Искусство не может быть подвергнуто критике поскольку каждая ошибка

Винсент ван Гог — родился в семье Пастора и дочери почтенного переплетчика и продавца книг из Гааги. Гувернантка отзывалась о Винсенте довольно в негативном ключе, будто в нем было что-то отталкивающее. Благодаря семейным связям, Винсенту удалось найти работу в сфере торговли картинами, но потом он разочаровался в ней и сам стал художником. В данной подборке собраны лучшие цитаты Винсента ван Гога.

Признаюсь, не знаю почему, но глядя на звезды мне всегда хочется мечтать.

Лучше говорить меньше, но выбирать такие слова, в которых много смысла, чем произносить длинные, но пустые речи, которые столь же бесполезны, сколь легко произносятся.

Печаль будет длиться вечно.

Вечером гулял по безлюдному берегу моря.
Это было не весело и не грустно — это было прекрасно.

Лучше обладать горячим сердцем, даже если это стоит нам лишних ошибок, чем быть ограниченным и чрезмерно осторожным.

И не надо принимать слишком близко к сердцу свои недостатки, ибо тот, у кого их нет, все же страдает одним — отсутствием недостатков; тот же, кто полагает, что достиг совершенной мудрости, хорошо сделает, если поглупеет снова.

Нужно любить – любить как можно больше, ибо в любви и заключается подлинная сила, и кто много любит, тот делает много и способен на многое, и что делается с любовью, то делается хорошо.

То, чему учишься на личном опыте, дается не так быстро, но зато глубже запечатлевается в мозгу.

В жизни всегда полезно выглядеть немножко дураком: мне ведь нужно выиграть время, чтобы учиться.

Я думаю, что чем больше человек любит, тем сильнее он хочет действовать: любовь, остающуюся только чувством, я никогда не назову подлинной любовью.

Нормальность — это асфальтированная дорога: по ней удобно идти, но цветы на ней не растут.

Самое важное – это не уклоняться от своего долга и не идти ни на какие компромиссы там, где речь заходит о нем. Долг есть нечто абсолютное.

Искусство долго, а жизнь коротка, и нам надо набраться терпения, если мы хотим подороже продать свою шкуру.

Равнодушие к живописи — явление всеобщее и непреходящее.

Я вложил своё сердце и душу в свою работу, и я потерял рассудок в процессе.

Христос — единственный из философов, магов и т. д., кто утверждал как главную истину вечность жизни, бесконечность времени, небытие смерти, ясность духа и самопожертвование как необходимое условие и оправдание существования.

Кто же из людей нормален? Быть может, вышибалы публичных домов — они ведь всегда правы?

Люди на юге хорошие, даже у священника вид порядочного человека.

Трудно познать самого себя. Однако написать самого себя не легче.

Книжные магазины всегда напоминают мне, что в мире есть хорошие вещи.

Я всё больше прихожу к убеждению, что о Боге нельзя судить по созданному им миру: это лишь неудачный этюд.

Живопись все равно, что слишком дорогая любовница: с ней ничего не сделаешь без денег, а денег вечно не хватает.

Христос прожил чистую жизнь и был величайшим из художников, ибо пренебрег и мрамором, и глиной, и красками, а работал над живой плотью.

Нам было бы гораздо полезнее не устраивать грандиозных выставок, а обратиться к народу и трудиться во имя того, чтобы в каждом доме висели картины или репродукции.

Кто страдает желудком, у того нет свободы воли.

Я перестаю бояться безумия, когда вижу вблизи тех, кто поражен им.

Лучше жить в свое удовольствие, чем кончать с собой.

Повторяю, если хочешь что-то делать, не бойся сделать что-нибудь неправильно, не опасайся, что совершишь ошибки. Многие считают, что они станут хорошими, если не будут делать ничего плохого. Это ложь…

Человеку нужно лишь неизменно любить то, что достойно любви, а не расточать свое чувство на предметы незначительные, недостойные и ничтожные, и он будет становиться все сильнее и проницательнее.

Мне очень нравится поговорка: «Как станет хуже некуда, так и на лад пойдет». По временам я спрашиваю себя, не стало ли нам действительно «хуже некуда», потому что мне очень уж желательно, чтобы все наконец «пошло на лад».

Я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины рассудка.

Человек несет в душе своей яркое пламя, но никто не заходит погреться около него: прохожие замечают лишь маленький дымок, выбивающийся из трубы, и идут своей дорогой.

Ищи же света и свободы и не погрязай слишком глубоко в болоте жизни.

Читая книги, равно как и смотря картины, нельзя ни сомневаться, ни колебаться: надо быть уверенным в себе и находить прекрасным то, что прекрасно.

Кончается ли всё со смертью, нет ли после нее еще чего то? Быть может, для художника расстаться с жизнью вовсе не самое трудное? Мне, разумеется, обо всём этом ничего не известно, но всякий раз, когда я вижу звёзды, я начинаю мечтать так же непроизвольно, как я мечтаю, глядя на чёрные точки, которыми на географической карте обозначены города и деревни. Почему, спрашиваю я себя, светлые точки на небосклоне должны быть менее доступны для нас, чем черные точки на карте Франции?

Подобно тому, как нас везет поезд, когда мы едем в Руан или Тараскон, смерть уносит нас к звёздам. Впрочем, в этом рассуждении бесспорно лишь одно: пока мы живём, мы не можем отправиться на звезду, равно как, умерев, не можем сесть в поезд. Вполне вероятно, что холера, сифилис, чахотка, рак — не что иное, как небесные средства передвижения, играющие ту же роль, что пароходы, омнибусы и поезда на земле. А естественная смерть от старости равнозначна пешему способу передвижения.

Физической красотой обладают и звери, может быть, даже в большей степени, чем люди, но души, живущей в людях, <…> звери не имеют, а разве жизнь дана нам не затем, чтобы мы обладали богатой душой, даже если при этом страдает наша внешность?

Как много в искусстве прекрасного! Кто помнит все, что видел, тот никогда не останется без пищи для размышлений, никогда не будет по настоящему одинок.

В конце концов, человек живет на свете не ради удовольствия, и вовсе не обязательно, чтобы тебе было лучше, чем другим.

Наша земная жизнь похожа на поездку по железной дороге. Едешь быстро и не видишь ни того, что впереди, ни — главное — локомотива.

Пусть я получаю удары, нередко совершаю ошибки, часто бываю не прав – все это не так страшно, потому что в основном я все-таки прав.

На мой взгляд, я часто, хотя и не каждый день, бываю сказочно богат — не деньгами, а тем, что нахожу в своей работе нечто такое, чему могу посвятить душу и сердце, что вдохновляет меня и придает смысл моей жизни.

Публика всегда одинакова – она любит лишь то, что гладко и слащаво. Тому же, у кого более суровый талант, нечего рассчитывать на плоды трудов своих: большинство тех, кто достаточно умен, чтобы понять и полюбить работы импрессионистов, слишком бедны, чтобы покупать их.

Я хочу прикасаться к людям своим искусством, я хочу чтобы они говорили – он чувствует глубоко, он чувствует нежно.

Книга – это не только все произведения литературы, но также совесть, разум и искусство.

Одиночество достаточно большое несчастье, нечто вроде тюрьмы.

Искусство — это человек плюс природа.

Единственное счастье, ощутимое материальное счастье – быть всегда молодым.

Любопытно все-таки, до чего плохо в материальном отношении живется всем художникам — поэтам, музыкантам, живописцам, даже самым удачливым… Все это поднимает вечный вопрос: вся ли человеческая жизнь открыта нам? А вдруг нам известна лишь та ее половина, которая заканчивается смертью.

Книжные магазины всегда напоминают мне, что в мире есть хорошие вещи.

В надежде, что у нас с Гогеном будет общая мастерская, я хочу ее декорировать. Одни большие подсолнухи – ничего больше.

Я перестаю бояться безумия, когда вижу вблизи тех, кто поражен им.

Христос прожил чистую жизнь и был величайшим из художников, ибо пренебрег и мрамором, и глиной, и красками, а работал над живой плотью.

Человек приходит в мир не для того, чтобы быть счастливым, а чтобы созидать и оставить после себя нечто великое.

Изучать и анализировать общество — это побольше, чем читать ему мораль.

В надежде, что у нас с Гогеном будет общая мастерская, я хочу ее декорировать. Одни большие подсолнухи – ничего больше.

Любопытно все-таки, до чего плохо в материальном отношении живется всем художникам — поэтам, музыкантам, живописцам, даже самым удачливым… Все это поднимает вечный вопрос: вся ли человеческая жизнь открыта нам? А вдруг нам известна лишь та ее половина, которая заканчивается смертью.

Только опыт и незаметный каждодневный труд делают художника зрелым и дают возможность создать что-то более верное и законченное.

Одиночество достаточно большое несчастье, нечто вроде тюрьмы.

Единственное счастье, ощутимое материальное счастье – быть всегда молодым.

Говорить за нас должны наши полотна. Мы создали их, и они существуют, и это самое главное.

Пусть я получаю удары, нередко совершаю ошибки, часто бываю не прав – все это не так страшно, потому что в основном я все-таки прав.

Наша земная жизнь похожа на поездку по железной дороге. Едешь быстро и не видишь ни того, что впереди, ни — главное — локомотива.

Как много в искусстве прекрасного! Кто помнит все, что видел, тот никогда не останется без пищи для размышлений, никогда не будет по настоящему одинок.

На мой взгляд, я часто, хотя и не каждый день, бываю сказочно богат — не деньгами, а тем, что нахожу в своей работе нечто такое, чему могу посвятить душу и сердце, что вдохновляет меня и придает смысл моей жизни.

Грусть и разочарование ещё больше, чем распущенность, вредят нам, счастливым обладателям надорванных сердец.

Читая книги, равно как и смотря картины, нельзя ни сомневаться, ни колебаться: надо быть уверенным в себе и находить прекрасным то, что прекрасно.

Я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины рассудка.

То, чему учишься на личном опыте, дается не так быстро, но зато глубже запечатлевается в мозгу.

Не существует такого понятия, как некрасивая женщина.

Жизнь проходит и ее не воротишь, но именно по этой причине я и работаю не жалея сил: возможность поработать тоже не всегда повторяется. В случае со мной — и подавно: ведь более сильный, чем обычно, приступ может навсегда уничтожить меня как художника.

Если даже мне удастся в жизни поднять голову чуть повыше, я все равно буду делать то же самое — пить с первым встречным и тут же его писать.

Восхищайтесь тем, как многое вы можете, большинство людей делают это не достаточно.

Нам было бы гораздо полезнее не устраивать грандиозных выставок, а обратиться к народу и трудиться во имя того, чтобы в каждом доме висели картины или репродукции.

Надо умереть много раз, чтобы так писать.

Живопись все равно, что слишком дорогая любовница: с ней ничего не сделаешь без денег, а денег вечно не хватает.

Трудно познать самого себя. Однако написать самого себя не легче.

Если я буду стоить чего-то позже, то стою чего-то и сейчас. Ведь пшеница — это пшеница, даже если сначала люди думают, что это просто трава.

Я всё больше прихожу к убеждению, что о Боге нельзя судить по созданному им миру: это лишь неудачный этюд.

Жизнь без любви я считаю греховным и безнравственным состоянием.

Люди на юге хорошие, даже у священника вид порядочного человека.

Я думаю, что чем больше человек любит, тем сильнее он хочет действовать: любовь, остающуюся только чувством, я никогда не назову подлинной любовью.

Моя любовь не соткана из лунного света и роз, а бывает иногда прозаичной, как утро в понедельник.

В жизни всегда полезно выглядеть немножко дураком: мне ведь нужно выиграть время, чтобы учиться.

И не надо принимать слишком близко к сердцу свои недостатки, ибо тот, у кого их нет, все же страдает одним — отсутствием недостатков; тот же, кто полагает, что достиг совершенной мудрости, хорошо сделает, если поглупеет снова.

Лучше обладать горячим сердцем, даже если это стоит нам лишних ошибок, чем быть ограниченным и чрезмерно осторожным.

Что такое рисование? Это умение пробиться сквозь железную стену, которая стоит между тем, что ты чувствуешь, и тем, что ты умеешь.

Лучше говорить меньше, но выбирать такие слова, в которых много смысла, чем произносить длинные, но пустые речи, которые столь же бесполезны, сколь легко произносятся.

Что я такое в глазах большинства? Ноль, чудак, неприятный человек, некто, у кого нет и никогда не будет положения в обществе, — словом, ничтожество из ничтожеств. Ну что ж, допустим, что всё это так. Так вот, я хотел бы своей работой показать, что таится в сердце в сердце этого чудака, этого ничтожества.

Я не мешаю людям говорить и думать обо мне, что им угодно, даже хуже, чем ты себе представляешь. Но вот что я тебе скажу: если мне что-нибудь не удается, я вовсе не прихожу к выводу, что не должен был за это браться; напротив, многократные неудачи лишь дают мне основание повторить попытку и посмотреть, нельзя ли всё-таки сделать то, что я хочу, — пусть заново, но обязательно в том же направлении, поскольку мои замыслы всегда продуманы, рассчитаны и, на мой взгляд, имеют свои raison d’etre.

Мне ещё предстоит преодолеть много трудностей, прежде чем я заставлю людей понимать мои картины, а пока что я решил не позволять себе падать духом.

Помнится я однажды читал, что у Делакруа было отвергнуто 17 картин: «Dis-sept refuses», — рассказывал он своим друзьям. Как раз сегодня я думал, какими чертовски отважными людьми были все новаторы.

Если я буду стоить чего-то позже, то стою чего-то и сейчас. Ведь пшеница — это пшеница, даже если сначала люди думают, что это просто трава.

Человек приходит в мир не для того, чтобы быть счастливым, а чтобы созидать и оставить после себя нечто великое.

Как бы часто и глубоко я ни был несчастен, внутри меня всегда живет, тихая, чистая гармония и музыка.

Восхищайтесь тем, как многое вы можете, большинство людей делают это не достаточно.

Искусство — это человек плюс природа.

Любая женщина в любом возрасте, если она любит и если в ней есть доброта, может дать мужчине если уж не бесконечность мгновения, то мгновение бесконечности.

Я хочу прикасаться к людям своим искусством, я хочу чтобы они говорили – он чувствует глубоко, он чувствует нежно.

В твоем письме была фраза, поразившая меня: «Я хотел бы уйти от всего, я сам причина всего и доставляю другим лишь неприятности, я один навлек эту беду на себя и других». Эти слова так поразили меня потому, что точно такое же чувство, точно то же самое, ни больше и ни меньше, испытываю в душе я. Когда я думаю о прошлом, когда я думаю о будущем – о почти непреодолимых трудностях, о большой и тяжелой работе, к которой у меня не лежит душа и от которой я, вернее, мое дурное «я» охотно бы уклонилось; когда я думаю о многих людях, чьи глаза наблюдают за мной, я предвижу, что, если у меня ничего не выйдет, они поймут, в чем дело, и не станут осыпать меня мелочными упреками, но, будучи искушенны и опытны во всем, что хорошо, честно и справедливо, всем своим видом скажут: «Мы помогали тебе и были для тебя светочем; мы сделали для тебя все, что могли. В полную ли меру своих сил ты трудился?

Где же плоды нашего труда и награда за него?» Видишь ли, когда я думаю обо всем этом и еще о многих вещах, слишком многих, чтобы я мог тебе их перечислить, – о трудностях и заботах, которые отнюдь не уменьшаются с возрастом, о страданиях, разочарованиях, о страхе перед неудачей и даже позором, – тогда и мне не чуждо это желание – уйти от всего!

Стимул, искра огня, которая нам нужна, — это любовь, и не обязательно любовь духовная.

Я скорее умру от страсти, чем от скуки.

Я вложил своё сердце и душу в свою работу, и я потерял рассудок в процессе.

Кто же из людей нормален? Быть может, вышибалы публичных домов — они ведь всегда правы?

Если внутренний голос говорит вам, что вы не можете рисовать — рисуйте как можно больше, тогда этот голос затихнет.

Разве мы не ищем скорее напряженности мысли, чем уравновешенности мазка?

Искусство долго, а жизнь коротка, и нам надо набраться терпения, если мы хотим подороже продать свою шкуру.

Самое важное – это не уклоняться от своего долга и не идти ни на какие компромиссы там, где речь заходит о нем. Долг есть нечто абсолютное.

Равнодушие к живописи — явление всеобщее и непреходящее.

Что такое искусство? Это — действительность, пропущенная через темперамент художника.

Вы должны бороться за правду. В противном случае Вы — ничто.

А потом он [Николас Рокфеллер] сказал: «Ты увидишь, как будут по горам искать людей, которых никогда не найдут». Он смеялся над этой войной с терроризмом, когда врага-то и нет на самом деле. И он рассказывал, что эту войну с терроризмом никогда не выиграют, потому что это вечная война. И можно у людей постоянно забирать их свободу!

Конечная цель состоит в том, чтобы расколоть всех, контролировать всё общество, чтобы банкиры и элита контролировали мир.

Двухпартийная система – это плохая шутка над американским народом; когда речь заходит о республиканцах и демократах, помните, что они – две стороны одной медали. Голосование за меньшее из двух зол – это всё ещё голосование за зло, а не ответ на наши проблемы. Голосование за республиканца или демократа ничего не исправит и будет потрачено впустую.

Если вы не позволяете себе свободу, тогда вы не можете иметь свободу.

Я верю, что Бог поместил меня на эту землю, чтобы быть лучшим человеком, которым я мог бы быть, и что Бог поместил всех, чтобы быть лучшим человеком, которым они могли бы быть.

История учит, что все люди и все народы без исключения брались за ум не раньше, чем испробовав все другие альтернативы.

Поскольку война — трагедия для каждого, каждый должен быть дипломатом.

Пропаганда — это искусство убеждать других в том, во что ты сам не веришь.

Если переговоры можно вести после войны, почему нельзя вести их до и вместо войны?

Ты Эпона — богиня изобилия и плодородия. Со спелыми и сочными плодами, — Дэниел недвусмысленно посмотрел на мою грудь, — я хотел сказать, на фотографиях тебе пойдут образы с фруктами и плодами.

Искусство — это то, что расцветает всего за секунду до того, как испарится навсегда.

Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы всё, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нём оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником. Первый пройдёт, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение.

Самая подходящая одежда для молодой рыжей девушки — наряд леди Годивы.

И все же я иду вперед, но осторожно и в надежде, что мне удастся побороть все эти опасения, что я найду ответ на упреки, которые угрожают мне; иду с верой, что, несмотря на все стоящие передо мной препятствия, я все же достигну желанной цели и, если захочет Бог, оправдаюсь в глазах тех, кого люблю, и тех, кто придет после меня.

Если вы слышите внутренний голос, который говорит вам: «Вы не сможете рисовать», рисуйте во что бы то ни стало, и этот голос однажды замолчит.

Жизнь без любви я считаю греховным и безнравственным состоянием.

Печаль будет длиться вечно.

Нужно любить – любить как можно больше, ибо в любви и заключается подлинная сила, и кто много любит, тот делает много и способен на многое, и что делается с любовью, то делается хорошо.

Вечером гулял по безлюдному берегу моря. Это было не весело и не грустно — это было прекрасно.

Человек несет в душе своей яркое пламя, но никто не заходит погреться около него: прохожие замечают лишь маленький дымок, выбивающийся из трубы, и идут своей дорогой.

Физической красотой обладают и звери, может быть, даже в большей степени, чем люди, но души, живущей в людях, <…> звери не имеют, а разве жизнь дана нам не затем, чтобы мы обладали богатой душой, даже если при этом страдает наша внешность?

Мне очень нравится поговорка: «Как станет хуже некуда, так и на лад пойдет». По временам я спрашиваю себя, не стало ли нам действительно «хуже некуда», потому что мне очень уж желательно, чтобы все наконец «пошло на лад».

Повторяю, если хочешь что-то делать, не бойся сделать что-нибудь неправильно, не опасайся, что совершишь ошибки. Многие считают, что они станут хорошими, если не будут делать ничего плохого. Это ложь…

Публика всегда одинакова – она любит лишь то, что гладко и слащаво. Тому же, у кого более суровый талант, нечего рассчитывать на плоды трудов своих: большинство тех, кто достаточно умен, чтобы понять и полюбить работы импрессионистов, слишком бедны, чтобы покупать их.

Когда что-то в тебе говорит: «Ты не художник», тотчас же начинай писать, мой мальчик, — только таким путем ты принудишь к молчанию этот внутренний голос. Тот же, кто, услышав его, бежит к друзьям и жалуется на свое несчастье, теряет часть своего мужества, часть того лучшего, что в нем есть.

Жизнь проходит и ее не воротишь, но именно по этой причине я и работаю не жалея сил: возможность поработать тоже не всегда повторяется. В случае со мной — и подавно: ведь более сильный, чем обычно, приступ может навсегда уничтожить меня как художника.

Жизнь проходит и ее не воротишь, но именно по этой причине я и работаю не жалея сил: возможность поработать тоже не всегда повторяется. В случае со мной — и подавно: ведь более сильный, чем обычно, приступ может навсегда уничтожить меня как художника.

Кончается ли всё со смертью, нет ли после нее еще чего то? Быть может, для художника расстаться с жизнью вовсе не самое трудное? Мне, разумеется, обо всём этом ничего не известно, но всякий раз, когда я вижу звёзды, я начинаю мечтать так же непроизвольно, как я мечтаю, глядя на чёрные точки, которыми на географической карте обозначены города и деревни. Почему, спрашиваю я себя, светлые точки на небосклоне должны быть менее доступны для нас, чем черные точки на карте Франции? Подобно тому, как нас везет поезд, когда мы едем в Руан или Тараскон, смерть уносит нас к звёздам. Впрочем, в этом рассуждении бесспорно лишь одно: пока мы живём, мы не можем отправиться на звезду, равно как, умерев, не можем сесть в поезд. Вполне вероятно, что холера, сифилис, чахотка, рак — не что иное, как небесные средства передвижения, играющие ту же роль, что пароходы, омнибусы и поезда на земле. А естественная смерть от старости равнозначна пешему способу передвижения.

Признаюсь, не знаю почему, но глядя на звезды мне всегда хочется мечтать.

Я всё больше прихожу к убеждению, что о Боге нельзя судить по созданному им миру: это лишь неудачный этюд. Согласись: любя художника, не станешь очень критиковать его неудачные вещи, а просто промолчишь. Но зато имеешь право ожидать от него чего-то лучшего. Нам следовало бы посмотреть и другие произведения Творца, поскольку наш мир, совершенно очевидно, был сотворён им на скорую руку и в неудачную минуту, когда он сам не понимал, что делает, или просто потерял голову.Правда, легенда утверждает, что этот этюд мира стоил Господу Богу бесконечного труда. Склонен думать, что легенда не лжёт, но этюд, тем не менее, плох во многих отношениях. Разумеется, такие ошибки совершают лишь мастера — и это, пожалуй, самое лучшее утешение, так как оно даёт основание надеяться, что Творец ещё сумеет взять реванш. Следовательно, нужно принимать нашу земную, столь сильно и столь заслуженно критикуемую жизнь такой, как она есть, и утешаться надеждой на то, что мы увидим нечто лучшее в ином мире.

Разве ты не понимаешь, что самопожертвование и стремление жить для других, когда это влечёт за собой форменное самоубийство, есть грубая ошибка, поскольку в таком случае мы невольно делаем наших ближних убийцами?

В конце концов, алкоголь и табак хороши или плохи — последнее зависит от точки зрения — тем, что они, бесспорно, представляют собою успокаивающее средство, которым не следует пренебрегать, когда занимаешься изящными искусствами.

Это не театр, а дачный сортир. В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы. Ведь знаете, как будто бы Станиславский не рождался. Они удивляются, зачем я каждый раз играю по-новому.

Я только тем и занимаюсь, что порчу свои картины. И потом говорю «сделал, что хотел».

Искусство заключается в том, чтобы найти необыкновенное в обыкновенном и обыкновенное в необыкновенном.

Лондонские туманы не существовали, пока их не открыло искусство.

Быть незаметным на виду — искусство камуфляжа в этом и заключается.

Меня так достали люди, думающие, что искусство должно быть красивым и приятным глазу. Искусство может быть красивым, оставаясь в то же время страшным, гротескным или пугающим. Это не делает его менее значимым. Если люди испуганы или шокированы, они должны спросить себя, почему, а не выдвигать в ответ цензуру.

Искусство смывает пыль повседневности с души.

Изобретай, и ты умрёшь гонимый, как преступник; подражай, и ты будешь жить счастливо, как дурак!

Все, что я вижу пришло в упадок: религия — модная замена вере, искусство — болезнь, любовь — иллюзия.

Искусство не должно опускаться до уровня общества. Искусство должно тянуть общество вверх.

Искусства не бывает без боли; вместе с тем, искусство существует для того, чтобы компенсировать боль.

— Вы любите живопись?
— Да, очень. Люблю Рафаэля.
— А мне больше нравятся другие черепашки-ниндзя.

Все проходит — любовь, искусство, планета Земля, вы, я. Особенно я…

В сущности, Искусство – зеркало, отражающее того, кто в него смотрится, а вовсе не жизнь.

Я полагаю, что каждое полотно, натюрморт, ландшафт, всё что угодно — в самой глубине души автопортрет.

Искусство — ужасная болезнь, но жить без неё пока нельзя.

Кулинария — это искусство, а искусство — это взрыв!

Если Вы всерьёз хотите разочаровать родителей, а к гомосексуализму душа не лежит, — идите в искусство.

Меня так достали люди, думающие, что искусство должно быть красивым и приятным глазу. Искусство может быть красивым, оставаясь в то же время страшным, гротескным или пугающим. Это не делает его менее значимым. Если люди испуганы или шокированы, они должны спросить себя, почему, а не выдвигать в ответ цензуру.

В нашем светлом мире до сих пор присутствуют предметы, способные пробудить в вас эмоции, способные вернуть нас к прежней саморазрушительной жизни. Эти предметы объединяются понятием «искусство».

Искусство, и ничего кроме искусства, искусство нам дано, чтобы не умереть от истины.

Объектом Искусства должна быть не простая действительность, а сложная красота.

Художником можно стать двумя способами. Первый: делать то, что все считают искусством. Второй: заставить всех считать искусством то, что делаешь ты.

Раскрыть людям себя и скрыть художника – вот к чему стремится искусство.

Мне отлично известно, что к смелому человеку исцеление приходит, так сказать, изнутри: оно достигается примирением со страданием и смертью, отказом от желаний и самолюбия.

Подумать только, сколько людей живёт не имея ни малейшего представления о том, что такое горести, и пребывая в неизменном убеждении, что всё оборачивается к лучшему, как будто вокруг них никто не подыхает с голоду и не идёт ко дну!

Не существует такого понятия, как некрасивая женщина.

Ищи же света и свободы и не погрязай слишком глубоко в болоте жизни.

Вы презираете тех, кто принадлежит к высшим кругам, за их снобизм, за высокомерный тон, за напыщенные манеры, верно ведь? А что вы им противопоставляете? Мелкое тщеславие, любование собой, тем, что не позволяете себе неприличных мыслей, неприличных поступков, неприличного поведения. А вы знаете, что всё великое в истории искусства, всё прекрасное в жизни фактически либо оказывается тем, что вы считаете неприличным, либо рождено чувствами, с вашей точки зрения совершенно неприличными? Страстью, любовью, ненавистью, истиной.

Современная живопись – прямо как женщины: ей никогда не насладишься, если попробуешь её понять.

Интересно, как бы я смог понять, что это высокое искусство, если бы ты меня об этом не предупредил?

Дело не в художнике и не в мастерстве, даже не в искусстве. Важно, какие чувства они у вас вызывают.

Современная живопись — это когда покупаешь картину, чтобы закрыть дыру в стене, и приходишь к выводу, что дыра выглядит лучше.

Современное искусство — это зона бедствия. Никогда еще в истории человечества столь многое не было сосредоточенно в руках столь незначительного количества людей для того, чтобы сказать так мало.

Это искусство. Критика современного общества. Современное общество ужасно, не правда ли?

— «Лед и пламя» — шедевр современного абстракционизма. Олицетворение дихотомии существования.
— Олицетворение того, что люди тратятся на всякое дерьмо.

Знаете, что меня раздражает в современной музыке? В ней все начинается с большой буквы «Я».

И я остаюсь уверен, что уже через половину века эпоха экспрессионизма сменится эпохой очевидного истления человечества. Апофеоз существования наступает, сеть небытия уже соткана.

Современное искусство подобно женщинам, вы не сможете получить от него удовольствие, если будете пробовать его понять.

У современного искусства нет проблем: автор не понимает, что такое хорошо; зритель не понимает, что такое плохо.

Нам нравится то искусство, где не видно искусства.

Сообщать плохие новости — это искусство.

Автору можно простить всё, кроме восхищения собственным творением.
Если автор восхищается своей работой, значит, она убога.

Никто и никогда не видел естественное произведение искусства.

Неважно, насколько погано все бывает. У меня всегда есть моё искусство. Это единственное место, куда я могу уйти и быть в безопасности.

Иногда наука больше искусство, чем наука. Многие люди не понимают этого.

Работа над произведением искусства никогда не может быть закончена, а может быть только заброшена.

Жаль, что мы не рисуем прямо глазами. Как много пропадает на длинном пути от глаз через руки к кисти.

Мы все умрем. Цель — не жить вечно, цель — создать вещь, которая будет жить.

Шедевр тем и отличается, что он показывает человеку, каков его внутренний мир.

Театр начинается с вешалки.

Искусство не знает границ, оно говорит на всех языках.

Я говорил о бесполезности искусства, но ничего не сказал о том облегчении, которое оно способно дать.

В искусстве, как и в любви, прежде всего нужно быть откровенным.

Я умею слушать. Это особое искусство состоит в кивании головой и напряженно-сочувственном выражении лица. Полезно также время от времени открывать и тотчас же закрывать рот, как будто вы хотите перебить рассказчика тысячью вопросов, но умолкаете, подавленные громадным интересом рассказа.

Политика — это искусство компромиссов.

С тех пор как завелись у нас знатоки искусства, само искусство пошло к чёрту.

Идеальная музыка — это тишина, а музыканты занимаются созданием красивой рамки вокруг этого совершенства.

Художник — это человек, который пишет то, что можно продать. А хороший художник — это человек, который продает то, что пишет.

Всё, что ты можешь вообразить — реально.

И среди людей больше копий, чем оригиналов.

Если хочешь сохранить глянец на крыльях бабочки, не касайся их.

Живопись — занятие для слепцов. Художник рисует не то, что видит, а то, что чувствует.

Искусство смывает пыль повседневности с души.

Я могу рисовать как Рафаэль, но мне понадобится вся жизнь, чтобы научиться рисовать так, как рисует ребёнок.

Каждый ребенок — художник. Трудность в том, чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.

Мир сегодня не имеет смысла. Так почему я должен рисовать картины, в которых смысл есть?

Все пытаются понять живопись. Почему они не пытаются понять пение птиц?

Искусство никогда не обращается к толпе, к массе, оно говорит отдельному человеку, в глубоких и скрытых тайниках его души.

За прошлый и этот год умерли несколько моих друзей-коллег, которым было за сорок и пятьдесят. У смерти нет порядка. Действительно начинаешь думать, что смерть стоит за плечом. Когда мне становится плохо на душе, я начинаю бояться смерти. Но когда приходит вдохновение, становится все равно.

Когда искусствоведы собираются вместе, они говорят о форме, структуре и смысле.
Когда художники собираются вместе, они говорят о том, где можно купить дешёвый растворитель.

Искусство — это убежище от жизненной скуки, придуманное изобретательными людьми, пресыщенными едою и женщинами.

Если произведение искусства вызывает споры, — значит, в нем есть нечто новое, сложное и значительное.
Пусть критики расходятся во мнениях, — художник остается верен себе.
Можно простить человеку, который делает нечто полезное, если только он этим не восторгается. Тому же, кто создает бесполезное, единственным оправданием служит лишь страстная любовь к своему творению.
Всякое искусство совершенно бесполезно.

Как много в искусстве прекрасного! Кто помнит все, что видел, тот никогда не останется без пищи для размышлений, никогда не будет по настоящему одинок.

Искусством я выправляю себя и заражаю нормальных людей.

Величие искусства яснее всего проявляется в музыке.

Молчание — вот великое искусство ведения разговора.

Нередко наивность оказывается величайшим искусством.

Живопись — это просто другой способ ведения дневника.

Если убрать из человеческих занятий все относящиеся к извлечению прибыли, останется лишь искусство.

Искусство — это проверенное временем красота и изящество. Вечная красота. Вот настоящее искусство.

Каждое из пяти чувств заключает в себе искусство.

Искусствоведы часто напоминают людей, которые знают химический состав запаха, не чувствуя аромата.

— Вы знаете скульптора Джакометти? Он однажды сказал, что если бы он мог спасти из огня всего одну вещь — полотно Рембрандта или кошку, он выбрал бы кошку.
— Замечательно сказано.
— А потом он добавил, что кошку бы он потом отпустил. Он хотел сказать, что между Искусством и Жизнью, он выбирает Жизнь.

Если и стоит с чем-то бороться в этой жизни, то лишь с тем врагом, что внутри нас. Но обуздать его — вот искусство. Насколько мы в душе художники?

Искусство всегда в контексте.

Мириться с восьмичасовой скукой — это искусство. Искусство — витать мыслями в другом месте, пока медленно истекут секунды.

Любите искусство в себе, а не себя в искусстве.

Искусство — это то, что освобождает душу, провоцирует воображение и побуждает людей идти дальше.

Ближе к искусству коврик в моём туалете, который с тем же успехом можно назвать «Одетый, поднимающийся по лестнице» и повесить на стену.

Искусство не может быть подвергнуто критике, поскольку каждая ошибка является новым творением.

Я почувствовала, что наш нынешний век — век притворства и мистификаций. Как много люди говорят о ташизме, о кубизме, о том или другом «изме» и произносят длинные слова и фразы — огромные, вязкие сгустки слов и фраз. И все для того лишь, чтобы замазать, скрыть простой факт — либо ты можешь писать картины, либо — нет.

Сегодня происходит переосмысление социальных проблем, ряда тем, связанных с историей, природой, экологией, насилием, расизмом, мировым голодом, загрязнением окружающей среды. Художники подходят ко всему этому многообразию тем мультимедийно — средствами живописи, инсталляции, фотографии, а также средствами видео.

Начинающего художника понимают лишь несколько человек. Знаменитого — еще меньше.

Когда искусствоведы собираются вместе, они говорят о форме, структуре и смысле.
Когда художники собираются вместе, они говорят о том, где можно купить дешёвый растворитель.

Я хочу жить как бедный человек с деньгами.

С возрастом ветер все сильнее. И он всегда в лицо.

Все имеют право меняться, даже художники.

Если бы некого было любить, я бы влюбился в дверную ручку.

Краски как черты лица, следуют за изменением эмоций.

Вдохновение существует, но оно приходит во время работы.

Я всегда делаю то, чего не умею, чтобы этому научиться.

Искусство — дитя сиротства и тоски. Другие пишут свою жизнь, я пишу картины.

Откладывайте на завтра лишь то, что вы не хотите завершить до самой смерти. Действие — основной ключ к успеху.

Чтобы рисовать, вы должны закрыть глаза и начать петь.

Кто видит человеческое лицо правильно: фотограф, зеркало или художник?

Успех таит в себе опасность. Начинаешь копировать себя, а это — еще более опасно, чем копировать других. Это приводит к бесплодности.

Только отложенное до завтра ты охотно оставишь умирать не сделанным.

Я хочу прикасаться к людям своим искусством, я хочу чтобы они говорили – он чувствует глубоко, он чувствует нежно.

Помнится, я наблюдал, как Микеланджело расписывает Сикстинскую капеллу. Боже, такой нытик! Я ему сказал: «Не стоило браться за эту работу, если боишься высоты». И Пикассо — та ещё мрачная личность. Я ему говорю: «Сосредоточься, Пабло, один глаз с каждой стороны лица».

Массовым должен быть читатель, а не искусство.

Искусство рождается только от горя. И никогда — от радости.

Между сумасшествием и искусством такая тонкая грань.

Искусство требует жертв, и с каждым днем их становится все больше.

Вы презираете тех, кто принадлежит к высшим кругам, за их снобизм, за высокомерный тон, за напыщенные манеры, верно ведь? А что вы им противопоставляете? Мелкое тщеславие, любование собой, тем, что не позволяете себе неприличных мыслей, неприличных поступков, неприличного поведения. А вы знаете, что всё великое в истории искусства, всё прекрасное в жизни фактически либо оказывается тем, что вы считаете неприличным, либо рождено чувствами, с вашей точки зрения совершенно неприличными? Страстью, любовью, ненавистью, истиной.

Токсичные компоненты масляных красок: «красный Ван Дейка», ферроцианид; «йодистый алый», ртутный йодид; «снежный белый», карбонат свинца; «кобальтовый фиолетовый», мышьяк — все эти прекрасные составляющие и оттенки, которые так ценят художники, но которые смертоносны. Мечта создать шедевр, которая сворачивает мозги, а потом убивает тебя.

Искусство ревниво: оно требует, чтобы человек отдавался ему всецело.

Любое искусство стремится к тому, чтобы стать музыкой.

Плохое искусство более трагически прекрасно, чем хорошее, потому что в нем запечатлена человеческая ошибка.

Не сравнивай художника с его работами.

Искусство есть такая потребность для человека, как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего ее, — неразлучна с человеком, и без нее человек, может быть, не захотел бы жить на свете.

Кончилось создание прекрасного — разве вы не замечаете? Возникло антиискусство. Я констатирую это без отрицательных знаков: искусство трансформировалось во что-то другое. И скоро этому продукту придумают название.

Музыка — это международный язык, выражающий эмоции и чувства людей. Это самый популярный жанр современного искусства, где, мне кажется, места хватит всем.

Мы дарим безвкусицу, пошлятину, отбиваем критическое мышление, насилуем само слово «искусство». И ныкаем в блескучие карманы настоящие таланты, шедевры прошлого и настоящего, воровато оглядываясь по сторонам. Ведь нам совсем не нужно сравнение.

Сюрреализм — это реальность, освобожденная от банального смысла.

— А это что?
— Модернизм.
— Памятник, что ли, кому-то?
— Да. Модернизму.

Хорошие художники копируют, великие – воруют.

40 лет — это такой возраст, когда наконец-то чувствуешь себя молодым. Но уже слишком поздно.

Если бы правда была одна, ты бы не смог нарисовать сотню полотен на одну и ту же тему.

Художественное течение побеждает только тогда, когда его берут на вооружение декораторы витрин.

Дайте мне музей, и я заполню его.

Другие увидели то, что было, и спросили, почему. Я увидел то, что могло бы быть, и спросил, почему бы нет.

Я убежден, что по своей сути искусство не может нести насилие. Потому что оно заполняет твою голову желанием творить, а не желанием рушить.

Повторяться каждый раз по-другому — не это ли есть искусство?

— Что повлияло на ваше творчество?
— Шагал, Рембрандт, пары бензина в полиэтиленовом пакете…

Интересно, как бы я смог понять, что это высокое искусство, если бы ты меня об этом не предупредил?

Играть роль не сложно. Оставаться собой — вот где искусство.

Я не являюсь ни экономистом, ни журналистом, не фотографирую достопримечательности. Я лишь стремлюсь внимательно наблюдать жизнь.

Одна картина способна изменить жизни. Ты можешь показать людям их душу.

Одно нужно иметь: либо от природы легкую душу, либо душу, облегченную искусством и знанием.

Моя живопись несёт с этим сообщение боли. Считают, что я сюрреалист. Но я никогда не рисовала сны. Я рисовала мою реальность.

Какие вирши, Господи прости,
Из-под пера ровесников выходят!
Такая нищета словес в их одах,
Что можно все в одну переплести.

Если есть ад для умерших писателей — то это смотреть на то, что с ними делают современные режиссёры.

Я знаю, что случайные встречи — это единственная возможность сказать правду.
Я знаю, что мода — это средство покорить других и не выдать себя.
Я знаю, что никогда не надену ничего бирюзового. А может, и надену, прямо завтра.
Я знаю, что мой путь и сложен, и интересен как никогда.
Я знаю, что кинематограф дал мне столько же, сколько и чтение книг, и гораздо больше, чем живопись.
Я знаю, что рецепт моего творчества — правильное сочетание идей.
Я знаю, что современное искусство нужно, чтобы понять жизнь.

Поп-арт фактически индустриальная живопись, это то, чем скоро станет целый мир.

В искусстве, стыд забыв, забыв высокое призвание,
На содержании у формы нынче приютилось содержание.

Не всегда же режиссеры расхваливали свои картины перед показом. Не всегда же был закон о запрете критики «искусства». Не всегда же толпа ряженых, развлекающих людей с психологическими проблемами, отвлекающих от серости существования, налагала на себя полномочия олимпийских богов, растрачивая последние крохи трудоспособности и связи с реальностью…

Картины – это маленькая жизнь. Через них можно передать свои эмоции, выразить чувства и донести некий помысел.

Современное искусство — демократическое, так как использует повседневный материал, занимается реальностью, и поэтому узнаваемо. Я думаю, что государство можно назвать демократическим только тогда, когда оно позволяет передовому искусству существовать без цензуры. Искусство — это всегда также политическое соприкосновение. Но оно не должно быть связано ни с политикой, ни с государством. Оно должно быть абсолютно независимым.

Художественная экстравертность сменилась интровертностью, которая предполагает более камерные формы. Важнее сегодня не шок-эффект, а медитативность, сконцентрированность.

Ты не должен всегда верить тому, что я скажу. Вопросы искушают тебя говорить неправду, в частности, когда нет ответов.

Люди, делающие искусство своим бизнесом, по большей части мошенники.

Сначала человек демонстрирует все лучшее, что в нем есть, потом он демонстрирует то, что есть на самом деле. В каждом человеке есть дурной характер, странные черты и заморочки, но в некоторых есть и божественное начало. Если божественного не достаточно, чтобы стоило терпеть человеческое, искусства не получится. Как только человеческие черты начинают перевешивать, Муза превращается в назойливую бабу.

Я отдыхаю, когда работаю, и устаю, когда бездельничаю или принимаю гостей.

Может тот, кто считает, что может. А не может тот, кто считает, что не может. Это непреложный, неоспоримый закон.

Мы не стареем, мы созреваем.

Твори в картине как в жизни — непосредственно.

Работа — необходимость для человека. Человек изобрел будильник.

Нет ничего хуже, чем великолепное начало.

Искусство — ложь, которая делает нас способными осознать правду.

Что сказать мне вам об этом ужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом? Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет, здесь жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я пока еще не встречал и не знаю, где им пахнет. В страшной моде Господин доллар, а на искусство начихать — самое высшее мюзик-холл. Я даже книг не захотел издавать здесь, несмотря на дешевизну бумаги и переводов. Никому здесь это не нужно… Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод… Зато у нас есть душа, которую здесь сдали за ненадобностью в аренду под смердяковщину.

В любой науке, в любом искусстве лучший учитель – жизненный опыт.

Искусство — не способ зарабатывать на жизнь. Но это очень человечный способ делать жизнь более переносимой. Когда вы занимаетесь искусством — не важно, хорошо получается или плохо, — душа ваша растет.

Те, кто способны узреть в прекрасном его высокий смысл, – люди культурные. Они не безнадежны.

Целое искусство — наживать себе нужных врагов!

Нет большей ошибки в жизни, чем увидеть или услышать шедевры искусства в неподходящий момент. Для многих и многих Шекспир пропал из-за того, что они изучали его в школе.

Истинное искусство цветёт мгновение и увядает навеки.

… Книжный магазин, кино, выставки, витрины, художественных галерей — все это заставляло вспомнить о собственной посредственности…
Посещение любого из этих мест, рождённых работой чувств других людей, неизбежно напомнило бы ей о бессмысленности её собственной жизни…

Человек искусства должен быть способен переступить через здравый смысл.

Простота — наивысшая точка соприкосновения жизни и искусства. Тот, кто презрительно относится к простоте, вызывает только жалость… Если человек боится простоты, значит он далек от зрелости.

Искусство — это образ, а настоящее искусство — это образ, провоцирующий мысль.

Великое искусство не обязательно должно быть красивым, главное чтобы оно передавало настоящие эмоции.

Я думаю, что лучший снимок — это тот, который я собираюсь сделать, а не тот, который получается после нажатия кнопки. Когда я нажимаю на кнопку, того снимка, который я представляла себе, больше нет. Все же, я надеюсь когда-нибудь сделать его.

Мужчина, который действительно делает женщину счастливой, — это тот, для которого любовь не страсть, а искусство.

Чтоб понять мои картины необязательно на них смотреть, перцовый баллончик передаст тебе всю их глубину.

Мне кажется, что из современного искусства полностью ушла жизнь и всё это такая конвульсия, которая длится, может быть, лет десять. Жизнь происходит где-то в другом месте, во всяком случае не в области искусства.

В искусстве происходит в настоящее время господство перманентной революции. Мало даже сказать, что все позволено: всякое новаторство заранее провозглашается и приравнивается к гениальности Ван Гога или Пикассо, все равно — идет речь о рваных афишах или о консервной банке, подписанной художником.

Я рисовал крыс целых три года, а потом кто-то сказал мне: какая это талантливая анаграмма слова «искусство» (англ. rat и art). И мне пришлось притвориться, что я знал об этом всю жизнь.

— И каково ваше мнение по поводу современного искусства?
— Трудно выразить словами. Я знаю только, что мне нравится, а что нет. К примеру, от картин Мюро я просто в восторге. От картины идёт какое-то тепло. Я понимаю, это звучит очень неопределённо.
— Нет, на самом деле это подтверждает нечто, что всегда удивляло меня в современном искусстве. Абстрактном искусстве. Оно, вероятно, возникает там, где кончается религиозное искусство, которое пытается показать вам божественное. Современный художник просто придаёт основным элементам современную форму и цвет.

Не стоит бояться выставок современного искусства, но надо быть готовым к новым художественным формам и новому художественному языку, который складывается из всего того, что уже было создано прежде. Современные художники ищут, так присоединяйтесь к их поискам и не будьте слишком серьезными.

Сейчас многие хотят быть приближенными к искусству. И есть тема новая, для влюблённых. На огромном холсте влюблённые обмазываются краской, занимаются на этом холсте любовью и потом это картина. Ну давайте, честно, у нас некоторые так сексом занимаются, что на холсте будет, как-будто полицейские труп обвели. Так что, не надо нам этого!

Перестаньте переставать и начните начинать! Будь как будет — как-нибудь да будет! Никогда ещё не было, чтобы никак не было. За всё хорошее, против всего плохого!

Существуют громадные организмы в океане, состоящие из множества микроорганизмов всех цветов и форм. И эта вся живая материя эволюционирует! Зачем-то такие организмы существуют в экосистеме, а без них ломается вся цепочка. Вот и театр необходим человечеству. Он дышит вместе с эпохой. Он болеет. Он выздоравливает. Он меняется.

Всякая тираническая власть, всякая деспотия всегда против модернизма, всегда. <…> Модернизм нарушает существующий порядок. Он прежде всего свидетельствует о свободе человека, … а свобода заразительна. Напоминать человеку о том, какое он сложное явление, всегда значит выступать против власти.

Идея арт-процесса должна принадлежать критику.

Каждый акт творения — изначально — акт разрушения.

Скульптура — это искусство ума.

Для меня существует лишь два типа женщин: богини и тряпки для вытирания ног.

Настоящие художники — Рембрандт, Джотто, а я лишь клоун; будущее в искусстве за теми, кто сумеет кривляться.

Дайте мне туфли, и я нарисую человека.

Я терпеть не могу людей, которые говорят о прекрасном. Что есть прекрасное? Надо говорить о проблемах в живописи!

Любовь — лучший восстановитель.

Нам нужно рисовать то, что на лице, или что внутри его или за ним?

Искусство — это применение не канона красоты, а того, что инстинкт и разум могут вообразить вне любого канона. Полюбив женщину, мы ведь не начинаем измерять длину её рук и ног.

Вкус — это враг творчества.

Искусство — это исключение ненужного.

Идея — это точка отправления и ничего более. Как только ты освоишь это, она преобразуется в мысль.

Надо потратить много времени, чтобы стать наконец молодым.

Мне нравится жить бедно… но с кучей денег в кармане.

Гений Энштейна привел к Хиросиме.

Чтобы понять, что хочешь нарисовать, надо начать рисовать.

Смысл жизни в том, чтобы найти свой дар.
Предназначение жизни в том, чтобы раздать его.

А увлекают меня такие книжки, что как их дочитаешь до конца — так сразу подумаешь: хорошо бы, если бы этот писатель стал твоим лучшим другом и чтоб с ним можно было поговорить по телефону, когда захочется.

Пиши пьяным, редактируй трезвым.

Мы сочиняем ужасы, чтобы помочь себе справиться с реальностью.

Убейте своих любимых, свои увлечения, свою несовершеннолетнюю реальность. Ничто из этого не принадлежит вашему перу. Это — первый принцип хорошей творческой работы.

Писатель, повторяющий одну и ту же фразу, был бы мудрецом. Все наши беды от того, что мы не хотим повторяться. Как будто истин несколько.

Самое полезное из всех искусств – искусство нравиться.

Мода — наиболее мощное из искусств. Это движение, стиль и архитектура в одном.

Искусство — дитя сиротства и тоски. Другие пишут свою жизнь, я пишу картины.

Все хорошее в моей голове возникает в деревне. У меня есть квартира в Берлине, но порой Берлин меня изнуряет. Так что я часто живу в своей деревне, севернее, между Шверином и Висмаром. Многие мои друзья, которые здесь с нами в туре, тоже живут там. Моего отца уже давно нет. Но моя мать живет там. Моя дочь Нелле со своим сыном, малышом Фритцем, часто там бывает. Все мы — большая семья. Я рыбачу. Охочусь. Смотрю, не отрываясь, на озеро.

Ночами я сплю в лесу и прислушиваюсь. Я слушаю природу. То, что ты слышишь в лесу, – восхитительно. Это — звуки неописуемой красоты. Я ненавижу шум. Я ненавижу болтовню. Я выставляю себя напоказ, и это напоминает чистый мазохизм. После этого мне нужно себя защитить. Шум сводит с ума. Из-за него умирают.

Уметь жить чужой радостью — самое редкое искусство.

Кисть в моей руке движется подобно смычку скрипки к совершенному моему удовольствию.

Думаете, люди, которые пишут о картинах, разбираются в них лучше? Скажу вам по секрету: о картинах нельзя писать — как вообще об искусстве. Все, что пишут об этом, служит лишь одной цели — просвещению невежд. Писать об искусстве нельзя. Его можно только чувствовать.

Всякое искусство условно. Но и в условности должна быть реальность.

Ещё в молодости я понял уже, что искусство более великодушно, чем люди.

Искусство низачем не нужно. Меня же притягивают бесполезные вещи. И чем никчёмнее, тем сильнее.

В искусстве искренность — синоним одаренности.

Искусство — это человек плюс природа.

Хотелось бы в искусстве сделать что-нибудь хорошее, раз в моей жизни случалось столько плохого.

Произведение искусства всегда претендует на то, чтобы пережить своего создателя.

Я думаю, что всё в жизни — искусство. То, что вы делаете, как одеваетесь. Как вы любите кого-то и как говорите. Ваша улыбка и ваша личность. То, во что вы верите и все ваши мечты. Как вы пьёте чай, как украшаете свой дом или как веселитесь. Ваш список покупок. Еда, которую готовите. Как выглядит ваш почерк. И то, как вы себя чувствуете. Жизнь — это искусство.

«Мона Лиза» Леонардо — всего лишь тысяча тысяч мазков краски. «Давид» Микеланджело — лишь миллион ударов молотом. Каждый из нас — миллион кусочков, правильно собранных в целое, не более того.

Все самые хорошие произведения на земле созданы из-за отсутствия любви.

Современное изобразительное искусство это не искусство, которое изображает. Это искусство, являющее художника. Да, висят картины. Но, может, это не его картины, а подделки. Может, это часть перформанса, когда он начнет их сжигать. А, может, это периферийное действие, которое транслируется по телевизору в другое помещение, где все и происходит. Приходя на выставку, надо смотреть на художника: а как он себя ведет? Чем он назначил быть этим картинам? Может, они часть его художественной деятельности. А может, это часть его мистификационной деятельности. Может, это часть перформанса, а может, часть проекта длиной в десять лет.

Визуальная ничтожность произведений современного искусства играет и другую важную социальную роль — она защищает в обществе всё слабое, неполноценное, инвалидное.

Никогда еще этот город не знал более заразительной моды. Молодежь кулаками прокладывала себе путь в залы, где исполнялась его беззвучная музыка, втридорога покупала у спекулянтов билеты в дансинги, где можно было потанцевать его «недвиже».

— И все же? — напирал он дальше – Вы поняли задумку? Главное… — и тут перебила его я.
— Главное это показать мир за гранью. Мы столько слышали о нем, но увидим лишь однажды. Существа, порядок, ритуалы и обряды – виденье постановщика, а ему должны поверить. Зрителю может нравиться увиденное, а может и нет, но он обязан ощутить посыл, прочувствовать жизнь там – ответила я, глядя ему прямо в глаза.
— А вы? – спросил он.

— Не стесняйся, говори честно. Я слушаю.
— Ну, вы решили выставить себя напоказ, почему нет, но это можно раз, два, три, ну четыре раза, но не больше. Вы не можете в самом себе разобраться и всячески пытаетесь привлечь всеобщее внимание, вот и все. И нам это совершенно неинтересно.
— А, шутка? Ясно. Ну пока.
— Ты что, с ума сошел?
— Он сам просил честно.
— В таких местах не принято говорить честно.

Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия.

Я не могу назвать писателя, чья жизнь была бы лучше моей. Мои книги все изданы, мои книги есть во всех школьных библиотеках и, когда я выступаю перед публикой, мне аплодируют ещё до того, как я начну говорить.

В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Теперь книги пишут читатели и не читает никто.

Каждый писатель должен писать каждую свою книгу так, будто в тот день, когда он её закончит, ему отрубят голову.

Литературные критики — это кактусы, у них одни колючки, а писатели — птицы, у них только перья.

Я стал литератором потому, что автор редко встречается со своими клиентами и не должен прилично одеваться.

Если врач скажет, что мне осталось жить пять минут, я не буду рвать на себе волосы. Просто я стану печатать на машинке немного быстрее.

Талант автора заключается в способности передать сложные чувства в простых выражениях.

Нет на свете дела труднее, чем писать простую, честную прозу о человеке.

Мысль летит, а слова идут шагом. В этом вся драма писателя.

Большинство писателей считают правду наиболее ценным своим достоянием — вот почему они так экономно ею пользуются.

А еще я думал о книгах. И впервые понял, что за каждой из них стоит человек. Человек думал, вынашивал в себе мысли. Тратил бездну времени, чтобы записать их на бумаге. А мне это раньше и в голову не приходило.

И если уж говорить начистоту, из всех авторов я выше всего ценю лишь тех, кто заставляет лично меня читать не отрываясь.

Конечно, у нас на студии есть и компьютерный отдел. Но я всегда говорю им: «Старайтесь работать неаккуратно, не стремитесь к идеальным линиям. Мы ведь здесь создаём тайну, а тайна никогда не бывает идеальной».

Произведение искусства не пробуждает во мне никаких чувств. Глядя на шедевр, я прихожу в экстаз от того, чему могу научиться. Мне и в голову не приходит растекаться в умилении.

Если искусство не замыкается в четырех стенах комнаты, его могут замкнуть в четырех стенах камеры.

Человеческий разум похож на павлиньи перья: лишь вычурное представление для привлечения партнера. Все картины, литература, труды Моцарта, Шекспира, Микеланджело, Эмпайр-стейт-билдинг — всё это сложный брачный ритуал. Может, и не важно, что мы столько всего достигли по такой низменной причине, ведь, конечно, павлин не умеет летать, он живет в грязи и ищет в ней червяков, утешая себя своей красотой.

Искусство без мысли, что человек без души — труп.

Какое чудо — восхищаться в живописи тем, чем в реальности не восхищаешься.

Разгул — это, конечно, искусство, такое же, как поэзия, и для него нужны сильные души.

Что касается поэзии в частности и искусства вообще, то мне больше по душе то, где знаки вопросительные превалируют над знаками восклицательными. Восклицательный знак есть перст указующий, а вопросительный — крючок, вытаскивающий ответы из вашей головы. Искусство должно будить мысли, а не убаюкивать их.

Когда меня спрашивают, какая разница между полотном Веласкеса и хорошей фотографией, я отвечаю: «Семь миллионов долларов».

Есть два искусства, которые могут возвести человека на высшую ступень почёта: одно – искусство хорошего полководца, другое – искусство хорошего оратора.

Человек глубже, чем мы можем предположить. Мне очень нравится надпись в музее Прадо: «Бережно относитесь к тому, чего вы не понимаете. Это может оказаться произведением искусства».

Я ученик Леонардо да Винчи, который писал: «Всматривайтесь в сырые пятна на стенах, трещины и прочее — там вы увидите фантастический мир, который не приходит вам в голову».

Искусство должно захватить реальность врасплох.

На флюорографии Сальвадора Дали левое лёгкое плавно перетекает в винтовую лестницу, стоящую на трёх слонах.

Искусство, вдохновение, любовь — их так легко анатомировать. Объяснить, лишить тайны.

В целом она — произведение искусства, но со следами влияния слишком многих школ.

Искусство — это пылкий момент, приходящий из спокойных эмоций.

Для мужчины принять в свою жизнь женщину — это искусство. И расставание должно быть искусством. Прощание должно быть таким же красивым, как и начало.

Иногда произведение стоит перед выбором — стать произведением автора или произведением искусства.

Хреновый, не хреновый, а всё равно художник. Искусство есть искусство!

Я абсолютно ничего не понимаю в музыкальной технике, почему одни звуки нельзя смешивать с другими? Зато я знаю, какой саунд приемлем для нас. Мы, как группа никогда не копировали других исполнителей, и не заучивали чужие песни. Мы не умели снимать аккорды один к одному, да и не испытывали особого желания делать это. Всю свою энергию мы отдавали сочинению собственных композиций. Я пишу стихи сам для себя и некоторые из них потом превращаются в песни. Я уважаю слова за то, что в них порой скрывается некая мощь. Я люблю поэзию, потому что могу заниматься ей, не испытывая никаких влияний со стороны, Я не хочу говорить о своих любимых поэтах, потому что этот мир нужно открывать самому.

Слова так невыразительны, неточны, так ужасно примитивны в сравнении с рисунком, живописью, скульптурой… Словно жалкая пачкотня на чистом листе. Словно пытаешься рисовать тупым карандашом.

Я хочу, чтобы люди говорили о моей работе: «Этот человек глубоко чувствует».

Живописец, смотри, чтобы алчность к заработку не преодолела в тебе чести искусства, ибо заработок чести куда значительнее, чем честь богатства.

След художника неистребим. В душах людей. В нашей памяти.

Людям искусства свойственно постоянно искать новые источники вдохновения, иначе их навыки и сердца черствеют.

Бывает такой момент, когда до произведения искусства не стоит больше дотрагиваться — это когда нельзя сделать ещё хуже.

Каждая женщина, усаживаясь за туалетный столик, становится художницей и погружается в мир искусства. Точнее – она получает шанс.

Для чего нужно искусство? Чтобы воспроизводить краткий, но ошеломительный эффект камелии, вбивать в ткань времени клин эмоций, выходящих за пределы пяти животных чувств. Как рождается искусство? Оно обязано своим существованием способности человеческого разума создавать чувственные образы. Что делает для нас искусство? Оно облекает в форму и делает видимыми наши эмоции, тем самым налагая на них печать вечности; такую печать несут все произведения, способные воплощать в частной форме всеобщее содержание сферы чувств.

Печать вечности… О какой незримой жизни говорят нам все эти яства, кубки, ковры и бокалы? За рамками картины — суета и скука повседневности, непрерывное, изнурительное и бессмысленное мельтешение самых разных устремлений, внутри же нее — полнота мгновения, которое выхвачено из времени, пожираемого человеческой алчностью. О, эта алчность!

Мы не способны перестать желать, и это одновременно превозносит и убивает нас. Желание! Оно завладевает нами и терзает нас, каждый день бросая на поле битвы, где накануне мы потерпели поражение, но которое сегодня снова залито солнцем и снова манит нас завоеваниями; оно призывает, хоть завтра мы умрем, громоздить империи, обреченные рассыпаться в прах, как будто знание того, что они очень скоро рухнут, не должно умерить жажду строить их прямо сейчас; оно питает нашу неутолимую страсть обладать тем, что нам недоступно; на заре нашей жизни оно выводит нас на зеленую равнину, усеянную трупами, и снабжает запасом замыслов и планов, которых хватит до самой смерти: едва исполнен один, как появляется другой. Но бесконечно желать так утомительно…

И нам хочется удовольствия, за которым не надо гнаться, мы мечтаем о блаженстве, которое возникает само собой, не в результате стремлений и достижений, а как проявление самого нашего естества. Искусство и есть такое блаженство. Ведь не я накрыла этот стол. И чтобы видеть эту снедь, мне нет надобности ее желать. Кто-то другой где-то, в другой жизни, задумал этот пир, кто-то прельстился затвердевшей прозрачностью стекла и усладил свой вкус солоноватым глянцем устрицы с лимонным соком. Среди сотни замыслов, кипевших в чьей-то голове и мгновенно породивших тысячу других, должно было выделиться намерение приготовить и вкусить эту устричную трапезу, чтобы получился такой натюрморт.

Мы же смотрим на картину и получаем, не прилагая никаких усилий, наслаждение от схваченной на лету красоты вещей, испытываем радость без вожделения, созерцаем то, что возникло помимо нашей воли, восторгаемся тем, чего нам не пришлось желать. И поскольку этот натюрморт являет собой красоту, которая насыщает наше желание, но порождена желанием другого человека, доставляет нам удовольствие, которое не входило в наши намерения, дарована нам, хотя и не потребовала от нас напряжения воли, он воплощает в себе квинтэссенцию искусства, причастность к вечности. В немой, неподвижной сцене, где нет ничего живого, воплощено время, свободное от замыслов, совершенство, не скованное никакими сроками и не разъедаемое алчностью, наслаждение без желания, жизнь без начала и конца, красота без усилий.
Ибо искусство — это эмоция вне желания.

Искусство — аналог крови в социальном организме человечества.

Должно ли искусство быть понятным? Да, но лишь для тех, кому оно адресовано.

Люди, которые писали стихи, умирали от любви, но смогли претворить свои страдания в искусство. Боль бывает созидательной.

Те, кто в прекрасном находят дурное, – люди испорченные, и притом испорченность не делает их привлекательными. Это большой грех.

Спрашивать меня, о чём фильм, так же нелепо, как задавать художнику вопросы о вкусе яблок, которые он рисует.

Искусство требует знаний.

… искусство фотографии заключается в том, чтобы снимать свет, а не предметы. Сам по себе предмет служит просто орудием для отражения света, его проводником. И если освещение хорошее, то всегда можно найти в предмете что-то достойное внимания фотографа.

Твое искусство имеет значение. Это оно привело меня сюда.

Искусство вечно, жизнь коротка.

Искусство — самый прекрасный, самый строгий, самый радостный и благой символ извечного, не подвластного рассудку стремления человека к добру, к истине и совершенству.

Пуританская культура требует от искусства двух основных вещей: оно обязано утверждать основы господствующей морали и льстить национальным чувствам. А что сверх того — от лукавого.

Баланс Святого Грааля — это когда ты тратишь на изготовление картины меньше времени, чем люди тратят на ее разглядывание.

Я считал, что жить в искусстве — значит посвятить себя целиком, без остатка, живописи, а всё остальное отодвинуть на задний план. Но на самом деле творчество — это свобода.

Искусство — это нектар души, собранный в трудах и муках.

Без фантазии нет искусства, как нет и науки.

Первый закон искусства: если тебе нечего сказать — молчи. Если тебе есть что сказать — скажи и не лги.

Задача каждого художника — не поддаваться отчаянию, а найти противоядие от пустоты нашего бытия.

… ибо видеть сны — тоже искусство…

Что от сердца исходит — к сердцу должно привести.

Иллюзия искусства: оно заставляет поверить, что великая литература вырастает из жизни. Но все обстоит наоборот: жизнь аморфна, литература дает ей форму.

Вот великая сила искусства! Она может поднять человека от земли до небес! Когда мы творим, мы покидаем этот унылый мир и создаем свой собственный, который Бог вложил в нашу душу!

Получать удовольствие от жизни – это самое великое искусство.

Чувствовать, знать и уметь — вот полное искусство!

И почему это люди, у которых есть средства, чтобы покупать картины, терпеть не могут ничего подлинно художественного? Или именно деньги сделали их тупыми? Почему же у бедняков, умеющих по-настоящему ценить искусство, нет ни фартинга за душой, чтобы украсить свое жилье гравюрой?

Я видел ангела в куске мрамора. И резал камень, пока не освободил его.

Искусство связывает нас сквозь века.

Искусство, которое невозможно отличить от мазни животных или деяний неживой природы, вообще не должно рассматриваться как искусство.

Зачем ребёнка учить писа́ть? Не на компьютере набивать, а писа́ть? В одном из Древних Китаев, люди, которые претендовали на то, чтобы занять положение высокого государственного чиновника, должны были сдавать два экзамена: каллиграфия и стихосложение. Мудрая цивилизация, потому что они понимали, что это другой тип сознания, другой тип умений. Компьютер стихи не пишет. То есть «розы-мимозы» он напишет, но Бродского он не напишет. Это другой тип ментальности, очень важный, который никто на планете не умеет кроме нас. Искусство — не десерт. Искусство — это другой тип жизни, это другой тип когнитивной деятельности.

Я верю, что актёрство — это искусство.

Сидеть в комнате, полной книг, и вспоминать истории, которые они когда-то тебе рассказали, и точно знать, где каждая из них расположена, и что происходило в твоей жизни, и где ты сам находился, когда впервые читал её, — вот тонкое, изысканное наслаждение для знающего в этом толк.

Ничего оригинального нет. Крадите все, что вдохновляет вас или дает пищу воображению. Хватайте старые фильмы, новые фильмы, музыку, книги, картины, фотографии, стихи, сны, случайные разговоры, архитектуру, мосты, дорожные знаки, деревья, облака, воду, свет и тени. Для грабежа выбирайте только то, что трогает напрямик вашу душу. Если вы будете делать именно так, ваши работы (и кражи) будут аутентичными.

Аутентичность не ценна; оргинальности не существует. Не нужно даже беспокоится сокрытием кражи – празднуйте ее, если она вам удалась. В любом случае, помните что сказал Жан-Люк Годар: «Не важно, откуда вы берете, важно — куда».

Творение природы совершенее творений искусства.

Искусство есть посредник того, чего нельзя высказать.

Ненависть к роскоши — это ненависть неразумная. Она влечет за собой ненависть к искусству.

Мы ищем в искусстве совершенства, поскольку в жизни его всё равно нет.

Перед картиной каждый должен стоять так же, как перед королем, выжидая, скажет ли она она ему что-нибудь и что именно скажет, и как с королем, так и с картиной он не смеет заговаривать первым, иначе он услышит только самого себя.

Парадокс бытия профессиональным художником. То, как мы тратим всю жизнь, пытаясь хорошо самовыразиться, но сказать нам нечего. Мы хотим, чтобы элемент творчества строился по системе причины и следствия. Хотим результатов. Создать покупаемый товар. Нам нужно, чтобы старание и дисциплина уравнялись с признанием и воздаянием. Мы садимся за тренажер нашего худфака, за дипломный проект на специалиста изящных искусств, и практикуемся, практикуемся, практикуемся. И, со всеми нашими великолепными навыками, — документировать нам нечего. Ничто нас так не бесит, как какой-нибудь дерганый наркоман, ленивый бездельник или поганый извращенец, который вдруг создает шедевр. Будто невзначай.

Мы все расточаем свои дни в поисках смысла жизни. Знайте же, этот смысл — в Искусстве.

Блюз – индивидуальное искусство. Один человек с гитарой против всего мира.

Величайшее искусство жизни заключается в том, чтобы выиграть побольше, а ставить поменьше.

Все жанры искусства хороши, кроме скучного, но скука — не жанр.

Надо делать любое дело так, чтобы оно становилось искусством.

Искусство — это магия, но не вся магия белая.

Талант превращает пошлость в искусство, а бездарность превращает искусство в пошлость.

На современное искусство смотреть тошно. Если подумать, есть люди гораздо талантливее его, вот у меня по-соседству художник работает в крошечной студии, он такие штуки рисует! Я вас познакомлю, он очень милый. А вот здесь все дело в том, как себя продать, все остальное не в счет.

Я бросила снимки в канаву и села на тротуар рядом с фотолабораторией, чувствуя себя неудачницей.
– Экспериментируете с абстракцией?
– Нет, экспериментирую с безрукостью.

Красота будет конвульсивной, или её не будет.

Но больше всего сегодня мне нравится наблюдать за переменами, которые происходят в искусстве. Очень интересно понять молодежь, которая увлекается так называемыми новыми формами. Меня заботит, почему классику, которая была создана в прошлые века, всегда старались ставить в исторических декорациях того времени, в которое было написано произведение. Это считалось очень интересным с точки зрения познания. Сегодня все упрощается современными декорациями и современным бытом. «Травиата» в джинсах — я этого не понимаю.

Современное искусство всё чаще вызывает оторопь и ощущение, что нас обманывают. И это правильное ощущение. Так называемое современное искусство не имеет никакого отношения к искусству. Оно является частью бизнеса и индустрии пиара, предназначенное лишь для краткого момента профанации и скандала и теряющего всякий смысл за его пределами. «Культуры живут бесцельно подобно цветкам в поле». Так романтически описывал культуру немецкий философ Освальд Шпенглер, убеждённый однако в том, что каждая мощная культура по-своему чеканит и формирует человечество, по псевдокультура это дело другое. Оно живём совсем не бесцельно. Оно живёт ради денег и саморекламы… и снова денег.

Высшая степень любого искусства — это чудо.

Я хотел писать обо всём. Обо всём, что происходит вокруг. О том, как выглядят цветы, когда ты приносишь их, об этом полотенце, о запахе, о том, какое оно на ощупь. О всех наших чувствах, твоих и моих. Об истории, какими мы были. Обо всём в мире. Обо всём вместе, потому что всё в жизни смешано. И я не смог. Не смог. На что бы ни замахивался, в итоге выходит куда меньше.

Когда я собираюсь писать новый сценарий, самое трудное для меня — это пойти в канцтовары и купить блокнот.

Мне понадобилось полвека, чтобы понять, что у меня нет литературного дара. Увы, к тому времени я уже был известным писателем.

Кто-то из писателей сказал: «Те, кого мы любим, живут». Это правда. Человеческий век короток, но те, кого мы любим, — бессмертны.

Плохо писать о том, что действительно с вами случилось. Губит наверняка. Чтобы вышло толково, надо писать о том, что вы сами придумали, сами создали. И получится правда.

Я пишу для себя, а печатаю для денег.

Я думаю, именно это всегда и будет задачей хорошего искусства — не важно, сериал ли это о супергероях, театральная пьеса или роман — суть в том, чтобы отражать наши человеческие чувства.

Искусство берет свои краски из души.

Искусство действует, как океан — можно дышать морем, стоя у берега, для того чтобы жить морем, совсем не обязательно непременно быть моряком.

Смерть всегда где-то рядом! Не намекая о себе ни звуком, она ждет, ждет, когда мы сами к ней приблизимся! Спектакли и кинематограф пользуются всеми доступными им методами, чтобы показать нам это! Сценарий, режиссура, музыка, проникновенные реплики — это все инструменты для демонстрации смерти.

Оценка достоинства искусства зависит от понимания людьми смысла жизни, от того, в чем они видят благо и в чем зло жизни.

Наше восприятие искусства зависит не от уровня нашей подготовки, а от того, что мы чувствуем в данный момент. Я хожу на музыкальные концерты, и случается иногда, сижу и думаю: «Что же я, как заслонка печная, ничего не чувствую? Вроде бы и музыка любимая…» А бывает состояние, когда мы всё впитываем полностью.

І живемо. Земля ще нас тримає.

А вже мистецтво ждать перестає.

Усі вже звикли: геніїв немає.

А що, як є? Зацьковинаий, а є?!

А що як він між нами ходить, геній?

Вивозить з бруду цей потворний час.

Що, як за це вже зараз в наших генах

нащадки наші зневажають нас?!

Так и живём. Земля ещё нас носит.

Но уж искусство прекращает ждать.

Нет гениев — и ладно. И не спросят

себя — вдруг есть? Затравлен, но не взять?

А вдруг, он между нами ходит, гений?

Вывозит ужас времени, сквозь грязь.

А коль сейчас за это в наших генах

потомки наши презирают нас?

Художественная экстравертность сменилась интровертностью, которая предполагает более камерные формы. Важнее сегодня не шок-эффект, а медитативность, сконцентрированность.

Я знаю, что случайные встречи — это единственная возможность сказать правду.
Я знаю, что мода — это средство покорить других и не выдать себя.
Я знаю, что никогда не надену ничего бирюзового. А может, и надену, прямо завтра.
Я знаю, что мой путь и сложен, и интересен как никогда.
Я знаю, что кинематограф дал мне столько же, сколько и чтение книг, и гораздо больше, чем живопись.
Я знаю, что рецепт моего творчества — правильное сочетание идей.
Я знаю, что современное искусство нужно, чтобы понять жизнь.

Современное изобразительное искусство это не искусство, которое изображает. Это искусство, являющее художника. Да, висят картины. Но, может, это не его картины, а подделки. Может, это часть перформанса, когда он начнет их сжигать. А, может, это периферийное действие, которое транслируется по телевизору в другое помещение, где все и происходит. Приходя на выставку, надо смотреть на художника: а как он себя ведет? Чем он назначил быть этим картинам? Может, они часть его художественной деятельности. А может, это часть его мистификационной деятельности. Может, это часть перформанса, а может, часть проекта длиной в десять лет.

Коралина попробовала нарисовать туман. Спустя десять минут лист бумаги так и оставался чистым, и лишь в самом углу появились едва различимые кривые буквы: туман.
Коралина хмыкнула и передала листок маме.
— Очень современно, дорогая, — проговорила мама.

— И все же? — напирал он дальше – Вы поняли задумку? Главное… — и тут перебила его я.
— Главное это показать мир за гранью. Мы столько слышали о нем, но увидим лишь однажды. Существа, порядок, ритуалы и обряды – виденье постановщика, а ему должны поверить. Зрителю может нравиться увиденное, а может и нет, но он обязан ощутить посыл, прочувствовать жизнь там – ответила я, глядя ему прямо в глаза.
— А вы? – спросил он.
— А я осталась равнодушной к тому, что происходило на сцене. Только хотелось прекратить это шоу.

Я бросила снимки в канаву и села на тротуар рядом с фотолабораторией, чувствуя себя неудачницей.
– Экспериментируете с абстракцией?
– Нет, экспериментирую с безрукостью.

Им нужны выкрутасы? – рассуждал он. – Прекрасно! Я пошлю им такую сногсшибательную галиматью, какую они отродясь не видели и не слышали. По крайней мере, эти гении, сидящие в жюри, узнают, что среди суперстарцев нашелся человек, которому наплевать на успех и который идиотским фильмам и бессмысленной музыке предпочитает пустой экран и тишину.

Красота будет конвульсивной, или её не будет.

Сегодня грех не просто очевиден… Сегодня грех демонстрируется самым притягательным способом — через кинематограф, через театр… И искусство, которое призвано культивировать человеческую личность, обогащать её, подымать её к небу, становится гирей, которая не даёт человеку взлететь

Проблема с кино в наши дни заключается в том, что оно превращается в математику. Люди могут читать фильм математически; они знают, когда это произойдет и что произойдет; примерно через 30 минут понимают, как это закончится. Таким образом, фильм стал математическим решением. И это скучно, потому что искусство не математика.

Я рисовал крыс целых три года, а потом кто-то сказал мне: какая это талантливая анаграмма слова «искусство» (англ. rat и art). И мне пришлось притвориться, что я знал об этом всю жизнь.

Современная живопись — это когда покупаешь картину, чтобы закрыть дыру в стене, и приходишь к выводу, что дыра выглядит лучше.

Кончилось создание прекрасного — разве вы не замечаете? Возникло антиискусство. Я констатирую это без отрицательных знаков: искусство трансформировалось во что-то другое. И скоро этому продукту придумают название.

Современное искусство подобно женщинам, вы не сможете получить от него удовольствие, если будете пробовать его понять.

Искусство не может быть подвергнуто критике, поскольку каждая ошибка является новым творением.

И я остаюсь уверен, что уже через половину века эпоха экспрессионизма сменится эпохой очевидного истления человечества. Апофеоз существования наступает, сеть небытия уже соткана.

Чтоб понять мои картины необязательно на них смотреть, перцовый баллончик передаст тебе всю их глубину.

Визуальная ничтожность произведений современного искусства играет и другую важную социальную роль — она защищает в обществе всё слабое, неполноценное, инвалидное.

Люди говорят, что граффити — это ужасно, безответственно и по-детски. Но это только в том случае, если оно сделано должным образом.

Современное искусство — это зона бедствия. Никогда еще в истории человечества столь многое не было сосредоточенно в руках столь незначительного количества людей для того, чтобы сказать так мало.

• 1
• 2
• 3