развитию
  отдельных народностей и национальных
  групп. Политическая

  оценка этого.
  Предложения по решению наиболее острых
  вопросов, оставшихся в наследство от
  прошлого (немцы Поволжья, крымские
  татары и др. );

• идеология и
  психология застоя, их отражение в теории
  и практике межнациональных отношений.
  Ошибочная трактовка

-348-

тезиса
о сближении и слиянии наций; линия на
унификацию.
Критика упрощения теоретических подходов
и практических
ошибок политики, нацеленной на
искусственное форсирование
процессов национальной ассимиляции.
Отождествление в ряде случаев
национального и националистического;
догмы о достигнутом
фактическом равенстве всех наций и
народностей и беспроблемности
межнациональных отношений в стране в
целом.
Снижение уровня научных разработок и
свертывание научных
дискуссий. Напомнить о содержании
дискуссий 20-х годов,
а также 50-60-х годов по национальному
вопросу…

раскрыть,
что любое обособление по национальному
при знаку,
будь то крупной или малой по численности
нации, ведет к
осложнению общего развития, к
контробособлению и имеет тенденцию
к эскалации. С другой стороны, — отрицание
и тем более подавление национального
— вызывает и провоцирует национальный
экстремизм и сепаратистские настроения.

Совершенствование
советской социалистической федера ции
— магистральный путь развития нашего
многонациональ ного
государства. Высказать позицию ЦК о
суверенитете СССР и
суверенитете союзных республик, их
соотношении. Провести мысль,
что суверенитет Союза ССР — не сумма
суверенитетов союзных
республик, а тем более не часть их,
делегированная Союзу,
а новое качество — суверенитет единого
федеративного по
своему устройству государства. О
верховенстве Конституции СССР,
законов СССР, решений высших органов
власти и государственного
управления на всей территории страны.
Сказать о
важности, точнее отразить эти принципы
в законодательных актах
страны…

Дать критический
анализ конфедералистских устремлений,

квалифицировать
их как шаг далеко назад, ослабление
государства
в целом и каждой союзной республики в
отдельности. Раскрыть
преимущества социалистической федерации
перед конфедеративным
устройством страны…

Внести
на обсуждение Пленума предложение о
возможности
рассмотрения и принятия Съездом народных
депутатов
Декларации о развитии СССР как единого
союзного государства, в
которой еще раз подтвердить жизненную
силу Договора об образовании
Союза ССР, волю советских людей и дальше
жить в
единой семье социалистических наций и
народов, наметить перспективы
развития советской Федерации, сформулиро
вать основные
принципы межнациональных отношений.

— 349 —

Предложить
закрепить в Конституции СССР ряд новых
принципов:

• обязательное
  участие союзных республик в решении
  всех наиболее
  важных вопросов политической,
  экономической и социально-культурной
  жизни страны, а также всех без исключения
  вопросов, касающихся соответствующей
  союзной республики
  или региона, в который они входят;

• свободное
  национальное развитие национальных и
  этни

  ческих групп и численно малых
  народов; предусмотреть допол

  нительные
  правовые гарантии обеспечения им
  необходимых в

  соответствии
  с традициями условий жизни и труда;
  развития са

  мобытнои культуры,
  приобщения к достижениям цивилизации:

— бережное
сохранение и развитие всех
национальных

культур
и языков.

Раскрыть
содержание основных положений готовящихся
правовых
актов (в сопоставлении с альтернативными
точками зрения)
по проблемам:

• разграничение
  компетенции Союза ССР и союзных
  рес

  публик.
  Предусмотреть ограничение круга
  вопросов, находя

  щихся
  в ведении СССР, расширить самостоятельность
  и ответ

  ственность
  союзных республик. Ввести правило,
  согласно ко

  торому союзная республика
  вправе решать все вопросы, кото

  рые
  не отнесены к исключительной компетенции
  центра;

• дальнейшее
  развитие правового статуса союзных и
  авто

  номных
  республик, автономных областей и
  автономных окру

  гов
  и подготовка соответствующих изменений
  Конституции

  СССР.
  Показать, что искажение принципа
  суверенитета рес

  публик
  может стать средством ущемления прав
  народов, поро

  дить
  неравенство между «коренным» и
  «некоренным» населени

  ем,
  ослабить и подорвать традиционные
  экономические связи

  и
  ударить по жизненному уровню населения.
  (Подход к вопро

  су
  о республиканском гражданстве со
  стороны лидеров нацио

  нальных
  движений в Прибалтике, Закон Эстонской
  ССР о

  языке);

— новые
функции Совета Национальностей
Верховно

Совета
СССР. Отметить, что за все время
существования эта

палата
не выполняла своих прямых задач. Порядок
создания в Советах
всех ступеней, где это необходимо,
постоянных комис

сий
по вопросам межнациональных отношений,
их полномочия.
Поставить на обсуждение Пленума вопрос
о возможностях образования в союзных
республиках по их усмотрению двухпала

350-

тных
Верховных Советов, а также о целесообразности
обра зования
общегосударственного органа по делам
национально стей и
межнациональных отношений;

— о принципах
представительства всех национальностей

страны в органах
власти в центре и на местах;

• развитие
  и углубление прямых связей союзных
  респуб лик друг
  с другом, введение института республиканских
  представительств
  в столицах других союзных республик;

—
возможности повышения роли союзных
республик в осуществлении
внешней политики и развитии международных
связей
CCCР;

• создание
  правового механизма рассмотрения
  спорных вопросов,
  включая национально-территориальные,
  между союзными
  республиками, автономиями, а также их
  обращений к центральным
  органам власти и управления Союза ССР;

• совершенствование
  национально-государственного, на
  ционально-территориального устройства
  СССР, в частности возможного
  повышения статуса ряда автономных
  республик, автономных
  областей и округов, образования
  национальных рай онов
  и Советов;

• расширение
  правовых гарантий в реализации нацио
  нально-культурных
  запросов советских граждан, проживающих
  за пределами своих национально-государственных
  образований или
  не имеющих таковых; рассмотреть
  целесообразность под готовки
  законодательных актов о национально-культурных
  об щественных
  организациях и учреждениях, в котором
  определя лись
  бы права всех наций, народностей,
  национальных и этни ческих групп на
  свободное развитие своей национальной
  куль туры;
  изучение национальных языков и
  обязанности органов власти
  всемерно содействовать тому, создавать
  необходимые социально-экономические,
  политические идеологические условия
  для
  этого, предусмотреть формы
  национально-культурных объединений
  и самодеятельных организаций, правовые
  вопросы
  подготовки национальных кадров,
  деятельности националь ных школ,
  издательств, средств массовой информации
  и другие; о
  новой редакции Закона СССР о гражданстве,
  в том числе его
  статей о соотношении союзных и
  республиканских гражданств.
  Увязать вопрос о равном гражданстве с
  правами человека.
  Обосновать ленинскими положениями,
  принципиальной позицией
  КПСС, а также общечеловеческими нормами,
  нашедшим отражение
  в международных пактах о правах человека.

-351 —

• расширение
  возможности судебного разрешения
  социально-бытовых
  конфликтов, возникающих на межнациональной
  почве;

• решительная
  борьба с нарушениями законности, прав
  и интересов
  граждан на почве межнациональных
  отношений;

• усиление
  и неуклонная реализация правоохранительными
  органами ответственности за разжигание
  национальной розни,
  оскорбление национального достоинства,
  за проповедь

  расовой
  или национальной исключительности».

Были
поставлены также задачи по созданию
как управ ленческих, так и научных
институтов, выпуску журналов, под готовке
теле- и радиопередач по вопросам
межнациональных отношений.
В общем, многое задумывалось весьма
разумное но
политическая жизнь диктовала свой
сценарий.

Всерьез
заговорили об обязательных требованиях
к пар тайным и советским работникам,
занимающих посты в респуб лике
— знать местные языки. На страницах
журнала ЦК КПСС обсуждается
вопрос о федерации в партийном
строительстве, возможности
для компартий ряда республик в уставах
учитывать
национальную специфику, скажем,
предусматривать право коммунистов
на посещение мечети¹⁵¹.

Однако,
было уже поздно. Последовали трагедии
в Тбили си
и Вильнюсе. Горбачев и его ближайшее
окружение прово дили фактически
страусиную политику в национальной
облас ти,
проявляя очевидную пассивность и
бездействие там, где необходимо было
проявлять политическую волю и решитель
ность.
Нередко Горбачев откровенно «подставлял»
своих со трудников
в «горячих точках», уходя в сторону.
Представлен ный
текст материалов пленума по национальным
отношениям был существенно урезан.
Новационные предложения, исхо дившие
от партийных структур, занимавшихся
национальной политикой,
что называется, клались под сукно.
Торпедировался и
разработанный проект закона о федерации,
на который в то время
соглашались даже прибалты. На его основе
появлялась возможность
если не сохранить Союз, то хотя бы
предотвратить его неуправляемый распад.

Все
это проявлялось в контексте общего
системного кри зиса,
потери управления страной, утрате
Президентом СССР стратегических
ориентиров. Горбачев не шел на реформу
партии,
испытывал стойкую идиосинкразию к рынку
и многопартийности.
Он фактически проиграл диспуты в
Прибалтике, во

-352-

яжи
куда с целью «уговорить» «бунтующие
республики» остаться в Союзе
превратились
в многочасовые словесные баталии и не
более
того. Владел
ли Горбачев проблемами национальной
политики, серьезно
ли он занимался национальным вопросом?
Есть разные
мнения на этот счет. Например, его
помощник А. С. Черняев
отвечает на этот вопрос утвердительно.
В частности, он приводит
выступление
Горбачева на Политбюро в марте 1988 года,
где
тот призывал к глубокому, «настоящему»
исследованию национальных
проблем. Черняев считает, что его шеф
был «искренен,
честен и высоконравственен в подходе
к националь ным
проблемам», хотя не обходит и «проколы»
Горбачева в этой
области: неубедительность позиции в
отношении Прибал тики
и слабость аргументации в стремлении
оставить эти рес публики
в Союзе, игнорирование информации о
сепаратистских
настроениях в Западной Украине, более
того — попытки ее
дезавуировать привычными интернационалистскими
шабло нами¹⁵².
Однако, есть свидетельства иного плана,
да и весь итог
политической карьеры этого деятеля
свидетельствует, что и
в этой сфере общественной жизни он
оказался не на высоте. Однако,
думается, что было бы неверным сводить
все к проблеме
очевидных ошибок и слабостей Горбачева,
личных амбиций политиков (в первую
очередь, российских), интересов новых
республиканских элит (утвердившихся
на волне резко оживившегося
и ставшего активной политической силой
национального
движения), стремившихся к переделу
ресурсов и собственности,
а также захвату властных постов. Сегодня
многие обвиняют Россию и ее руководство,
что объявленный ею в 1990
году суверенитет и явился первым и
главным звеном по следующей
эскалации распада. Однако, есть резон
взглянуть на эту
проблему более фундаментально.

Могла
ли советская, как ранее и царская империя,
выдер жать переход к демократической
системе? Вряд ли. Сколоченная из разных
цивилизационных блоков и функционирующая
в 1990
г. в разных экономических, политических
и социальных режимах,
она была, наверное, обречена. Демократическая
Россия уходила
из СССР прежде всего, наверное, по той
же причине,
по которой в 1917-ом уходили регионы и
народы из большевистской
«Совдепии». И дело отнюдь не в
соперничестве Ельцина
с Горбачевым, хотя и этот момент нельзя
не учитывать. Следует
обратить внимание на тезис, выдвинутый
и затем развиваемый
активным участником данных событий С.
Шахра

-353-

ем¹⁵³.
Характеризуя политические процессы,
приведшие к рас паду
СССР, он называет и такую причину, как
попытка союз ного руководства путем
претворения так называемого «плана
автономизации» ослабить и развалить
«ельцинскую» РСФСР. План
«боевых действий» против роста
влияния нового россий ского
руководства назывался «процессом
опоры на автономии». За
фасадом идеи выравнивая прав всех
республик, защиты су веренитета
автономий, скрывалось стремление как
бы «смешать карты»,
создав государство из 35 республик, тем
самым ликви дировав «мятежную»
демократическую РСФСР. 26 апреля 1990 г
Верховный
Совет СССР принял закон о выравнивании
прав союзных
и автономных республик в социально-экономической
хозяйственной, культурной и иных сферах.
Тем самым разме чался
правовой фарватер на пути фактического
роспуска Рос сийской
Федерации.

В
это время прозорливо прозвучал голос
А. И. Солженицина, опубликовавшего
работу «Как нам обустроить Россию».
«Надо теперь
жестко выбрать: между Империей, губящей
прежде всего
нас самих, — и духовным и телесным
спасением нашего же народа… Держать
великую империю, — значит вымертвить
свой
собственный, народ… Отделением двенадцати
республик, этой
кажущейся жертвой — Россия, напротив,
освободит сама себя
для драгоценного внутреннего
развития,
наконец, обратит внимание
и прилежание на саму себя», — настаивал
писа тель¹⁵⁴.
И пусть можно спорить о судьбах Украины,
Белорус сии
и Казахстана в трактовке Солженицына,
хотя и здесь был ряд
верных суждений, но в том, что процесс
отделения должен быть
строго регламентирован, занять может
быть несколько лет,
а не носить «обвальный характер»,
Солженицын был более, чем
прав. Но события потом пошли по самому
неконструктив ному
варианту¹⁵⁵.

Эта
неконструктивность пронизывала собой
всю послед нюю
фазу «доживания» Союза ССР. И
фундаменталисты-«охра нители»
и революционеры-«разрушители» уже
не могли найти основы для консенсуса.
Даже новая трактовка прежней аббре
виатуры
«СССР» — Союз не социалистических,
a
суверенных республик, — вызывала
негодование значительной части чле нов
партии. И главное — все проходило на
фоне усиливающе гося
социально-экономического и политического
хаоса в стра не,
в умах людей. От центра отшатывались
как от источника этого
хаоса. «Бросая рублики, бегут
республики», — пели участники
КВН¹⁵⁶.

354-

Думается,
что был изначально обречен на провал
Ново-огаревский
процесс, который будто бы был торпедирован
августовским путчем 1991 года, помешавшим
превратить СССР в объединение
новых независимых государств.

О
деталях Новоогаревских дискуссий
свидетельствует ин формированный
очевидец В. И. Болдин. Жесткую позицию
за нимал
Б. Н. Ельцин, выступавший за примат воли
республик в будущем
объединении. Схожие взгляды высказывали
предста вители Украины. С подобными же
идеями выступали руково дители российских
автономий, чье мнение выражал Председа
тель
Верховного Совета Татарии М. Ш. Шаймиев,
считавшие, что
автономии должны быть субъектами
договорных процедур. Представитель
Северной Осетии также настаивал на
статусе суверенной
республики. К ним примыкали полпреды
Якутии, Башкирии,
Чувашии, Карелии, Чечено-Ингушетии.
Таким образом, возникала перспектива
образования более 30 суверенных
государств.

Закончилось
все беловежскими соглашениями. СССР
пре кратил
свое существование. Семидесятилетнего
юбилея ему отметить
было не суждено. А вот о том, как проходил
демон таж
советской партбюрократической империи,
о методах, ме ханизмах,
сроках, решениях — разговор должен быть
особый. Здесь
не на высоте оказались все. В итоге
вместо длительного и скрупулезного
процесса (переговоров, торгов,
согласительных процедур
и т. п. ) были предприняты сиюминутные
решения, последствия
которых оказались весьма неоднозначны.
Конеч но,
всему можно найти оправдания и объяснения,
но утрачен ного,
как говорится, не воротишь.

В
этом плане вспоминаются высказывания
партийных ру ководителей,
в том числе и на этапе «перестройки»,
что опыт советского
многонационального государства впервые
в истории продемонстрировал
как многонациональный состав населения
из источника слабости страны превращается
в фактор силы.
подтвердила это с точностью до… наоборот.

Однако,
констатируя все очевидные противоречия
советской
национальной политики, главное из
которых состояло в том,
что самые гуманистические идеи и
намерения по гармо
низации межнациональных отношений
существовали как со ставляющая
тоталитарной системы, не надо приписывать
этой политике
то, чего она в себе не несла. В частности,
не было в ней русификаторской
доминанты.

-355-

Национальная
политика КПСС свидетельствует, что она
не была
направлена на консолидацию народов, а
преимущество давалось
великому русскому народу и не поэтому
ли интернационализма
стала продолжением теории мессионизма,
принцип
которой: «где русский, там и его земля»,
— утверждает один из авторов вышедшего
не так давно на Украине этнополитического
словаря. Это не так. Метаморфоза
интернационализма обернулась и против
русского народа. Но виновен ли в этом
интернационализм? Стоит подумать.