-
16. 07. 2015 -
Дефекты образования, ампулы одного цвета, нехватка воли: врачи рассказали Дарье Саркисян о своих фатальных ошибках и объяснили, как их количество можно снизить
К. А., педиатр
«Мои первые и, пожалуй, самые яркие ошибки были еще в университете. После третьего курса я устроилась работать медсестрой. Меня взяли, даже не проверив мои навыки. Мне нужно было поставить капельницу одному пожилому раковому больному — казалось, дотронешься до него, и он рассыплется. Я ни разу не колола в вену: ни на тренажере, ни на крепком человеке. А мне просто сказали: «Иди и делай. Все мы так начинали, и ты на практике научишься», — никого со мной не послали. После моих попыток у пациента были огромные гематомы на обеих руках, и возможности поставить капельницу просто не осталось. Меня отругали, сказали: «Что же ты такая безрукая. Уйди». И я даже не видела, что они потом делали. С тех пор я ни разу не колола в вену. Я врач с восьмилетним стажем, и это стыдно.
Конечно, это в первую очередь проблема системы образования. Я считала: меня учат всему, что мне понадобится, и я училась хорошо. Но, как выяснилось, если у тебя нет возможности ходить по различным кружкам в университете, ты оказываешься абсолютно неподготовленным. Старшие коллеги не поддержали меня и не помогали мне, когда я первый раз выполняла манипуляцию. Выходит, то, что случилось, это не вина кого-то одного, это комплексная ответственность. Тем не менее, трудно не винить себя: ты своими руками навредил кому-то. В итоге, я сознательно стала работать в той области, где минимум практических вещей.
Когда я начала работать педиатром, мои ошибки стали связаны с недостатком знаний. Например, на приеме у меня был с лихорадкой неясного происхождения ребенок, не привитый от пневмококковой инфекции. По международным стандартам он должен получить дозу антибиотика цефтриаксона, поскольку есть вероятность заражения крови бактериями. Я не назначила его, потому что не знала, строгая ли это рекомендация. Когда ребенок с родителями уехал, я решила уточнить и увидела, что давать цефтриаксон нужно обязательно. Я им позвонила и все объяснила.
Фото: Татьяна Плотникова
Я всегда признаю свои ошибки и ни разу не пожалела об этом. Мне кажется, нормально, если врач чего-то не знает: объем информации огромный, и она постоянно обновляется. Но при этом, конечно, доктор должен по максимуму защитить себя от ошибок: сверяться с рекомендациями, руководствами и т. д. Беда только в том, что в России такая практика — это не обязанность, а инициатива врача. У нас доктор не обязан быть в курсе новых достижений медицины. То есть даже если врач год не мог диагностировать рак, потому что не назначил какой-то элементарный анализ, нет возможности доказать, что доктор не прав: нет точки опоры, стандартов. Я была однажды на разборе летального случая в городском департаменте здравоохранения после жалобы родственников погибшего пациента. Уровень дискуссии там был потрясающий. Глава комиссии, очевидно, проработала врачом очень недолго. И она объясняла доктору, на которого подали жалобу, что он должен был сделать. Надо ли говорить, что эти рекомендации были скорее вредными, чем полезными.
Если все врачи начнут честно рассказывать пациентам о своих ошибках, думаю, больные устроят революцию. И может, это будет не так плохо. Вот, например, я не представляю себе нормальную практику в сегодняшних условиях работы в поликлинике. Если участковый терапевт не заметит серьезные изменения в результатах анализов, то как ему можно предъявлять претензии? У него нет времени, чтобы полноценно разобраться в каждом случае. Он может, наверное, говорить в начале каждого приема: «У нас есть 12 минут, из которых 5 я буду заполнять документы, поэтому не рассчитывайте на многое. Я постараюсь сделать все возможное, но условия у нас не нормальные, и я буду ошибаться». Но кто решится так говорить?»
М. Г., невролог
«Много лет назад моей пациенткой была очень милая старушка лет 80. У этой женщины случались эпизоды дезориентации, которые напоминали мне преходящее нарушение мозгового кровообращения (транзиторные ишемические атаки). Я лечил ее в соответствии с тогдашними своими представлениями о том, что нужно делать в таких случаях: давал препараты метаболического действия, пытался лечить ее небольшую гипертонию и давал аспирин, — но эпизоды повторялись. Кроме того, у этой старушки была мерцательная аритмия, о которой я знал. Это состояние сопровождается очень высоким риском инсульта, который при правильном лечении можно предотвратить: назначив препараты, уменьшающие свертываемость крови. Я не сделал этого. Думаю, из-за пробела в образовании. Дело закончилось печально: у старушки случился инсульт, и она умерла. У нее был муж со старческим слабоумием, который, понятно, держался только благодаря тому, что она за ним ухаживала. Что с ним стало дальше, я не знаю. Я их часто вспоминаю.
я себя винил, но не до такой степени, чтобы уйти в запой или чтобы делать далеко идущие выводыТвитнуть эту цитату Еще был случай, когда я учился в ординатуре: в «мою» палату поступила женщина с болями. В скорой подумали, что у нее остеохондроз и привезли в неврологическое отделение. Я понял, что дело в другом, а кроме того, и наша заведующая сказала, что это ревматоидный артрит: все серьезно, и пациентку срочно нужно переводить в терапевтическое отделение. Ну а я подумал: «Артрит и артрит — что тут такого?» Дело было в пятницу, я решил, что в понедельник этим займусь, потому что перевести человека в другое отделение в обычной больнице довольно сложно. Назначил какое-то лечение. В выходные у пациентки развился ДВС-синдром (диссеминированное внутрисосудистое свертывание), и она умерла. Вполне вероятно, что ее можно было бы спасти в терапевтическом отделении, где имеют опыт лечения таких больных.
Конечно, я себя винил, но не до такой степени, чтобы уйти в запой или чтобы делать далеко идущие выводы о собственной квалификации. Это рабочая ситуация, и время лечит — постепенно ты перестаешь так остро переживать по этому поводу.
Фото: Татьяна Плотникова
Я прекрасно понимаю, почему больные и их родственники хотят, чтобы любая ошибка врача стала достоянием общественности. Они думают, что если этого не случается, то все сходит врачу с рук. На самом деле нет. Врачи переживают — не надо думать, что совесть нас не мучит. Начальство нас ругает, безнаказанным врач не остается. Просто сор из избы не выноситсяТвитнуть эту цитату К тому же пациенты или родственники могут думать, что врачи «покрывают» некомпетентного коллегу, тогда как на самом деле, они скрывают ошибку, которая возникла по объективным причинам.
Мне кажется, то, что родственникам не рассказывают об ошибках, нормально в наших условиях: врач за такое не должен садиться в тюрьму. Чтобы изменить ситуацию, нужно перевести вопрос о врачебной ошибке из уголовной плоскости в экономическую. Родственники или больной должны получать компенсацию, для чего у врача, конечно, должна быть страховка, но в России это, к сожалению, совсем не распространено. Понятно, что и врач не должен остаться безнаказанным, но пусть это будет дело профессионального сообщества, а не уголовного суда. Тебя должны лишать лицензии — как максимум. Я вас уверяю: если бы вместо угрозы тюрьмы была угроза перестать быть врачом, доктора не расслабились бы. Кто бы что ни говорил, а менять профессию никому из врачей не хочется.
Конечно, мне бы хотелось, чтобы происходили разборы ошибок внутри врачебной ассоциации, чтобы мы спокойно говорили, и более опытные коллеги объясняли, как мне избегать таких ошибок в дальнейшем. В прессе это обсуждаться не должно: по сути, врачебная ошибка — это не новость, это случается каждый день.
Но, конечно, говоря все это, я не имею в виду случаи халатности. Когда человека с инфарктом привозят в больницу, а он еще два часа ждет помощи, потому что врач выпивает с коллегами, это не ошибка, это халатность. За нее предусмотрено уголовное наказание, и это правильно».
М. Е., онколог
«Пока ты работаешь врачом, ты будешь ошибаться. Если ты не хочешь совершать ошибки, в медицину лучше не идти. Я это понял с самого начала. Большинство врачебных ошибок связано не столько с халатностью или безответственностью, сколько с недостатком знаний, плохой организацией работы или даже нехваткой воли. Вот есть такой метод лечения инфекций, возникших на фоне тяжелого заболевания: переливание гранулоцитов (клеток крови), — но в 10 процентах случаев человек умирает от самого этого лечения. Когда у одного моего пациента была такая тяжелая инфекция, старшие коллеги посчитали, что необходимо переливание гранулоцитов. Я был против, но у меня не хватило, видимо, воли продавить это решение. Переливание сделали — пациент погиб. Конечно, до процедуры мы объяснили ему риски, но в такой ситуации нельзя говорить: «Иван Иванович за эту процедуру, а я против» — ты приходишь с консолидированным решением. Иначе человеку очень тяжело найти опору и сделать выбор.
Нет ни одного доктора, который никогда не ошибался бы в дозе, в скорости введения препарата. Особенно это касается онкологов, когда курс химиотерапии состоит из множества специфических лекарств. Считая на калькуляторе по сложной формуле, ты можешь нажать не ту цифру, и у тебя получится неправильная доза. И тут бывает, что жизнь спасает медсестра: если она понимает, что никогда не вводила 3 ампулы на 20 кг, она тебе об этом скажет. Но рассчитывать на это не стоит. В моем отделении был случай, когда врач почему-то написал, что калий нужно вводить не несколько часов, а 20 минут. Попалась неопытная медсестра, и ребенок погиб. Но по-хорошему, конечно, страховать должна не медсестра. Установлено, что введение компьютерных назначений на 20% уменьшает смертность в больницах, потому что программа просто не позволит тебе превысить дозу.
Фото: Татьяна Плотникова
Бывают ошибки из-за невнимательности, из-за чужих ошибок. Недавно ко мне пришла пациентка, которой год назад диагностировали рак молочной железы без метастазов, так как на УЗИ лимфоузлы не были увеличены. Но на операции провели биопсию узла, и оказалось, что раковые клетки есть. В выписке же стадию не поменяли. И вот приходит пациентка, у нее в заключении мелкими буквами написано, что найдены метастазы, но в выписке совсем другое. Я этого не заметил, или она вообще не приносила эту бумажку — в общем, лечили мы ее не так, как надо было, и у нее случился рецидив.
Если ошибка очевидна, то тебе не остается ничего другого, кроме как ее признать и извиниться. Конечно, в тюрьму никому не хочется, и если совершается фатальная ошибка, то естественное желание любого врача, чтобы родственники пациента о ней не узнали. Но медицина в этом смысле не уникальна. Если в ресторане повар не помыл после туалета руки, вам об этом никто не скажет — вы узнаете, только если у вас начнется понос. Если ты пытаешься скрыть ошибку, а родственники что-то подозревают, то нужно им все рассказать. Как минимум потому, что чем дальше скрываешь, тем больше у них возникает недоверия, подозрений и желания тебя наказать.
Конечно, любая ошибка задевает. Но ты не имеешь права долго приходить в себя. У тебя каждый день пациенты. Врач должен уметь переживать свои ошибки — это такая же часть профессионализма, как умение правильно мыть руки и проводить осмотр.
Чтобы менять ситуацию системно, для начала нужно признать, что все врачи ошибаютсяТвитнуть эту цитатуЧтобы менять ситуацию системно, для начала нужно признать, что все врачи ошибаются. На Западе перешли на открытую публикацию своих ошибок, и естественно, больницы стремятся сократить их количество. Вот ты понимаешь, что в этом отделении на 10 госпитализаций 2 больничные инфекции, — это больше, чем норма. Ты начинаешь разбираться: ага, санитарка не пользуется разовыми тряпками — почему? Потому что тряпки огромные и ей неудобно. Или вот частая ошибка: физраствор и калий в очень похожих ампулах, и их, конечно, путают, а это смертельно опасно. Поэтому на Западе ампулы красят в разные цвета. То есть зачастую важно не столько даже образование, сколько системное снижение элементарных ошибок: нужно расписать рутинные процессы, приобретать разноцветные ампулы, покупать удобные половые тряпки, и тогда меньше пациентов будет умирать».
А. Н., нейрохирург
«На первом году ординатуры я делал больной блокаду: после операции на позвоночнике она жаловалась на боль в спине. Ввел иглу и не потянул поршень шприца на себя, чтобы понять, где я нахожусь. Мне казалась, что я в мышце, которая спазмирована и болит. Я ввел 20 кубов длительно действующего анестетика — через несколько секунд у пациентки парализовало ноги, через секунду живот. Я потянул на себя поршень и увидел ликвор : я ввел анестетик прямо в субарахноидальное пространство (полость между оболочками спинного мозга — прим. ред.), и он стремился к голове. Я быстро покатил пациентку в реанимацию, по дороге у нее отключилась сначала грудь, потом руки, потом у нее запал язык. Когда в реанимации ее интубировали (ввели в гортань трубку для восстановления дыхания — прим. ред.) и опасность миновала, я был совершенно мокрый: я испугался, что убил пациентку. Когда действие анестетика закончилось и она пришла в себя, я ей честно сказал, что я ошибся. У нее не было абсолютно никаких претензий: «Ну бывает».
Врачи, которые принимают ошибки слишком близко к сердцу, профнепригодны: они отказываются от операций, начинают пить, нюхать кокаинТвитнуть эту цитатуК счастью, ошибок, которые привели к смерти пациента, у меня пока не было. Я еще в том возрасте и делаю такие операции, что моя ошибка может привести только к вреду здоровью, но не к смерти. Примерно через 5 лет, когда я сам начну делать очень сложные операции, у меня начнутся фатальные ошибки.
Чтобы справиться с эмоциональной составляющей после ошибки, я стараюсь говорить о произошедшем, обсуждать, вспоминаю ошибки своих учителей. Еще помогает юмор, физическая активность. Врачи, которые принимают ошибки слишком близко к сердцу, профнепригодны: они отказываются от операций, начинают пить, нюхать кокаин. Однажды в Германии я наблюдал, как профессор делал операцию на позвоночнике передним доступом (через живот). В этом случае есть риск повреждения полой вены. Ассистировал резидент из Индии. И хирург этот сосуд таки повредил. После чего индиец просто сказал: «Я лучше пойду». И ушел. Больше его никто не видел. То есть он не смог даже наблюдать за ситуацией, когда врач был в шаге от того, чтобы убить человека прямо сейчас из-за одного неверного движения. Такие люди не могут работать врачами.
Фото: Татьяна Плотникова
Очень часто врачи ошибаются, но даже не знают об этом, и до конца своих дней думают, что они хорошие специалисты. Например, у человека опухоль спинного мозга, а ставят диагноз «остеохондроз», лечат физиотерапией, прогреванием — тем, от чего опухоль растет. Пациент потом может обратиться к другому врачу, и первый невролог так ничего и не узнает. Я всегда даю пациентом свой номер телефона, чтобы они звонили и говорили, если я ошибся с диагнозом и лечением.
Если я вижу, что предыдущий врач ошибся, я, скорее всего, пациенту это прямо не скажуТвитнуть эту цитатуЕсли я вижу, что предыдущий врач ошибся, я, скорее всего, пациенту это прямо не скажу. Во-первых, обычно такая информация уже бесполезна. Во-вторых, это не принято. Медицинское сообщество очень закрытое, основные угрозы у нас снаружи, а не внутри. Это, в частности, государство, выдумавшее кучу норм, которые невозможно соблюдать. Поэтому есть негласная договоренность — поддерживать друг друга или хотя бы не трогать. Например, в судах по поводу врачебных ошибок очень важно мнение эксперта. Вот уважаемый хирург сталкивается с делом, которое касается ошибки врача другой больницы. Он изучает материалы и понимает, что обвиняемый накосячил. Несомненно, у хирурга найдется связь с главврачом этой больницы. Он ему позвонит и скажет: «Что за мудак у тебя работает? Гони его». Но на суде он этого не скажет: сегодня он навредит человеку из своего сообщества, а завтра сам станет предметом субъективного суждения.
Думаю, где-то половина ошибок врачей в России — из-за дефектов вузовского образования. Это самые страшные ошибки, которые вообще не должны происходить. С ними можно бороться стандартизацией, устанавливать какое-то дно, чтобы врач ни в коем случае не принимал опухоль спинного мозга за остеохондроз, чтобы врачи в своей работе основывались на доказательствах, а не традиции. Для этого в частности нужно хорошо преподавать английский. Сейчас это язык, с помощью которого врачи всего мира обмениваются информацией. И если ты не знаешь английский, ты в изоляции.
Но в СМИ проходятся по врачам вне зависимости от того, грамотный это человек или не очень. Вот говорят: «В Тамбове пациенту ввели не то лекарство, и он умер!» И тут вообще-то нужно сразу включать критическое мышление: какому человеку? какое лекарство? при каких обстоятельствах? что указано в результатах вскрытия? Обычно на все эти вопросы в статье никто не отвечает, а просто выступают с позиции «врачи — убийцы». Я знаю одного хирурга, который ежегодно спасает несколько сотен жизней. Шесть лет назад у него во время операции было одно серьёзное осложнение, которое привело к гибели пациентки. Эта история была раздута СМИ до такой степени, что до сих пор, если погуглить его имя, вылезают статьи только об этом случае. Это нанесло серьёзный удар по нему и его семье. Логично, что люди после подобных новостей скорее начнут лечиться собственной мочой, чем пойдут в поликлинику».
Канадский терапевт Брайан Голдман рассказывает в лекции на TED.COM о том, как важно врачам говорить о своих ошибках.
На самом деле, фактор, который в наибольшей степени влияет на врачей, чтобы скрывать или раскрывать врачебные ошибки, должен быть понятен любому, кто посвятил много времени профессии: Медицинская культура не одобряет признание ошибок, обычно под предлогом страха судебных исков о врачебной халатности..
Следовательно, Должны ли врачи всегда говорить правду? Когда врачи общаются с пациентами, честность является важным способом укрепления доверия и уважения к пациенту. Пациенты очень доверяют своему врачу и могут чувствовать, что доверие неуместно, если они обнаружат или увидят недостаток честности и искренности со стороны врача.
Тогда, что, если доктор убьет кого-то?
Если врач убивает пациента из-за его или ее врачебной ошибки, это может привести к судебному иску о неправомерной смерти. Иски о неправомерной смерти как компенсируют ущерб семье умершего, так и наказывают нерадивого поставщика медицинских услуг. Они выполняют важную функцию в обществе и помогают жертвам двигаться вперед.
Кроме того, как часто врачи совершают фатальные ошибки? Врачи оперируют не ту часть тела 20 раз в неделю и не того пациента тоже 20 раз в неделю. (Эти цифры были экстраполированы на все население США на основе статистических данных, полученных в выборке злоупотреблений служебным положением.)
Что делать, если врач ошибся? Подать официальную жалобу
Если ошибку допустил врач, вам следует связаться с Медицинским советом штата Калифорния, который контролирует медицинскую лицензию этого врача.
Что такое доброжелательный обман?
Доброжелательный обман или взаимовыгодная ложь — это ложные, вводящие в заблуждение заявления, которые предназначены для пользы как человека, которому мы лжем, так и нас самих.
Должны ли врачи быть честными?
Честность важна для пациентов. Им это нужно, потому что они больны, уязвимы и обременены насущными вопросами, требующими правдивых ответов. Честность также важна для врача и других медицинских работников. Потеря репутации честного врача означает конец медицины как профессии.
Может ли пациент отказаться знать свой диагноз?
Суть в том, что пациент имеет право знать свой диагноз по двум основным этическим причинам: 1) это информация пациента, а не кого-то еще, поэтому пациент имеет право на эту информацию; и 2) всегда будут приниматься дополнительные решения, даже если диагноз неизлечим, поэтому пациент
Что такое медицинское убийство?
Медицинское убийство или клиническое убийство определяется психиатром Робертом Капланом как «неестественная смерть нескольких пациентов в ходе лечения у врача».1 Медицинское убийство следует отличать от эвтаназии тем, что пациенты не требуют прекращения своей жизни.
Что в клятве Гиппократа?
В присяге врач обязуется назначать только полезные методы лечения в соответствии со своими способностями и суждениями; воздерживаться от причинения вреда или вреда; и вести образцовую личную и профессиональную жизнь. … поведение, воплощенное в так называемой клятве Гиппократа, принятой в качестве образца
Почему хирурги должны называть время смерти?
При подозрении на убийство или в крупных городах, где полиция занимается большим количеством случаев смерти в результате несчастного случая, может быть вызван судмедэксперт, который констатирует смерть на месте происшествия и устанавливает причину смерти. Время смерти может быть важным из-за оговорок о дожитии в завещаниях.
Признают ли врачи ошибки?
В большинстве штатов от врача не требуется сообщать о врачебной ошибке, однако Кодекс безопасности пациентов Американской медицинской ассоциации налагает на врачей этическое обязательство признавать свои ошибки перед пациентами, когда это влияет на здоровье и безопасность пациентов.
Врачи скрывают ошибки?
Опрос: 7% врачей скрывают ошибки
Согласно опросу врачей, проведенному в 2016 году, семь процентов говорят, что «приемлемо скрывать клиническую ошибку, которая наносит вред пациенту». Среди того же набора респондентов 14% говорят «это зависит», когда дело доходит до того, раскрывают ли они ошибку.
Врачи или медсестры делают больше ошибок?
Врачи делают большинство ошибок при лечении в больницах, хотя вина часто ложится на медсестер, по мнению группы экспертов, рассматривающих ошибки при лечении на форуме в Сент-Луисе.
Что будет, если хирург чихнет?
Если вы стоите рядом с больным и внезапно должны кашлять или чихать, во время чихания смотрите прямо на операционную рану. Таким образом, мелкодисперсный аэрозоль, образующийся при чихании, будет вылетать за края вашей маски (а не в рану).
Как сказать врачу, что он не прав?
Как уважительно не согласиться с вашим доктором
- Будьте тверды, но вежливы.
- Честно выражайте свои опасения и задавайте вопросы о диагнозе или лечении.
- Поделитесь, почему вы не согласны или что вас беспокоит.
- Попросите врача объяснить свои рассуждения и предоставить дополнительную информацию.
- Думайте о своем здравоохранении как о партнерстве.
Как называется, когда врач убивает пациента?
Основные вкладки. Убийство из милосердия — это преднамеренное прекращение жизни человека, страдающего неизлечимой, мучительной болезнью. Термин, также называемый «право на смерть», чаще всего используется для описания добровольной эвтаназии, хотя он также используется в отношении недобровольной эвтаназии и принудительной эвтаназии.
Что такое безоговорочная честность?
бескомпромиссная честность. врач решает сообщить весь диагноз пациенту.
Что такое правдивость в этике?
Принцип правдивости или правдивости требует, чтобы медицинские работники были честными в своих отношениях с пациентами. «Традиционная этика считает, что лгать людям с моральной точки зрения просто неправильно, даже если это целесообразно, даже если ложь принесет лучший результат.
Что означает непричинение вреда в уходе?
Непричинение вреда
Это означает, что медсестры не должны намеренно причинять вред. Медсестры должны обеспечивать стандарт ухода, который позволяет избежать риска или свести его к минимуму, поскольку это относится к медицинской компетентности. Пример медсестер, демонстрирующих этот принцип, включает избежание небрежного ухода за пациентом.
Почему врачи врут?
Пациенты лгут, чтобы избежать негативных последствий, добиться вторичной выгоды (например, для получения лекарств или выплат по инвалидности), из-за смущения или стыда или для того, чтобы представить себя в лучшем свете (например, как послушные и послушные).
Может ли врач солгать вашим родителям?
В: Скажет ли мой врач моим родителям, о чем мы говорили? О: Ваш врач будет хранить детали того, о чем вы говорите, в тайне или конфиденциально. Единственные случаи, когда ваш врач не может уважать вашу конфиденциальность, это когда кто-то причиняет вам боль или вы собираетесь причинить вред себе или кому-то еще.
Врачи преувеличивают?
В другом исследовании, проведенном в 1998 году, 39% врачей из выборки признались, что преувеличивали тяжесть состояния пациентов, меняли официальные диагнозы, выставленные счетами, и документировали несуществующие симптомы — и все это для того, чтобы получить дополнительные преимущества для пациентов. Было сформулировано несколько подходов к такой дилемме.
Врачи говорят пациентам, что они умирают?
Действительно, большинство врачей считают открытым общение о смерти жизненно важным, как показывают исследования. Телефонный опрос врачей, проведенный в 2018 году, показал, что почти все обсуждения конца жизни считались важными, но менее трети сказали, что они были обучены вести их.
Имеет ли когда-нибудь право медсестра скрывать информацию от врача?
По словам главного судьи Ласкина, «конкретный пациент может из-за эмоциональных факторов быть не в состоянии справиться с фактами, относящимися к рекомендуемой операции или лечению, и в таком случае врач может иметь право утаивать или обобщать информацию о том, что он в противном случае потребовалось бы, чтобы быть более конкретным
При каких обстоятельствах вы бы утаили информацию от пациента?
Вы не должны скрывать информацию, которая необходима пациенту для принятия решения по любой другой причине, в том числе, если вас об этом попросит кто-то из близких пациента. В очень исключительных обстоятельствах вы можете подумать, что предоставление информации пациенту может причинить ему серьезный вред, и в этом случае может быть уместно воздержаться от нее.
Сайт Medscape – крупнейший портал для профессионалов, практикующих медицину, недавно провел исследование мнения врачей относительно этических проблем профессии. Новый опрос по врачебной этике, проведенный сайтом, открыл неожиданные данные.
Участники опроса
В последнем опросе участвовало около семи с половиной тысяч профессионалов из разных областей медицины. Чуть больше 60% опрошенных – женщины. Почти четверть опрошенных – семейные врачи. Около 30% докторов, отвечавших на вопросы, работают в госпиталях и поликлиниках, в то время как 40% занимаются частными индивидуальными или групповыми практиками.
Врачебные ошибки
Согласно опросу, все больше и больше профессионалов в области медицины готовы скрывать свои врачебные ошибки, даже если они причинили вред пациенту. В 2016 году 7% докторов ответили утвердительно на вопрос о том, стали бы они скрывать свои ошибки или нет, в то время как 14% опрошенных не стали напрямую отказываться от такой возможности, ответив «зависит от обстоятельств».
Конечно, большинство практикующих врачей (78%) ответили однозначным отказом, показав, что не существует таких обстоятельств, когда сокрытие медицинской ошибки во вред пациента было бы оправданным. Однако процент профессионалов, готовых поставить свою репутацию под удар во имя врачебной этики, значительно снизился за последние годы. В 2010 году этот показатель составлял 95%, а в 2014-м – 91%.
Политика госпиталей
Готовность докторов скрывать ошибки категорически противоречит стремлению администрации госпиталей снизить количество судебных исков в результате этих самых врачебных ошибок.
Все чаще и чаще госпитали сами раскрывают перед пациентами и их семьями совершенные ошибки и поставленные диагнозы, которые оказались неверными и привели к нежелательным последствиям. Госпитали приносят извинения и выказывают готовность достичь взаимовыгодного соглашения, предоставляя компенсации.
Подобная политика позволяет избежать сложных судебных разбирательств, а политика открытости и честности с пациентами положительно сказывается на репутации заведений.
Индивидуализм против этики
В противоречии с открытостью администрации больниц и госпиталей тенденция профессионалов, работающих в них, скрывать свои упущения, особенно приведшие к болезненным последствиям, пугает и удивляет многих руководителей и исследователей.
У 14 % врачей, сомневающихся в однозначном ответе на вопрос о врачебных ошибках, есть свои вопросы. Например, был ли нанесен непоправимый вред пациенту, падает ли вина на одного профессионала или на группу лиц, или насколько сильно признанная ошибка может навредить карьере. По словам одного из опрашиваемых докторов, ни один профессионал не захочет поставить точку на своей карьере, которой он так тяжело добивался.
И все это несмотря на то, что кодекс медицинской этики не оставляет места для манипуляций и времени для сомнений. Он призывает врачей признавать совершенные ошибки и стараться исправить их.
Другие данные из опроса по врачебной этике
Опубликованные данные показали, что мнения врачей меняются и относительно других этических проблем их профессиональной деятельности. Например, по сравнению с 2010 годом в два раза больше врачей (45%) готовы прописать препарат плацебо, если пациент требует какого-нибудь лекарства. А все дело в том, что в современном цифровом мире отзывы и рейтинг доктора на профессиональных сайтах оказывают значительное влияние, поэтому врачи стараются не перечить своим пациентам. Больные стали больше похожи на клиентов, которые, кстати говоря, всегда правы.
Упал и показатель того, как профессионалы относятся к романтическим отношениям между доктором и пациентом. В 2010 году 83% врачей отвечали, что это непрофессионально, сегодня этого мнения придерживается 70% опрошенных.
Почти половина опрошенных докторов против незапланированных тестов на наркотики или алкоголь в крови, а 25% профессионалов против обязательной прививки от гриппа.
Только 51% докторов готовы предупредить пациента о том, что наблюдающий или оперирующий его врач славится испорченной профессиональной репутацией.
Чуть больше 60% докторов утверждают, что выписываемые ими лекарства не изменятся, даже если они будут получать бесплатные обеды и приглашения на конференции от фармацевтических компаний. Примечательно, что этот показатель оспаривается исследованиями многих независимых организаций.
Нашли нарушение? Пожаловаться на содержание
Врачи самоотверженно борются за жизни своих соотечественников каждый день. Медработники совершенствуют свою отрасль день ото дня, разрабатывая новые методы диагностики и лечения. Они ищут лекарства от многочисленных болезней, проводят сложнейшие операции. Работа врача истощает и изматывает, заставляя терять внимательность и хватку. Именно такой человек склонен к тому, чтобы чаще совершать ошибки. Очень часто врачебные ошибки приводят к смерти пациента.
Понятие врачебной ошибки
В законодательстве Российской Федерации понятия «врачебной ошибки» нет. У этого термина есть бытовое толкование: врачебная ошибка – это сбой в выполнении медицинским работником его обязанностей. Врачебная ошибка может произойти по множеству причин, но основной является небрежность в действиях медицинского персонала. Кроме того, в понятие «врачебной ошибки» также входит и бездействие медицинского работника. Иначе говоря, врачебная ошибка – это неверные действия врача или другого медперсонала, которые стали причиной ухудшения здоровья пациента или его смерти.
Врачебная ошибка и халатность
Часто эти два понятия путают между собой. Однако, это очень разные вещи. Врачебная ошибка – это заблуждение врача, которое привело к ухудшению состояния здоровья или смерти пациента. Халатностью, в свою очередь, называют намеренную небрежность или невежество. Понятие врачебной ошибки не закреплено на законодательном уровне, однако, это не мешает ему использоваться в части законопроектов, связанных с различными аспектами медицинской помощи и страхования жизни.
Гораздо проще понять разницу между врачебной ошибкой и халатностью, если рассмотреть причины обоих явлений.
Причины ошибок врача
К врачебной ошибке, которая, в том числе может закончиться смертью пациента могут привести:
- недостаток квалификации, образования или опыта медицинского работника;
- отсутствие необходимого медицинского оборудования, диагностических средств и использование устаревших методов диагностики и лечения, а также личное недоверие медика к новым методам и препаратам;
- индивидуальная непереносимость больного и непредсказуемое течение биологических процессов. Иначе говоря, реакция на какое-то лечение стала для врача неожиданностью.
Суммируя, причинами врачебной ошибки являются ненамеренные действия или независящие от медперсонала причины. Невозможно предвидеть все возможные аллергические реакции и индивидуальные непереносимости.
Причины халатности
В свою очередь причинами халатности могут выступить:
- нарушение медицинской этики и стандартов медпомощи;
- невнимательность к пациентам, игнорирование симптомов;
- некачественная диагностика, неполный осмотр;
- излишняя самоуверенность и отказ от совета с коллегами в сложных ситуациях.
Другими словами, главный источник халатности – это действие или бездействие медицинского персонала, пренебрежение своими обязанностями. Как и врачебная ошибка халатность может привести к смерти пациента, потому эти понятия часто смешиваются на практике.
Какие бывают врачебные ошибки
В целом, можно выделить шесть видов медицинских ошибок:
- Ошибка диагностики. Выражается в том, что болезнь пациента неверно диагностировали.
- Ошибка лечебно-техническая. Эта ошибка появляется, когда метод исследования, использованный для диагностики, был выбран неверно.
- Ошибка лечебно-тактическая. Возникает в результате неверной интерпретации результатов исследования.
- Ошибка организации. Если произошла именно эта ошибка, то это значит, что лечебный процесс был организован неверно. Например, не хватало медицинского персонала.
- Ошибка документации. Возникает, когда документация, например, история болезни, велась неверно и действия, предпринятые в отношении пациента, не были зафиксированы должным образом.
- Этическая ошибка. В этом случае, медперсонал так или иначе, пренебрег нормами морали и этики в отношении пациента.
Официальной статистики врачебных ошибок в России нет. Понять сколько людей ежегодно умирает из-за недобросовестности медперсонала нельзя.
От чего можно умереть в результате врачебной ошибки?
Характеристика «Умер в результате врачебной ошибки» звучит слишком широко. Попробуем кратко охарактеризовать основные причины смерти, связанные с неправильными действиями медицинского персонала. В целом, эти причины более или менее повторяют виды врачебных ошибок, перечисленных чуть выше:
- Причиной смерти пациента может стать неверный диагноз, а значит и неверное лечение: неправильно подобранные препараты или ненужная операция.
- Пациент также может погибнуть из-за недостаточного внимания медицинского персонала. В этом случае, медицинская ошибка сильно пересекается с халатностью. Из-за нехватки медперсонала, на действующих работников распределяются дополнительные часы работы из-за чего врачи, медсёстры и санитары больше устают и становятся менее внимательными к пациентам. В таком состоянии они легко могут перепутать препарат или же дать неверную дозу нужного лекарства – и то, и другое может привести к смерти пациента.
- К смерти пациента может привести также неверно заполненная документация. В неаккуратно, наспех заполненных документах легко может проскользнуть небрежно написанное название препарата, что запутает медицинских работников, и может привести к тому, что больному дадут неверное лекарство.
- Пренебрежение моралью и медицинской этикой тоже приводит к смерти пациента. К подобным случаям нарушения этики можно отнести заполнение врачом, а не пациентом согласия на медицинское вмешательство.
Ответственность за врачебные ошибки
Прежде всего, врача, совершившего ошибку, особенно если она привела к смерти пациента, отстраняют от работы. Далее происходит его увольнение, позже – судебное разбирательство. Медицинское учреждение, где работал провинившийся медработник, возмещает ущерб родственникам усопшего в материальном эквиваленте, который устанавливает суд.
Интересно что за рубежом нет уголовной ответственности за неумышленную врачебную ошибку. Если было доказано, что пациент умер именно в результате неверного лечения, то его семья получает денежную компенсацию. Врачу же не грозит тюрьма – его уделом становится «профессиональная смерть». Его действия подлежат бескомпромиссному обсуждению в соответствующей медицинской ассоциации и если некомпетентность врача подтверждается, то он навсегда отстраняется от врачебной практики.
Надо сказать, что наличие уголовной ответственности за смерть в результате врачебной ошибки толкает врачей на отчаянные действия. Например, многие из них боятся уголовного преследования не столько за бездеятельность, а за «неправильное» рискованное лечение. Это заставляет медиков искажать истинную картину заболевания. Настоящую историю болезни скрывают, а вместо неё пишут что-то аккуратное и удобное, иначе говоря, врачебные ошибки скрывают, а не анализируют. Именно этот факт – сокрытие истинной истории болезни из-за боязни попасть под уголовное преследование – правозащитники используют в качестве аргумента для восстановления презумпции невиновности врача.
Куда идти, если есть подозрение на врачебную ошибку?
Если вам кажется, что вашего близкого неправильно лечат, то вам следует посетить отделение главврача, где будет произведено назначение нового лечащего врача. Если этого не происходит, есть смысл обратиться в другое медицинское учреждение, где будет выдана справка о том, что лечение осуществлялось некорректно. Далее следует идти в Минздрав субъекта РФ или в Росздравнадзор и заявлять о необходимости проверки в медицинском учреждении, не оказавшем должные медицинские услуги.
В результате врачебной ошибки может наступить и смерть. Если есть подозрение на ошибку, то вы не сможете отказаться от вскрытия почившего. Необходимо чтобы патологоанатом осмотрел его и вынес вердикт о наличии или отсутствии врачебной ошибки.
Когда уже поздно обращаться в суд?
Если вы хотите отстаивать свои права в суде, то нужно обратиться в него не позднее 3 лет с момента того как вы узнали о нарушении прав. В случае медицинских ошибок срок исковой давности начинает исчисляться с дат постановки неверных медицинских диагнозов, дат заключений других специалистов и т.д.
У городской похоронной службы Ritual.ru большой опыт даже с самыми сложными делами. Мы организуем похороны вне зависимости от обстоятельств смерти, а также помогаем в проведении эксгумации, если она понадобилась в ходе судебного процесса. Получить подробную информацию по работе Ritual.ru вы можете по телефону +7 (495) 100-3-100.
25 марта 2022
Автор
Станислав Марков
Опытный ритуальный агент, автор статей разделов «Похороны за рубежом», «Религия и традиции»
Возможно, вам будет интересно:
- Законы о патологоанатомическом вскрытии
- Что такое врачебная ошибка
Как реагировать на врачебные ошибки и что делать, если вы в стоматологическом кресле и врач начинает говорить о рисках.
Сегодня с вами главный врач сети клиник «Белая Радуга» Антон Артёменко. Предлагаю порассуждать о врачебных ошибках и этичном поведении. Даже лучшие врачи иногда ошибаются.
На первый взгляд кажется, что здесь не может быть разночтений: врач ошибся и обязан рассказать обо всём пациенту, взять на себя ответственность за последствия. Но на практике ситуация обрастает дополнительными факторами, и ответ не так однозначен.
Поэтому сегодня будем рассматривать вопросы биоэтики. Она в числе прочего исследует взаимоотношения врача с пациентами, коллегами, медицинским персоналом, а также отношение к лекарственным препаратам и новым методам лечения и ответственность пациента в процессе лечения.
В этом тексте я не пытаюсь оправдать врачебные ошибки. Статья поможет разобраться, как действовать после них и как реагировать на предупреждение врача о рисках лечения.
Этично ли скрывать ошибку и как врачи делают выбор в спорных вопросах
Чаще всего врачи вспоминают о биоэтике, когда что-то пошло не так, и перед нами встаёт моральный выбор. Например, стоматолог допустил ошибку во время лечения и размышляет, этично ли скрыть её от пациента. И хотя биоэтика скорее ставит вопросы, чем отвечает на них, она помогает пропустить сомнения через фильтр и отсеять то, что не пойдёт на благо пациента.
Приведу пример. Стоматологи нередко ломают инструменты внутри корневого канала. По моему опыту, этим заканчивается до 10% случаев лечения каналов. А по данным Американской эндодонтической ассоциации, все врачи хотя бы один раз сталкивались с отломом никель-титанового инструмента.
Это происходит по разным причинам. Чаще всего из-за сложной анатомии корневых каналов и несоблюдения протокола работы конкретным инструментом.
Когда врач ломает инструмент во время лечения, у него четыре варианта действий:
- Признаться пациенту и извлечь инструмент.
- Признаться пациенту и объяснить, что придётся оставить обломок в корне зуба. В некоторых случаях попытки извлечь инструмент несут больше рисков, чем если оставить его в канале. Чтобы его вытащить, врачу придётся сильно расширить корневой канал. Ткани ослабнут и корень прослужит меньше, зуб придётся удалять раньше. Или в процессе расширения врач повредит корни, и зуб сразу придётся удалять. Поэтому обломок извлекают, только когда риски от нахождения в корневом канале превышают риски от попыток его достать.
- Ничего не сказать пациенту и оставить обломок. Многие и не догадываются, что живут с куском металла в корнях.
- Ничего не сказать пациенту и извлечь обломок.
Выбор дальнейших действий усложняется дополнительными деталями. Например, пациент — тревожный, с подвижной психикой. Узнав, что в его корневом канале остался миллиметровый кусочек металла, он может разволноваться и настаивать на извлечении, хотя этот отлом только на 1% увеличивает вероятность неудачного результата лечения. Некоторым само осознание факта, что у них в зубе кусочек металла, может причинять тревогу. Нужно ли в этой ситуации признаться, если пациенту будет лучше оставить обломок и ничего не узнать?
Это такой же трудный выбор, как и решить, что ответить испуганному ребёнку, который боится идти к врачу. Боль кажется сильнее, когда к ней добавляется страх. Пообещав ребёнку, что всё будет хорошо, врач снизит его тревогу, и лечение пройдёт более комфортно.
Многие стоматологи боятся признаваться в ошибках, потому что пациенты потеряют к ним доверие, перестанут приходить на лечение, не будут рекомендовать друзьям.
Иногда инструмент ломается в таком месте, что исправить ситуацию невозможно и зуб приходится удалять. В таком случае врач однозначно должен признаться в своей ошибке и принять на себя последствия.
Поскольку решение (раскрывать или нет свою оплошность) принимает сам врач, я рекомендую стоматологам нашей клиники такой «водораздел»: пусть меня упрекнут в непрофессионализме, но я не должен дать повода упрекнуть меня в непорядочности. Ошибки случаются даже у самых высококвалифицированных врачей, но важно, как они ведут себя после.
Чтобы не оказываться перед морально-этической дилеммой, врач должен предоставить пациенту максимальный объём информации до лечения. Перед вмешательством пациент подписывает информированное добровольное согласие, в котором описаны все возможные исходы лечения, в том числе отлом инструментов в корневых каналах. Помимо того, что последствия прописаны в информированном согласии, врач должен проговорить это вслух и честно ответить на все вопросы пациента.
Тогда у клиники будет возможность не оправдываться из-за внезапного осложнения. Лучше предупреждать заранее, чем потом оправдываться.
Иногда, узнав о возможных последствиях, пациенты отказываются от лечения. У меня был такой случай. Я рекомендовал одному мужчине операцию на челюсти. Такие операции проводят только в стационарах, и он выбрал клинику в Израиле. Там ему дали на подпись информированное согласие, в котором было написано, что пациент может умереть и госпиталь снимает с себя ответственность. Мужчина испугался и отказался от операции. Его дочь звонила мне и просила уговорить его.
Мне удалось это сделать, объяснив, что доктора стремятся полностью информировать пациента, а не защититься от него и «разрешить» себе осложнения. От уголовной ответственности за вред здоровью не защитит ни одна подпись.
Клиники работают в рамках закона, они обязаны описать все риски и получить согласие пациента. Если он отказывается, провести лечение невозможно. Но отпускать пациента с нерешённой проблемой неправильно, это девальвирует роль медика. Искусство врача как раз и заключается в том, чтобы предоставить человеку все факты: какие риски есть у лечения, а какие — у отказа от него. И затем убедить принять правильное решение.
Почему ответственность несут и врач, и пациент
У меня есть постоянный пациент. Из-за неблагоприятного жизненного опыта он очень тяжело переносит стоматологическое лечение и испытывает недоверие к врачам. Мои рекомендации о необходимости нового лечения всегда воспринимает в штыки, мне приходится уговаривать его даже на самое простое вмешательство.
15 лет назад я пролечил ему корневые каналы и установил керамическую вкладку на один из зубов. На очередном осмотре я заметил, что эта вкладка начинает изнашиваться. Я должен был предупредить об этом пациента и предложить ему поставить коронку. Но представив, с каким сопротивлением столкнусь и как буду долго доказывать необходимость протезирования, я промолчал. В своей практике много раз видел, как вкладки служат всю жизнь и, даже изнашиваясь, выдерживают жевательную нагрузку. Я понадеялся, что с этим пациентом будет так же.
Но этого не произошло. Через какое-то время у него сломалась стенка этого зуба. Обычная коронка уже была бессильна: зуб сломался почти до корня, под десной. Пришлось проводить хирургическую операцию — удалять край десны, чтобы обнажить оставшийся зуб, вывести его на поверхность. И только потом поставить на этот зуб коронку. Мало того, что вместо простого протезирования нам пришлось делать операцию, так ещё и коронка на сломанном зубе менее надёжна. Чем больше сохраняется собственных тканей, тем дольше зуб прослужит.
Я взял на себя разницу в затратах между лечением, которое мы могли провести раньше, и тем, что пришлось делать сейчас. Это мой способ принять ответственность за потерю профессиональной позиции. Но надо признать, что если бы не его сопротивление любому лечению, операции удалось бы избежать.
Современная медицина считает этичной только партнёрскую модель отношений врача и пациента. Партнёрская модель — это когда врач предоставляет полную информацию о способах лечения и свою рекомендацию, но конечное решение принимает пациент.
К примеру, после удаления зуба можно поставить мостовидный протез или имплант. Последний — гораздо эффективнее, но дороже. Мы рассказываем пациенту о минусах и плюсах каждого способа, но он сам решает, как именно лечиться. И принимает на себя ответственность за этот выбор. Ведь, согласившись на «мост», он понимает, что придётся стачивать соседние зубы, на них будет приходиться слишком большая нагрузка и в итоге и они прослужат не так долго, как могли бы.
Патерналистский подход, когда врач берёт всю ответственность на себя, решает, как и чем лечить пациента, и может даже не посвящать его в детали, неэтичен. Он лишает человека информации и права распоряжаться своим здоровьем.
Консьюмеристская модель, в которой врач обслуживает потребителя и за определённую сумму готов провести почти любое лечение, тоже неэтична. Она девальвирует роль врача и в то же время ставит пациента под угрозу. Человек без медобразования может принять небезопасные решения.
Поэтому мы уходим от крайностей и разделяем с пациентом ответственность за лечение. Мы становимся партнёрами в этом процессе, а в партнёрских отношениях нет места лжи или недосказанности.
К сожалению, мы живём не в идеальном мире, и ошибки иногда случаются. Наши пациенты никогда не платят за них деньгами. Но дополнительный дискомфорт и удлинение сроков неизбежны.
Я поделился своим мнением о том, как работать, если врач ошибся. Мы в «Белой Радуге» следуем именно этим принципам и считаем, что они помогают сохранить доверие пациентов.