Ошибка в тексте международного договора

Статья 79

Исправление ошибок в текстах

или в заверенных копиях договоров

1. Если после установления аутентичности текста договора подписавшие его государства и договаривающиеся государства констатируют с общего согласия, что в нем содержится ошибка, то эта ошибка, если они не решают применить другой способ, исправляется путем:

a) внесения соответствующего исправления в текст и парафирования этого исправления надлежащим образом уполномоченными представителями;

b) составления документа с изложением исправления, которое согласились внести, или обмена такими документами; или

c) составления исправленного текста всего договора в том же порядке, как и при оформлении подлинного текста.

2. Если речь идет о договоре, который сдается на хранение депозитарию, то последний уведомляет подписавшие договор государства и договаривающиеся государства об ошибке, а также о предложении об ее исправлении и устанавливает соответствующий период времени, в течение которого могут быть сделаны возражения против этого предложения. Если до истечения этого периода:

a) не последовало возражений, депозитарий вносит исправление в текст и парафирует это исправление, составляет протокол об исправлении текста и препровождает копию его участникам и государствам, имеющим право стать участниками договора;

b) было высказано возражение, депозитарий доводит это возражение до сведения подписавших договор государств и договаривающихся государств.

3. Правила, изложенные в пунктах 1 и 2, применяются также в тех случаях, когда была установлена аутентичность текста на двух или нескольких языках и обнаруживается несовпадение между различными текстами, которое, с общего согласия подписавших договор государств и договаривающихся государств, должно быть исправлено.

4. Исправленный текст заменяет собой содержащий ошибку текст ab initio, если только подписавшие договор государства и договаривающиеся государства не решат иначе.

5. Исправление текста зарегистрированного договора доводится до сведения Секретариата Организации Объединенных Наций.

6. Если ошибка обнаруживается в заверенной копии договора, депозитарий составляет протокол, содержащий исправление, и направляет копию его подписавшим договор государствам и договаривающимся государствам.

В вышедшем три года назад посте по случаю 50-летия Международных пактов о правах человека 1966 г. (далее – Пакты о правах человека, Пакты) я отмечал, что близкое к 100% участие в обоих Пактах самых разных по политическому режиму и по господствующей религии государств (в том числе и тех, в которых дела с правами человек далеки от идеала) достигнуто за счет определенной мягкости и гибкости в вопросах соблюдения норм пактов, изначально допускающей некий уровень неисполнения. Если бы Пакты предлагали жесткий подход к государствам-нарушителям, то многие страны просто отказались бы в них участвовать.

В этом году отмечается 50-летний юбилей Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. (далее – ВКПМД, Конвенция). Это событие равно как само значение Конвенции для современного международного права стали центральной темой состоявшихся в МГУ 25 октября 2019 г. ежегодных Тункинских чтений. Знакомство с сегодняшней практикой применения положений ВКПМД позволяет сделать вывод, что для многих стран еще одним фактором, повлиявшим на их решение участвовать в Пактах о правах человека, стала предусмотренная нормами Конвенции и широко применяемая на практике возможность делать неограниченное количество разнообразных оговорок к любому договору, в том числе и соглашениям о правах человека. Сделанные при подписании или ратификации соглашения оговорки направлены на исключение или изменение действия положений данного соглашения для государства, заявившего оговорку. Фактически речь идет о присоединении к международному соглашению на собственных условиях, когда сам договор рассматривается как некое меню, из которого можно что-то выбрать, а от чего-то можно отказаться. Именно осознание такой возможности позволило США в 1990-х годах принять решение о ратификации Пакта о гражданских и политических правах 1966 г. (далее также – Пакт) и ряда других универсальных договоров о правах человека, отойдя от принятой в конце 1940-х годов и крайне уязвимой для критики жесткой политики неучастия в таких договорах (об оговорках, сделанных США при присоединении к Пакту, будет сказано ниже).

В прошлом году такой возможностью присоединиться к Пакту о гражданских и политических правах 1966 г. на собственных условиях в виде многочисленных оговорок решил воспользоваться Катар, ставший третьей страной Персидского Залива, ратифицировавшей этот Пакт (после Кувейта в 1996 г. и Бахрейна в 2006 г.). Вполне возможно, это было сделано с целью улучшить свое резюме в преддверии Чемпионата мира по футболу, который пройдет в Катаре в 2022 г. В соответствии с этими оговорками целый ряд ключевых положений Пакта будет применяться Катаром только в том случае, если это не противоречит нормам шариата, конституции и национальному законодательству.

Надо отдать должное Катару, который решил не делать оговорку крайне общего и расплывчатого характера, которую до него заявляли ряд исламских стран, присоединяясь к универсальным конвенциям о правах человека (наподобие оговорки, сделанной Мальдивами к Конвенции об устранении любых форм дискриминации по отношению к женщинам 1979 г.:  

«Правительство Мальдивской Республики будет соблюдать положения Конвенции за исключением тех из них, которые Правительство посчитает противоречащими принципам Шариата».

Оговорки и заявления, сделанные Катаром, представляют особый интерес по двум причинам. Во-первых, они вызвали возражения рекордного числа стран (21), а во-вторых, они стали первыми оговорками к Пакту о гражданских и политических правах 1966 г., сделанными после принятия Комиссией ООН по международному праву (далее – КМП ООН) в 2011 г. документа под названием «Руководящие принципы по оговоркам к международным договорам» (“Guide to practice on Reservations to Treaties”). В силу этого оговорки Катара, точнее их дальнейшая судьба, станет первым испытанием нового режима оговорок, который уже получил название «Вена плюс». Однако для того, чтобы объяснить все неискушенному читателю, лучше начать от печки, то есть с положений ВКПМД, применимых к оговоркам, и истории их разработки.

1. Статус оговорок в ВКПМД

В самой Конвенции статусу оговорок посвящено всего лишь несколько положений, которые с разной степенью детализации приводятся во всех отечественных учебниках по международному праву.

В статье 2 дается определение понятия «оговорка» – это «одностороннее заявление в любой формулировке и под любым наименованием, сделанное государством при подписании, ратификации, принятии или утверждении договора, или присоединения к нему, посредством которого оно желает исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству».

В соответствии со статьей 19 не разрешаются оговорки, когда (а) любые оговорки запрещены самим договором, (б) когда договор разрешает лишь определенные оговорки, в число которых данная оговорка не входит и (в) оговорка несовместима с объектом и целями договора.   

Статья 20 говорит о принятии оговорок и о возражениях против них. Стоит отметить, что это касается только разрешенных оговорок в смысле статьи 19. Главное состоит том, что разрешенные оговорки не требуют согласия других участников договора, если иное не установлено самим договором. Возражение на оговорку со стороны другого государства не препятствует вступлению в силу договора между государством, сделавшим оговорку, и возражающим против нее, если возражающее государство определенно не заявит об ином. 

Статья 21 устанавливает правовые последствия оговорок и возражений против них.

Для сделавшего оговорку государства оговорка изменяет действие положений, в отношении которого она сделана. Так, если Россией была сделана оговорка об исключении для нее действия статьи договора об обязательной юрисдикции Международного Суда ООН (далее – МС ООН), то ни одно другое государство-участник данного договора не может привлечь Россию в качестве ответчика в МС ООН по спорам, вытекающим из этого договора. Возражения на эту оговорку, сделанные другим государством, не отменяют ратификацию данного договора, сделанную Россией, а лишь делают положение об обязательной юрисдикции МС ООН неприменимым в отношениях между Россией и возразившим государством. Иными словами, ни Россия, ни возразившее государство не смогут инициировать разбирательство против друг друга в МС ООН в рамках данного договора. Единственное условие в отношении возражений – это срок. Возражения должны быть заявлены в течение 12 месяцев со дня появления оговорки. Молчание приравнивается к принятию оговорки.   

Как показывает современная практика, государства свободны в своем решении разрешать или нет в договоре оговорки, а если разрешать, то какие и в каких случаях. В качестве примера разнообразного подхода государств к оговоркам можно привести Договор о создании ЕАЭС 2014 года, в котором оговорки категорически запрещаются, т.е. государствам, желающим участвовать в Договоре предложен выбор – либо все, либо ничего (согласиться со всем, что предусмотрено Договором, либо отказаться от участия в нем). Немного другая ситуация в ВТО, где Соглашение о создании ВТО не разрешает оговорки, в то время как «охваченные соглашения» либо также их запрещают, либо разрешают только с согласия всех государств-участников конкретного соглашения. С учётом того, что сейчас в ВТО более 160 стран, это превращается в невыполнимую задачу. Другой подход к оговоркам предложен в Европейской Конвенции по правам человека 1950 г., статья 57 которой устанавливает, что любое государство может сделать оговорку, но только 1) к любому конкретному положению Конвенции и 2) в отношении того, что тот или иной закон, действующий в это время на его территории, не соответствует этому положению. Кроме того, оговорки общего характера запрещаются.  

1. Предыстория статей 19-23 ВКПМД

Сейчас указанные выше положения Конвенции в отношении оговорок воспринимаются как данность. Однако так было не всегда (и для многих это может стать сюрпризом). До 1951 г. в международном праве преобладал классический подход к оговоркам, согласно которому сделанные оговорки должны быть приняты всеми остальными участниками договора, и только после этого могут действовать для государства-заявителя. Если хоть одно государство возражало против сделанной оговорки, то считалось, что данный договор для сделавшего оговорку государства в силу не вступил. Иными словами, возражения против оговорки фактически аннулировали сам акт о ратификации договора и государство-заявитель признавался не участвующим в этом договоре.

Ситуация кардинально изменилась в 1951 г. после Консультативного заключения МС ООН по поводу оговорок к Конвенции о предотвращении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. (Reservations Case). С запросом о таком заключении обратилась Генеральная Ассамблея ООН в попытке разрешить спор между Генеральным секретарем ООН, выступавшим в качестве депозитария данной Конвенции, и СССР, пытавшимся вручить ему документы о ратификации вместе со сделанными оговорками, одна их которых исключала обязательную юрисдикцию МС ООН по спорам в отношении данной Конвенции и на которую уже поступили возражения от ряда других государств. Отказываясь принять от СССР документы о ратификации, Генеральный Секретарь ООН лишь продолжал последовательную и строгую линию в отношении оговорок, принятую в Лиге Наций, согласно которой требовалось единогласное принятие оговорки всеми остальными участниками договора. В противном случае договор в силу для сделавшего оговорку государства не вступал, несмотря на его ратификацию. СССР оспаривал правомерность такой практики, настаивая на суверенном праве каждого государства делать оговорки.

В своем Заключении, принятым незначительным большинством из 7 судей против 5, МС ООН отошел от классического подхода, заявив, что он не может быть применен к многостороннему договору, особенно к договору о правах человека. По мнению Суда, в этом случае надо найти баланс между, с одной стороны, желанием, чтобы Конвенция охватывала как можно большее количество государств, пусть и со сделанными ими оговорками, и с другой, целостностью и единством самого договора. Если Конвенция ничего не говорит об оговорках, это не значит, что они запрещены. По мнению МС ООН, главное, чтобы сделанные оговорки были совместимы с объектом и целями Конвенции. В случае с Конвенцией о предотвращении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. Суд заявил, что государства при ее разработке исходили из максимально широкого в ней участия и не хотели, чтобы возражения к незначительной оговорке (minor reservation) делали эту Конвенцию полностью неприменимой для государства-заявителя оговорки.

Несмотря на первоначальную резко негативную реакцию на позицию МС ООН со стороны Комиссии по международному праву, при разработке Комиссией проекта ВКПМД в итоге был избран подход, предложенный МС ООН, и воплотившийся в указанные выше статьи Конвенции.

Тем не менее, не надо забывать, что как решение МС ООН по делу об оговорках, так и воспринявшая его логику Венская Конвенция 1969 г появились задолго до начала распространения международных судов, поэтому за неимением лучшего решение вопроса, соответствует та или иная заявленная оговорка объекту и целям договора, было отдано на откуп другим государствам –участникам договора. Решение о такой горизонтальной оценке сделанных оговорок далеко не идеальное, так как практика показывает, что государства не всегда возражают на оговорки, даже если они с ней не согласны. Особенно непонятен смысл возражений на оговорку в договорах о правах человека, которые отнюдь не представляют собой набор обязательств сторон по отношению друг к другу, а выражает обязательство государства-участника предоставить некий набор прав индивидам, находящимся на его территории. Полностью за кадром остался вопрос о том, (1) как быть, если лишь часть (но не все) государств-участников договора полагают, что оговорка не соответствует объекту и целям договора, а также (2) что будет с оговоркой в случае признания, что она им не соответствует.

1. Современные реалии

Сегодня оговорки воспринимаются как необходимое «зло» – необходимы, чтобы привлечь как можно большее число участников, но «зло» в силу их тенденции превращать любой многосторонний договор в «решето». В том случае, если оговорка не соответствует объекту и целям договора, то в доктрине рассматриваются три возможных варианта правовых последствий:

1. Сама ратификация договора, сделанная заявителем неприемлемой оговорки, все равно будет считаться действительной, и государство-заявитель будет беспрепятственно и полноценно пользоваться этой оговоркой. Этот вариант сегодня отрицается большинством исследователей и не поддерживается ни практикой Комитетов по правам человека, созданных в рамках Пактов, ни региональными судами по правам человека.
2. Полностью противоположный первому вариант состоит в том, что несовместимая с объектом и целями договора оговорка аннулирует сам акт о ратификации договора, и государство-заявитель признается не участвующим в этом договоре.
3. В третьем варианте действие оговорки отделяется от действия акта ратификации, оставляя государство-заявителя стороной договора, но при этом лишая его возможности использовать эту оговорку в своих целях. Эта доктрина отделимости оговорок (severability doctrine) была во многом разработана в конце 1980-начале 1990-х годов региональными судами по правам человека и контрольными органами, созданными в рамках универсальных соглашений по правам человека и квази-судебными органами. Они в своих рассуждениях исходили из того, что наличие оговорки к договору о правах человека не дает основания лишать государства-заявителя оговорки права на участие в нем, и тем более лишать граждан этого государства тех прав и свобод, которые гарантируются этим договором.   

Говоря о том, кто именно вправе рассматривать вопрос о соответствии оговорок объекту и целям договора, то, как показывает современная практика международных судов (МС ООH, ЕСПЧ, МАСПЧ), все они заявили о своей компетенции рассматривать этот вопрос. Но раз уж пост посвящен Пактам о правах человека 1966 г. и оговоркам к ним, то остановимся на позиции Комитета по правам человека (далее – Комитет), созданного в рамках Пакта о гражданских и политических правах 1966 г.

Столкнувшись к 1994 г. с крайне неприятной для себя реальностью в виде 150 оговорок разной значимости (включая оговорки, которые ограничивали или исключали материальные и процессуальные права, гарантированные Пактом), сделанных 46 из 127 государств-участников Пакта, Комитет оказался вынужден сформулировать свое отношение к этим оговоркам, что и было сделано в 1994 г. в виде Общего комментария (General Comment № 24).

Комитет начал свои рассуждения с того, что Пакт не запрещает оговорки и не указывает, какого вида оговорки допускаются. Оговорки могут исполнять полезную функцию, позволяющую государствам приспособить конкретные элементы в своем внутригосударственном праве к неотъемлемым правам каждого человека, которые закреплены в Пакте. При этом Комитет отметил, что положения ВКПМД относительно роли возражений государств в связи с оговорками являются неприемлемыми для решения проблемы оговорок к договорам о правах человека. Ввиду особого характера договора о правах человека совместимость оговорки с объектом и целями Пакта должна устанавливаться объективно, и Комитет вполне способен выполнить эту задачу.

Говоря о правовых последствиях признания оговорки неприемлемой, то Комитет заявил, что такие последствия обычно не заключаются в том, что «Пакт вовсе не будет действовать для стороны, сделавшей оговорку. Скорее, такая оговорка будет отделимой в том смысле, что Пакт будет действовать для стороны, сделавшей оговорку, без действия самой оговорки». Затем последовало утверждение Комитета, что положения Пакта, которые представляют собой обычное международное право (и тем более, если они имеют характер императивных норм), не могут быть предметом оговорок. За этим следовал длинный перечень тех прав и свобод из Пакта, в отношении которых, по мнению Комитета, оговорки не допускались. И уже спустя год в 1995 г. Комитет признал, что «некоторое элементы оговорок» государств в отношении смертной казни являются несовместимыми с объектом и целями Пакта, и, соответственно, недействительными. Речь в первую очередь шла об оговорке США, которые хотели сохранить свою практику вынесения смертных приговоров несовершеннолетним, хотя Пакт в статье 6 запрещает смертную казнь в отношении лиц, не достигших 18 лет. Формально с тех пор США нарушают это положение Пакта, оставаясь единственной в мире страной, выносящей смертные приговоры детям.  

1. Деятельность КМП в отношении правового статуса оговорок

Сложный и комплексный вопрос о статусе оговорок стал предметом рассмотрения КМП ООН с 1993 г. Специальный докладчик Ален Пелле (Alain Pellet) подготовил 17 (!) обширных докладов на эту тему. В итоге в 2011 г. были приняты уже упомянутые выше «Руководящие принципы по оговоркам к международным договорам» (далее – Принципы), объемом 630 страниц. Несмотря на то, что Принципы не являются обязательным документом и никогда не станут конвенцией, многие комментаторы рассматривают их как некий новый режим для оговорок под названием «Вена плюс».

Для целей данного поста достаточно будет сказать, что Принципы содержат рекомендацию контрольным органам и судам в отношении недопустимых оговорок. Так, если оговорка будет признана недействительной (invalid) на основании противоречия объекту и целям договора, то заявившее ее государство должно уточнить, готово ли они считать себя стороной договора без учета этой оговорки. Иными словами, государству-заявителю оговорки, которая оказалась неприемлемой, рекомендуется предложить сделать выбор: остаться в договоре, сняв оговорку, либо уйти, если сделанная оговорка является принципиальным условием участия в данном договоре.  

Пока неясно, как международные суды и Комитет по правам человека будут применять эти Принципы. Будет ли готов Комитет пожертвовать идеей универсальности Пакта и настоять, чтобы Катар сделал выбор: отозвать сделанные им оговорки или выйти из Пакта? Или повторится ситуация с США, когда оговорка о смертной казни признана неприемлемой, а для США оговорка по-прежнему в силе. Да и выйти из Пакта не так уж просто, как показывает курьезная ситуация с Северной Кореей. Присоединившись к Пакту в 1981 г., она решила выйти из него в 1994 г. после резкой критики со стороны Комитета по правам человека за ситуацию с правами человека в стране. В ситуации, когда сам Пакт вообще не содержит норм о выходе из него, Северная Корея получила от ООН два разных мнения о возможности своего выхода. Комитет по правам человека заявил, что выход из Пакта вообще невозможен, а Генеральный Секретарь ООН сообщил Северной Корее, что выход возможен только согласия всех стран-участниц Пакта (Нидерланды сразу прислали свои возражения в отношении выхода Северной Кореи). Таким образом, Северная Корея по-прежнему остается стороной Пакта, а вопрос о том, насколько запрет выхода повлиял на ситуацию с правами человека в этой стране, остается риторическим. Скорее можно говорить о том, что запрет на выход из договора провоцирует его неисполнение. В любом случае развитие ситуации с оговорками Катара мы увидим в самое ближайшее время.

Право договоров в части оговорок – одна из наиболее сложных сфер международного права МП для понимания, преподавания и применения. Нерешённые доктринальные вопросы о которых говорилось выше, представляют собой настоящий кошмар для практиков, когда оговорки от контр оговорки способны превратить любой международный договор в совокупность из нескольких двусторонних договоров в редакции оговорок и возражений на них. Кроме того, непонятен статус оговорок, которые очевидно противоречат объекту и целям оговорок, но которые не снимаются сделавшим их государством, даже после того, как его попросят то сделать. Все это порождает неприятное для любого континентального юриста чувство правовой неопределенности, Но с этим трудно что-то сделать, принимая во внимание очевидные особенности современного международного права.

Во внутреннем праве государств ошибка
понимается как ситуация, в которой «лицо
в результате неправильного представления
о праве или факте совершает или допускает
совершение акта, который не был бы сделан
без неправильного представления»
*(390). Ошибке посвящены многие
высказывания теоретиков. Положения об
ошибке занимают значительное место в
праве государств, касающегося сделок.
Поэтому первые юристы-международники,
руководствуясь римским правом, уделяли
ошибке большое внимание
*(391). В последующий период все
большее число авторов стало отрицательно
относиться к ошибке как основанию
недействительности договора
*(392).

В отличие от приведенного определения
ошибки во внутреннем праве, в международном
праве ошибка может касаться лишь факта,
а не права. В деле о Восточной Гренландии
Постоянная палата международного
правосудия в 1933 г. определила, что ошибка
может служить основанием для признания
договора недействительным. Но при этом
ошибка должна касаться фактов, а не
права. Эти факты должны существовать в
момент заключения договора, а не
появляться впоследствии. Было установлено,
что ответ норвежского министра иностранных
дел был определенным и безусловным и
не давал оснований считать, что в этом
случае имела место ошибка
*(393).

Наиболее общая позиция того времени
нашла отражение в Гарвардском проекте
о праве договоров 1935 г. Согласно проекту
договор, который был заключен при
ошибочной оценке фактического положения,
что явилось существенной причиной
принятия договора, может быть признан
компетентным судом, либо иным органом
как основание непризнания обязательной
силы договора (ст. 29.а). При этом в
комментарии отмечалось, что несущественная
ошибка не может служить основанием
недействительности договора.

Практика свидетельствует, что ссылки
на ошибку предельно редки. Очевидно
поэтому, что несмотря на упоминание
ошибки при заключении договоров в общих
курсах, литература, специально посвященная
ошибкам, небогата
*(394). Процесс заключения договора
дает необходимые возможности для
исключения ошибок. Особенно показателен
в этом плане процесс заключения
многосторонних договоров. На редкость
ошибок в практике указывали некоторые
государства в отзывах на проект Комиссии
международного права 1963 г.
*(395)

Судебная практика по этому вопросу
также незначительна. В основном она
касается договоров о границе. При этом
суд обычно исходил из того, что ошибка
должна быть существенной и ее наличие
должно быть доказано. В 1959 г. Международный
Суд принял решение по делу о суверенитете
над некоторыми пограничными землями.
Нидерланды утверждали, что протоколы
1843 г., на которые ссылалась Бельгия,
содержали серьезные ошибки. Суд решил,
что протоколы действительны, поскольку
ошибки не были доказаны Нидерландами
*(396).

Исключением из общего правила об ошибке
является случай, когда виновата в этом
допустившая ее сторона. В решении
Международного Суда о храме При Вихеар
говорилось: «Является установленной
нормой права, что обращение к ошибке не
допускается в том случае, если сторона,
ссылающаяся (на ошибку. — И.Л.), внесла
своим поведением вклад в наличие ошибки
или могла избежать ее, или обстоятельства
были таковы, что сторона могла установить
позитивную ошибку»
*(397).

В деле о концессиях Мавроматиса
Постоянная палата международного
правосудия, касаясь, правда, договора
о концессии, определила, что ошибка в
деле, которое не является условием
заключения договора, недостаточна для
ликвидации согласия
*(398). Иными словами, ошибка должна
относиться к делу, рассматриваемому
сторонами как образующая основа их
согласия с договором.

Близкой к ошибке было мнение Ливии в
деле о территориальном споре с Чадом.
Ливия утверждала, что во время заключения
договора она не обладала опытом участия
в трудных переговорах с державой, которая
имела длительный международный опыт.
Суд должен принять это во внимание при
толковании договора. Тем не менее Ливия
не считала, что это может служить
основанием для признания недействительности
договора
*(399).

А.Н. Талалаев пришел к выводу, что ошибка
имеет значение тогда, «когда искажает
подлинную волю сторон или хотя бы одной
стороны и потому может служить основанием
для оспаривания юридической силы
международного договора полностью или
частично»
*(400).

При рассмотрении в Комиссии международного
права докладчик Дж. Фицморис уделил
значительное внимание ошибке, взяв за
основу внутреннее право. Докладчик Х.
Уолдок предложил две статьи. Одна из
них была посвящена совместной ошибке,
а вторая — ошибке одной стороны. Однако
в дальнейшем было решено, что, несмотря
на то что многие правовые системы
проводят различие между совместной и
односторонней ошибкой, в международном
праве это будет едва ли оправданным.

В сформулированной статье Комиссия
исходила из того, что ошибка влияет на
согласие, только если она была существенной
в деле, которое представляет собой
важную основу согласия с договором.
Такая ошибка автоматически не делает
договор недействительным, но дает
пострадавшей стороне право объявить
ее основанием недействительности
согласия. Если недействительность
установлена в соответствии со статьей,
то она делает договор недействительным
с самого начала (ab initio).

На Венской конференции 1968-1969 гг. проект
статьи вызвал довольно оживленную
дискуссию. Делегация США предложила
исключить из первого пункта слова
«ошибку в договоре», поскольку
данная формулировка означает, что речь
идет об ошибке, отраженной в самом
договоре. Между тем ошибка может
заключаться в оценке обстоятельств,
побудивших заключить договор. Было
также предложено включить пункт:
«Предполагаемый факт или ситуация
имела большое значение для его согласия
быть связанным договором или для его
осуществления»
*(401). Делегация Австралии
предложила установить определенный
срок для предъявления претензий после
установления наличия ошибки.

На Конференции автору этих строк
пришлось выступить против поправок
США, поскольку они означают, что ошибка
может относиться не только к самому
договору, но также к его осуществлению.
В результате государство может отказаться
от договора, считая, что он не дал
результатов, на которые оно рассчитывало.

Эксперт-консультант Х. Уолдок заявил,
что поправки США угрожающе расширяют
предложенную статью. Комиссия включила
слова «ошибка в договоре» с тем,
чтобы было ясно, что ошибка относится
к договору. Если случаи не будут ограничены
вопросами, относящимися к договору, то
появится опасность, что государства
смогут апеллировать к ошибкам, совершенно
не относящимся к договору, как сыгравшим
важную роль в их согласии. В результате
поправки США были отклонены Конференцией
*(402).

На Конференции мною было высказано
мнение, что проект, предложенный
Комиссией, является удовлетворительным
и отражает существующее право в
реалистической мере. Делегации согласились
с тем, что проект соответствует
существующему праву и содержит
«минимальный уровень прогрессивного
развития» (Гана, Эквадор). Заслуживает
внимания мнение, высказанное делегатом
Великобритании, который сказал, что
«статьи, несомненно, содержат
существенный элемент прогрессивного
развития, даже если это касается их
формулировки, места и процедуры их
применения»
*(403).

Таким образом, несмотря на то что ссылки
на ошибку для обоснования недействительности
договора в международной практике
довольно редки, было бы неправильно
полностью обойти молчанием ошибку в
общей схеме недействительности
международных договоров. Признание
недействительности договора, заключенного
на основе ошибки в отношении его существа,
является общепризнанным принципом
права.

При подготовке статей о праве договоров
с участием организаций Комиссия
международного права пришла к выводу,
что предложенная формулировка применима
и к международным организациям
*(404). В таком виде статья была
принята Венской конференцией по праву
договоров с участием международных
организаций 1986 г.

Статья 48 «Ошибка» установила, что
государство или международная организация
вправе ссылаться на ошибку в договоре
как на основание недействительности
согласия на обязательность договора,
если ошибка касается факта или ситуации,
которые, по предположению этого
государства или этой организации,
существовали при заключении договора
и представляли собой существенную
основу для согласия на обязательность
данного договора. Данное положение не
применяется, если государство или
международная организация своим
поведением способствовали возникновению
этой ошибки или обстоятельства были
таковы, что это государство или эта
международная организация должны были
обратить внимание на возможную ошибку.
«Ошибка, относящаяся только к
формулировке текста договора, не влияет
на его действительность; в этом случае
применяется статья 80» (ст. 80 посвящена
исправлению ошибок в текстах договоров).

А.Н. Талалаев в практике ХХ в. насчитал
15 случаев довольно серьезных ошибок в
текстах договоров. Тем не менее они не
повлияли на действительность договоров
*(405). Ошибки в формулировке
текста подлежат исправлению по соглашению
сторон. Если договор подписан, то для
этого Венские конвенции предусматривают
специальную процедуру (ст. 79 Венской
конвенции 1969 г. и ст. 80 Венской конвенции
1986 г.).

Из сказанного видно, что Венские
конвенции весьма ограниченно трактуют
последствия ошибки для недействительности
договора.

Соседние файлы в папке Экзамен зачет учебный год 2023

• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #
• #

  21.12.20228.31 Mб0МГИМО МП.pdf

• #